Миссис Марчант улыбнулась и, не выдержав, тихо заплакала.
– Тогда он только что поел, – прошептала она, – или как там это называется… А может быть, я, едва выбравшаяся из моря, только что потерявшая всех своих близких, показалась ему такой же мертвой, как он сам.
– Послушайте! – воскликнул Селкирк и вдруг, повинуясь неосознанному порыву, опустился на колени и вновь взял ее за руки. Господи, какими же ледяными они были! Столько лет, проведенных в холоде, с непомерной ношей на сердце. – Послушайте, миссис Марчант. В тот день вы пережили ужасную трагедию, и если вам померещилось, что…
Селкирк умолк. Мысленно спустился вниз по лестнице, покинул маяк, пронесся над заглохшей тропинкой, петляющей в дюнах, и вернулся в Уинсетт. Увидел заколоченные ставни домов, опустевшие таверны, хмурую улыбку грума. Увидел улицу, где когда-то находилась дядюшкина мастерская. Что все-таки случилось с его дядей? С тетей? С Амалией? Куда они исчезли? Как давно умирает город? Его мысли понеслись дальше, за пределы Уинсетта, над дорогой, по которой он недавно пробирался между битой посудой, истлевшими останками китов, все дальше, к другим таким же опустевшим городкам этого проклятого берега.
– Миссис Марчант, – едва слышно произнес он, вцепившись в ее ладонь, наконец-то поняв, почему она никуда не ушла, – миссис Марчант, заклинаю, скажите, где сейчас Чарли?
Она встала, нежно провела пальцем по кудрям на его макушке и смахнула слезы. Ее ласка была бесстрастной, почти материнской, так любящая мать ерошит волосы пробудившемуся от сна сыну. Селкирк поднял голову. Она смотрела в окно, но не на море, а в темные просторы за дюнами.
– Скоро совсем похолодает, – сказала она. – Я, пожалуй, поставлю на огонь чайник.
[2007]
Саймон Курт Ансворт
Церковь на острове
После проблем с обложкой для восемнадцатого тома, которые были связаны с тиснением, издатели решили изменить оформление серии. Для меня это решение не стало проблемой, хотя я был более счастлив, когда обложки для серии подготавливали я и Майкл Маршалл Смит. Но вот чего я от них вообще не ожидал, так это обложки, на которой из груди человека в сгустках крови разбрызгиваются имена авторов. Когда я намекнул, что подобная обложка не соответствует содержанию, мне ответили, что новое издательство Running Press только благодаря такому подходу увеличило заказ на книгу. В трудное для книгоиздания время с этим аргументом очень трудно спорить.
После разочарования в том, как некоторые люди, работающие в жанре, отреагировали на мой протест на решение Международной гильдии ужаса исключить антологии из номинационных списков за минувший год
[173], я столкнулся с еще большей язвительностью. Эта негативная реакция была связана с моим участием в переносе места мирового конвента любителей ужасов в 2007 году, который впервые прошел не на территории США. Тогда он проводился в Канаде, в городе Торонто. Участники одного их сетевых форумов развернули целую «кампанию ненависти» в отношении данного мероприятия, когда они решили, что организаторы были слишком «профессиональными». Хотя конвент и прошел удачно, это не самый лучший момент для всего жанра.
