Знаете что получилось? Группа «позитивного мышления» справилась с заданием значительно быстрее группы «негативного мышления», несмотря на то что никакой разницы в способностях между ними не было. Это доказало то, что давно было известно спортсменам, спортивным психологам и индустрии самопомощи: иррациональные убеждения способны повысить эффективность, если в них действительно верят.
Почему так происходит? Какие механизмы здесь работают? В случае медицинского плацебо факты свидетельствуют, что таблетки глюкозы в сочетании с искренней верой имитируют действие настоящих лекарств. По свидетельству Бена Голдакра, когда пациенты с болезнью Паркинсона получали плацебо, в их мозге регистрировалось повышение выработки дофамина, как будто они приняли «настоящий» препарат. Но как психологическое состояние, которое мы называем «верой», приводит к такому результату? Неизвестно.
О «плацебо эффективности» известно еще меньше. Может быть, уверенность в способности выполнить удар формирует более точную моторную программу в мозге и центральной нервной системе? Если да, то почему и как? Мне кажется, ответ мы сможем получить только тогда, когда начнем понимать, как функционирует подсознание.
Тем не менее из всего этого можно сделать вывод: вера направлена на истину, а также на то, что полезно. Разумеется, этот урок применим не только для спортсменов – у всех нас есть убеждения, не соответствующие действительности. Мы акцентируем внимание на позитиве и подавляем негатив, блокируем травмы, придумываем истории о своей жизни, которые, честно говоря, не имеют отношения к реальности. И наша цель не победить, а просто выжить. Абсолютная рациональность может быть опасна, о чем хорошо известно всякому, кто изучал биографии философов.
Разница заключается в том, что спортсмены мирового класса – зачастую совместно со спортивными психологами и «психотренерами» – доводят эти манипуляции до совершенства. Они приучили себя перед соревнованиями подстегивать оптимизм, подгонять факты под убеждения, а не наоборот, а также использовать двоемыслие. И совершенное владение этими навыками зачастую отличает лучших от всех остальных.
Мухаммед Али, Джонатан Эдвардс, Тайгер Вудс, Арсен Венгер, Ник Фолдо – каждый из них нашел свой иррациональный путь к успеху в этой странной игре, которую мы называем жизнью.
6. Проклятие чокинга и как его избежать
Унижение в Сиднее
Я стоял у выхода на спортивную арену перед своим первым матчем на Олимпийских играх 2000 года в Сиднее. Казалось, время остановилось. Я смотрел на своего противника – талантливого, но примерно равного мне по силе теннисиста по имени Питер Франц – и чувствовал его уверенность. Для нас обоих это был главный матч в этом сезоне, – а возможно и в карьере.
Я вздохнул. Мне было двадцать девять, и это, скорее всего, была моя последняя Олимпиада, но, кроме того, я впервые в жизни имел шанс на олимпийскую медаль. Я находился в лучшей форме и не сомневался в своих возможностях. Последние два месяца мой тренер убеждал меня, что я могу выиграть медаль – достижение, которое изменило бы мою жизнь, – и я начал ему верить.
Моя подготовка была чрезвычайно эффективной, начавшись с тренировочных лагерей в Бельгии и Швеции. В Великобритании я регулярно посещал психологов, специалистов по спортивному питанию и физиотерапевтов. Я был единственным британским теннисистом, прошедшим квалификацию на Олимпиаду, и Британская олимпийская ассоциация не жалела средств, чтобы сделать мою подготовку идеальной.
Последние несколько дней перед играми я провел в австралийском Голд-Косте, тренируясь с двумя игроками международного класса, которые прилетели туда специально. Мы тренировались по четыре часа в день в местном клубе, где за большие деньги уложили то же самое специальное покрытие, которое использовалось на олимпийской спортивной арене. Иногда мне казалось, что полмира помогает мне готовиться к соревнованиям.
Наконец прозвучали последние слова объявления, зрители зашумели, и я вышел на ярко освещенную спортивную арену. Олимпийские игры! Я заметил на трибуне большую группу британских болельщиков, размахивающих национальным флагом, и понял, что дома все мои друзья и родственники сидят у телевизора. Этот матч будет определяющим в моей карьере, и он изменит мою жизнь.
А потом это случилось.
Франц ввел мяч в игру – мягким крученым ударом справа. Для меня эта подача не представляла никакой трудности, и обычно я справлялся с ее приемом, но теперь мои движения были необычно медленными, ноги словно приклеились к полу, а ракетка встретила мяч под неверным углом. Я не попал в стол, промахнувшись больше чем на полметра.
Я встряхнул рукой, чувствуя, что что-то не так, но надеясь, что все пройдет само собой. Но становилось все хуже. Каждый раз, когда противник выполнял удар, мое тело делало совсем не то, чему я научился за последние двадцать лет, играя в настольный теннис: ноги были вялыми, движения неловкими.
Я старался изо всех сил; я жаждал победы сильнее, чем когда-либо в жизни. И все равно играл так, словно на машине времени перенесся в те годы, когда только начинал тренироваться.
После первой партии я отправился в дальнюю часть корта: я проиграл со счетом 21:8, совершенно немыслимым в состязании равных по силе соперников. Мой тренер, обычно спокойный и уверенный, был вне себя. Как правило, перерыв – это время для тактических советов (какую подкрутку использовать, когда атаковать, а когда переходить к защите), но о какой тактике могла идти речь, если я с трудом удерживал мяч в игре? Он попытался приободрить меня, вселить уверенность, но проблема лежала глубже, и он это знал.
Вторая партия закончилась полной катастрофой: 21:4. Такое ощущение, что мое тело захватил кто-то другой и играл вместо меня. Я суетился, делал неловкие движения, опаздывал, а зрители недоуменно гудели. Это был не просто проигрыш, а унижение: полный и необъяснимый провал. Мои движения были то замедленными, то слишком резкими, техника утратила всякое подобие плавности и стройности.
К концу матча на лице моего противника отражалось только сочувствие. Когда мы пожали друг другу руки, он обнял меня за плечи и спросил: «Что случилось?» Я пожал плечами. У меня оставалось единственное желание – убежать. Подальше от спортивной арены и своего унижения. И только вернувшись в свою комнату в олимпийской деревне и сидя, уткнувшись лицом в полотенце, я понял, что произошло.
Мой тренер сформулировал это довольно грубо, с присущей ему откровенностью. «Все просто, Мэтью, – сказал он. – У тебя чокинг».
Большая белая акула тонет
В баскетболе это называется «кирпич», в гольфе иногда используют термин «мандраж». В научных кругах такое состояние называют «ступором», а в Англии в 1970-х и в 1980-х было популярно слово «сдрейфить». Сегодня все эти термины – каждый из них носит глубоко уничижительный оттенок – объединены термином «чокинг».
В пятой главе мы видели, что сомнение в своих возможностях может привести к снижению эффективности, и именно эта небольшая разница может отделять успех от неудачи. Иногда потеря формы может быть случайной. Но чокинг не имеет отношения ни к тому ни к другому: это разновидность неудачи, причем такой глубокой, что создается впечатление, будто человека подменили.
