Теперь ракетка соприкасается с мячом, но девочка забывает повернуть плечи и согнуть колени. Движение предплечья тоже неправильное, отсутствует синхронизация между бедрами и торсом. Но Филипс не обращает на это внимания: он занят тем, чтобы поставить правильное движение запястья.
Наблюдая за тренировкой, я начинаю осознавать необыкновенную сложность крученого удара: это настоящая симфония, требующая точной синхронизации. Филипс разбил движение на несколько простых фаз, но со временем его юные подопечные соединят в буквальном смысле сотни биомеханических команд в собственную моторную программу.
«Обычно спортсмену требуется около шести месяцев, чтобы усвоить основы техники крученого удара открытой ракеткой, а затем мы начинаем соединять его с движением ног, другими ударами и новыми подкрутками, – объясняет Филипс. – Короткого пути здесь нет».
Я предложил Лорен дополнительное задание – считать удары моей ноги об пол во время следующей подачи, но девочка тут же останавливается, не в состоянии отбить мяч. Вид у нее растерянный. «Я не могу, – говорит она. – Я могу отбивать мяч или считать удары вашей ноги, но не одновременно».
Пару часов спустя Филипс занимается с новой, не такой многочисленной группой четырнадцатилетних подростков, которые тренируются уже не меньше шести лет и претендуют на место в английской национальной сборной. Филипс просит их играть открытой ракеткой по диагонали – как предыдущую группу, – и на этот раз юноши и девушки мастерски закручивают мяч, слегка меняя технику и позицию перед каждым новым ударом.
Я повторяю эксперимент, который пытался провести с Лорен, и прошу мальчика по имени Джеймс считать удары моей ноги об пол, не прерывая игры. Он выполняет пятнадцать крученых ударов, во время которых я топаю ногой семнадцать раз, потом улыбается мне и дает правильный ответ. Во время следующего обмена ударами я беседую с Джеймсом о том, что он делал сегодня в школе, но и в этом случае отвлекающие факторы не влияют на его игру.
Причина проста: Джеймс «автоматизировал» свой удар. Многочасовые тренировки привели к тому, что крученый удар хранится у него в имплицитной, а не в эксплицитной памяти. Так было не всегда: когда он начинал, то был похож на Лорен, сознательно контролируя удар по мячу и старательно формируя нейронную сеть, поддерживающую его движения. И только после долгих тренировок он стал способен выполнять удар, даже не думая о нем. В отличие от Лорен, которая эксплицитно повторяла указания тренера в паузах между ударами.
Когда я попросил Джеймса объяснить, как разные части его тела взаимодействуют друг с другом, юноша покачал головой и пожал плечами. «Я не знаю, как это у меня получается», – с улыбкой ответил он. Как мы уже упоминали в первой главе, это явление психологи называют эксперт-индуцированной амнезией.
Фактически Джеймс и Лорен для выполнения подкрученного удара открытой ракеткой использовали две разные системы мозга. Рассел Полдрак, нейробиолог из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, провел несколько экспериментов с использованием нейровизуализации, чтобы проследить переход от эксплицитного к имплицитному управлению, который происходит в результате длительной практики. Он выяснил, что при обучении новому навыку активируется префронтальная кора, но со временем управление ударом перемещается в такие области, как базальные ядра, отчасти связанные с осязанием.
Это переключение с эксплицитной на имплицитную систему мозга обладает двумя преимуществами. Во-первых, оно позволяет опытному игроку объединять разные части сложного навыка в непрерывное целое (это «моторный чанкинг», аналогичный перцептуальному чанкингу, описанному в первой главе), что невозможно на сознательном уровне, поскольку в этом случае мозгу пришлось бы иметь дело со слишком большим количеством взаимосвязанных переменных. Во-вторых, это позволяет сосредоточиться на более общих аспектах мастерства, таких как тактика и стратегия.
Переключение между системами мозга легче всего понять, если вспомнить, что происходит, когда вы учитесь управлять автомобилем. В самом начале вам приходится сосредоточиваться, чтобы переключить передачу, одновременно удерживая руль, выжимая сцепление и следя за дорогой. Неопытному водителю очень трудно выполнять все эти действия одновременно, и поэтому инструктор помогает выехать со стоянки, а затем постепенно добавляет в задание разные элементы вождения.
Только после многих часов практики эти элементы выполняются без усилий, без сознательного контроля, и вы уже способны прибыть на место назначения, не осознавая, как вы это делаете – ваши мысли заняты другим, например: что приготовить на ужин. Эксплицитные навыки стали имплицитными, переместились из сознания в подсознание, а вы сами превратились из новичка в опытного водителя
[14].
А теперь представьте, что профессионал внезапно стал использовать «неправильную» систему мозга. И совершенно не важно, был ли он раньше великим игроком или просто средним, потому что теперь он отдан на милость эксплицитной, а не имплицитной системы. Чрезвычайно сложные навыки, записанные в имплицитной системе его мозга, теперь ничего не значат. Он обнаружит, что борется за победу с помощью нейронных сетей, которые в последний раз использовал, когда был новичком.
Эта ситуация была воссоздана Робертом Греем, психологом из Университета штата Аризона. Он взял группу лучших бейсболистов, участников межуниверситетских соревнований, и попросил их отбивать мяч, одновременно слушая случайно выбранный звук, чтобы определить, низкий он или высокий. Как и ожидалось, их результаты никак не изменились (аналогичным образом подсчет моих ударов ногой не влиял на выполнение Джеймсом подкрученного удара). Почему? Потому что бейсболисты автоматизировали свой бросок.
Но затем бейсболистов попросили указать, движется ли их бита вверх или вниз, когда включается звуковой сигнал, и их результаты резко ухудшились. Почему? Потому что на этот раз дополнительное задание заставило их сосредоточить внимание на самом ударе. Они сознательно следили за ударом, который должен был выполняться автоматически. Эксплицитное наблюдение мешало имплицитному действию.
Проблема бейсболистов была не в отсутствии фокуса, а в чрезмерной фокусировке. Сознательное слежение нарушило слаженную работу имплицитной системы. Последовательность и синхронность разных моторных реакций были фрагментированы, как у новичка. В сущности, спортсмены снова стали новичками.
Психологическая реверсия
В 1989 году Скотт Хок стоял на десятом грине поля Национального гольф-клуба в Огасте; успешный катящийся удар с восемнадцати футов (5,49 метра) позволил бы ему выиграть открытый чемпионат США по гольфу. Это была вторая лунка дополнительного раунда в противостоянии с Ником Фолдо (тем же игроком, который семь лет спустя извлек пользу из поразительного чокинга Грега Нормана на этом же поле). На этой лунке Фолдо превысил пар на один удар, и Хок, не слишком известный гольфист из Северной Каролины, мог одним ударом изменить свою жизнь.