Хотя в этот раз «Предисловие» заняло восемьдесят страниц, а «Некрологов» было меньше обычного, всего пятьдесят одна страница, издание снова получилось более 600 страниц. Так получилось благодаря тому, что в книгу вошли 26 историй, включая большую повесть Кима Ньюмана Cold Snap, номинированную на Всемирную премию фэнтези. Антология получила Британскую премию фэнтези и, наряду с большим количеством известных имен, в ней были впервые напечатаны рассказы новых авторов Гэри МакМахона, Саймона Срантцаса, Марка Лекарда и Джоэла Найта. Как я уже говорил ранее, одним из самых важных в работе редактора является открытие новых талантов. Девятнадцатый том стал книгой, в которой состоялся дебют англичанина Саймона Курта Ансворта. Что бы некоторые люди ни думали, редакторы всегда ищут новых авторов, которых они смогут лелеять и развивать. В противном случае любой жанр будет застаиваться и в конце концов умрет. Однако, что еще более примечательно, рассказ «Церковь на острове», номинированный также на Всемирную премию фэнтези, был первым рассказом автора, хотя вы никогда бы и не догадались об этом…
Шарлотта выбралась на берег и откинула мокрые волосы с лица. Потом сделала пару глубоких вздохов и расплылась в самодовольной улыбке. Девушка радовалась, что сумела преодолеть течение. Успокоив дыхание и биение сердца, она развязала бечевку, обмотанную вокруг талии, и сняла с нее пластиковые босоножки. По дороге сюда они плыли рядом, теребили ее кожу, то и дело нежно касались ее бедер, будто напоминая о своем существовании. Теперь она позволила им упасть вниз и обулась. Вода шевелилась под подошвами и пробиралась между пальцами, набегая на мокрый песок. Затем, уходя прочь от моря, она подняла глаза на цель своего визита. Маленькая сине-белая церквушка.
Впервые Шарлотта увидела церковь, когда рассматривала пейзажи из окна своего номера в отеле. Примерно в полумиле от берега в синем, полном энергии море гнездился маленький остров. Казалось, он представлял собой нечто большее, чем серая скала над волнами. Его бока были покрыты низкорослой зеленой порослью. Нижняя часть берега выглядела пологой, но в центре пласты горной породы выходили на поверхность в форме куба, будто какая-то гигантская рука вырезала его тупым ножом. Эта громадина располагалась в середине острова, словно та же рука вдавила его в центр суши, как украшение в глазированный пирог. Стороны куба были практически вертикальными, с темными полосками и трещинами на них. На вид высота скалы составляла где-то 50–60 футов. Однако Шарлотте трудно было судить об этом точно. Каждый раз, глядя на остров, она меняла мнение на этот счет.
Церковь была расположена перед скальным выступом, маленькая и яркая по сравнению мрачным серым камнем. Ее стены были ослепительно белые в обрамлении синей окантовки. Крыша – тоже синего цвета. Прищурившись, Шарлотта смогла разглядеть только дверь на фасаде здания и крест, установленный спереди на крыше. Ночью церковь светилась бледно-желтым цветом, мерцая в такт порывам ветра. Шарлотта предположила, что это масляные лампы висели по всему периметру. Огонь заставлял стены блестеть и выделяться на фоне серой каменной массы. Сама скала ночью становилась еще более грозной, вздымаясь и загораживая звезды в темноте неба над Грецией. Создавалось впечатление, будто это творение человека: утесы и гроты напоминали зубчатые стены замка, заброшенного и забытого, но сопротивляющегося с неистовой силой окончательному запустению. Он также, казалось, у основания подсвечивался желтым огнем. Правда, Шарлотта ни разу не видела, чтобы кто-то зажигал лампы.
На самом деле, хотя она всматривалась в остров изо всех сил (она проводила много времени, просто разглядывая его, что очень раздражало Роджера), она всего один раз заметила человека около церкви. И то он быстро исчез. Тень мелькнула в дверном проеме – она увидела ее только краешком глаза, когда отворачивалась. Но когда Шарлотта повернулась, чтобы рассмотреть тень, та уже пропала. Там должен быть человек, сказала она самой себе. Ведь должен же кто-то зажигать лампы и ухаживать за церковью. Ее свежевыкрашенные каменные стены (по крайней мере, две из них, которые были видны с балкона отеля) сияли белизной. Ее синяя крыша и архитрав были четко очерчены и опрятны. За низкой оградой вокруг церкви находилась земля, на которой не было ни растений, ни мусора. Было ужасно любопытно наблюдать за этим строением, за этой бело-синей церковью с купольной крышей и темным дверным проемом. Шарлотта, как зачарованная, изучала ее часами.
