Проблема ученых, занимающихся расовыми различиями, – склонность к обобщениям.
Неверные обобщения
Город Элдорет расположен в Восточно-Африканском разломе, длинной впадине в земной коре, которая протянулась от Сирии, на юго-западе Азии, до Мозамбика в Восточной Африке. Эта местность к югу от холмов Черангани раньше была населена племенами масаи и сириква, но к началу колониального периода их вытеснили нанди, принадлежащие к этнической группе календжин и имеющие более темную кожу.
По данным самого Энтина, бег на длинные дистанции – это не «черный» феномен, а восточноафриканский, причем именно кенийский. А теперь попробуем рассмотреть это явление пристальнее. Взгляните на карту внизу, которую Джон Энтин взял из классической работы Джона Бейла и До Сэнг «Кенийские бегуны» (Kenyan Running). На ней отражено географическое распределение (с числовыми данными) успехов кенийских бегунов.
Вы, наверное, заметили, что лучшие кенийские бегуны распределены по стране не равномерно, а сосредоточены в одном крошечном регионе Рифт-Валли, в окрестностях Элдорета. Как сказал Фред Харди, бывший американский тренер по бегу, «в радиусе 100 километров вокруг города Элдорет вы найдете 90 % лучших кенийских спортсменов. Здесь, в горах Нанди, произошло нечто особенное».
В книге «Табу» об этом говорит Энтин. «Один небольшой регион, Нанди, где живет всего 1,8 % населения Кении, дал больше половины спортсменов мирового класса, принадлежащих к этнической группе календжин… Большинство кенийских бегунов называют Элдорет своим домом», – пишет он.
В этом контексте теория, что «черные» обладают врожденным талантом к бегу на длинные дистанции, выглядит не просто сомнительной, а странной. Бег на длинные дистанции – это не «черный», не восточноафриканский, ни даже кенийский феномен, а феномен Нанди, сконцентрированный вокруг города Элдорет. Другими словами, успех чернокожих бегунов определяется крошечной областью на карте Африки, тогда как вклад всего остального континента очень мал.
Точно такая же картина выявляется при анализе «черного» успеха в спринте. По словам самого Энтина, подавляющее большинство африканских стран никогда не добивалось успехов в спринте. Все высшие достижения принадлежат тем, кого он называет «чернокожими, предки которых пришли из Западной Африки»: им принадлежит «494 из 500 лучших результатов на стометровке и 98 лучших результатов в спринте вообще».
Но при ближайшем рассмотрении даже этот «западноафриканский» успех оказывается чем-то другим. Многие из этих выдающихся результатов ограничены двумя популяционными группами: афроамериканскими и жителями Ямайки. Конечно, обе популяции происходят из Западной Африки (а также имеют небольшую примесь европейской крови), но нет смысла описывать их успех в спринте как «западноафриканскую» черту.
Почему? Потому что практически ни одна западноафриканская страна не разделяет их успех. Посмотрите на Мавританию, Гвинею-Бисау, Сьерра-Леоне, Республику Гвинея, Либерию, Буркина-Фасо, Того, Нигер, Бенин, Мали, Гамбию, Экваториальную Гвинею, Гану, Габон, Сенегал, Конго и Анголу – все это страны Западной Африки, но ни один их гражданин не выиграл ни одной медали на стометровке на Олимпийских играх или на чемпионатах мира.
Точно так же, как успех Восточной Африки в беге на длинные дистанции, успех Западной Африки в спринте в высшей степени специфичен.
Почему же Энтин и другие авторы говорили о «расовом» превосходстве спортсменов? Почему они не заметили противоречия между заглавием этой книги и данными, которые использовал автор для подтверждения своего тезиса? Почему такого рода расовые обобщения продолжают одобрительно цитироваться многими экспертами и журналистами?
По всей вероятности, понятие расы до такой степени укоренилось в сознании людей, что возникло коллективное слепое пятно, когда речь идет об использовании и значении этого понятия. Людей с темной кожей мы автоматически причисляем к категории «черных» и предполагаем, что любая черта, присущая некоторым из них (даже незначительному меньшинству), присутствует у всех
[22].
Некоторые ученые обращаются к расовым обобщениям под прикрытием эпидемиологических аргументов. Например, утверждается, что среди чернокожих больше распространена серповидно-клеточная анемия. На самом деле ситуация, как всегда, гораздо сложнее. От серповидно-клеточной анемии чаще страдают потомки людей, которые жили в зонах распространения малярии, что означает повышенный риск для тех, предки которых были выходцами из определенных частей Африки южнее Сахары. Но такая же опасность грозит выходцам из Южного Средиземноморья. Генетические заболевания сами по себе не являются расовыми. Многие другие так называемые болезни черных на самом деле являются болезнями бедности и имеют известные причины, обусловленные факторами окружающей среды.
Джонатан Маркс, антрополог из Университета Северной Каролины в Шарлотте, формулирует эту мысль так: «Все группы людей, выделенные по любому признаку, имеют свои медицинские риски. Афроамериканцы, евреи ашкенази, африканеры и японцы, бедняки, богачи, трубочисты, проститутки, хореографы и индейцы племени пима – у каждой группы свой медицинский риск. И причина не в расе, в действительности раса только запутывает вопрос. Очевидно, что медицина только выиграет от знания о самоидентификации пациента… но это не предполагает существования фундаментальных биологических различий между группами».
Причина того, что сторонникам расовой теории сходят с рук неверные обобщения, состоит в том, что эти обобщения согласуются с нашей естественной склонностью считать «черных» биологическим типом, отличным от «белых», «желтых» или «краснокожих». Эта склонность настолько сильна, что требует усилия воли, чтобы освободиться от ее хватки.
Но результат стоит затраченных усилий. Достижения популяционной генетики за последние четыре десятилетия неопровержимо доказали, что определение расы, которого придерживались на протяжении двух с половиной веков – что человечество можно разделить на несколько подвидов с жесткими генетическими границами, – абсолютно необоснованно.
Генетическое разнообразие
В 1972 году Ричард Левонтин, в то время молодой ученый из Чикаго, ехал в автобусе на научную конференцию в Карбондейле, в штате Иллинойс. Он не бездельничал во время долгого путешествия, а использовал это время, чтобы проанализировать накапливающиеся данные о генетической изменчивости человека. Тогда ученые еще не обладали технологией, чтобы непосредственно увидеть человеческий геном, а исследовали белковые продукты генов, такие как кровь и другие типы тканей в организме.
Соответствующий белок расщепляется и помещается в гель, после чего через него пропускают электрический ток (этот метод называется электрофорезом). Если два белка (например, полученные из крови разных людей) в электрическом поле движутся с разной скоростью, значит, они получены из разных форм генов. Это называется генетическим разнообразием.
