Мужество не покидало Дювошеля ни на одно мгновение; по-прежнему печальный и мрачный, но по наружности совсем спокойный, он проводил погребальное шествие до склепа и с сухими глазами наблюдал, как замуровали последний; потом, по окончании печальной церемонии, он опустился на колени, сжав голову руками.
Прошло с час времени, вдруг Дювошель поднялся и издал призывный крик. В то же мгновение явился всадник, держа в поводу оседланную лошадь. Дювошель вскочил в седло, бросил последний взгляд на могилу той, которую он так сильно любил, и, вонзив шпоры в бока лошади, стремглав помчался по дороге в сопровождении одного слуги, который был менее сдержан и плакал навзрыд.
Глава X
ПЛАН КАМПАНИИ
Прошло десять дней со времени описанных в предыдущих главах событий. Анжела Колет, рана которой, к счастью, оказалась не настолько тяжелой, как предполагали раньше, находилась на пути к выздоровлению. Врач уже разрешил ей ходить по комнате.
Дювошель жил в Порт-о-Пренсе и не являлся к своему двоюродному брату с того самого дня, как похоронил жену.
На плантации все время шли деятельные розыски, но по-прежнему не приводили ни к чему. Вдруг одно странное событие, казалось, пролило слабый свет на это таинственное дело.
Шовелен обыкновенно каждое утро покидал плантацию, возвращаясь туда вечером. Однажды, около 4 часов вечера, когда он по обыкновению возвращался на плантацию в сопровождении своего конвоя, какая-то женщина, с растрепанными волосами, в изорванном платье, с выражением полного отчаяния на лице, бросилась пред ним и схватила его лошадь под уздцы. С плачем и рыданиями она стала объяснять что-то Шовелену. Но последний долго не мог понять ее сбивчивой, отрывочной речи. Наконец при помощи других ему удалось узнать в чем дело. Оказалось, что дочь этой женщины, Клерсина, ребенок 5 лет, гостившая у своей тетки в деревне Бизотон, два дня тому назад бесследно исчезла.
Агент полиции нахмурил брови при этом неожиданном известии и, казалось, глубоко задумался.
— Как же это произошло? — спросил он наконец.
Бедная женщина начала свой горестный рассказ.
— Моя сестра отправилась вместе со мною третьего дня в Порт-о-Пренс, — проговорила она дрожащим от волнения голосом, — во время нашего отсутствия, продолжавшегося всего пять часов, ребенок и был похищен. Господин, возвратите мне мою маленькую Клерсину! — прибавила она, сложив с мольбою руки.
— Постараюсь! — отвечал глубоко тронутый Шовелен. — Как вас зовут? Чем вы занимаетесь?
— Меня зовут Кларой, господин; я — прачка.
— А как зовут вашу сестру?
— Жанна, она замужем за Пьером Андрэ.
— Пьер Андрэ! — с изумлением вскричал агент полиции. — Постойте, не носит ли этот человек еще другого имени?
— Да, господин; его называют обыкновенно Конго Пелле.
— И вы не знаете, где он теперь находится?
— Не знаю, господин: с тех пор, как пропала моя дочь, я стала совсем как безумная; ничего не вижу, не слышу.
— Бедная женщина, — ласково произнес Шовелен, — вернитесь к себе в дом; потом я позову вас.
— А вы найдете мою дочь, господин? — с тоскою произнесла она.
— Надеюсь…
— Боже мой, дитя мое! — бормотала Клара, вся в слезах удаляясь от агента полиции.
Шовелен задумчивый возвращался на плантацию. Для него было очевидно, что презренный Конго Пелле похитил свою племянницу. Но с какой целью? — При этом вопросе дрожь ужаса пробежала по его телу. Но как захватить все нити этого заговора, как отдать этих преступников в руки правосудия?
— Клянусь спасением души, — решительно вскричал он наконец, — я обещал этой несчастной женщине возвратить ее ребенка. Пора, я и то слишком долго колебался! Будь что будет, но я исполню свою обязанность, да поможет мне Бог!
Приняв это благородное решение, агент полиции почувствовал, что у него на душе стало гораздо спокойнее; совесть уже не упрекала его. С улыбкою на устах он вошел в столовую, где ждала его к обеду семья плантатора.
— Решено. Во что бы то ни стало, но я должен покончить с этими презренными и предать их в руки правосудия!
— Боже мой, — вскричали присутствующие, — объяснитесь, пожалуйста! Неужели случилось новое несчастье?
— Успокойтесь, господа, — проговорил агент полиции, — вам пока не угрожает новая опасность. Меня взволновал вот какой факт!
И Шовелен подробно рассказал про свою встречу с прачкой Кларой.
— Бедное дитя! — пробормотала молодая девушка.
— Такое положение дел не может продолжаться, — с энергией вскричал Шовелен, — сейчас же после, обеда я думаю начать исследовать горные ущелья, которые, по-видимому, служат убежищем для этих презренных людей.
— Прекрасно! — сказал Колет, крепко пожимая ему руку.
Вдруг снаружи послышался какой-то шум. Все стали прислушиваться. Раздался звук лошадиных подков — и какой-то человек появился на пороге столовой. Это был Дювошель. Лицо его было спокойно, но угрюмо. Поклонившись присутствующим, он окинул глазами столовую. При виде Шовелена черты его прояснились.
— Это вы — агент полиции общественной безопасности? — спросил он, здороваясь с ним.
— Да! С кем имею честь говорить?
— Я — Жюль Дювошель, двоюродный брат господина Колета, муж…
— Довольно, — прорвал живо его агент полиции, — я уже все знаю! Чем могу служить вам?
— Тогда позвольте вам передать вот это! — проговорил Дювошель, вынимая из бокового кармана запечатанный пакет.
— Что это такое?
— Приказ президента Жефрара!
Шовелен поклонился и, предварительно извинившись перед присутствующими, развернул приказ и внимательно прочел его.
Все с беспокойством наблюдали за его лицом, которое по мере чтения все более и более темнело.
Кончив читать, Шовелен аккуратно сложил приказ, положил в боковой карман и, обратившись к Дювошелю, холодно проговорил:
— Я повинуюсь!
— Благодарю вас, — с жаром воскликнул тот, — иного ответа я не ожидал от вас! Но вы, кажется, садились за стол?! Я тоже с утра не ел ничего, так прежде по обедаем, а потом поговорим и о делах.
Все сели за стол. Обед прошел в полном молчании и продолжался не более четверти часа. Каждый из присутствующих понимал, что произошло что-то важное. Когда вышли из-за стола, Дювошель сделал знак своему двоюродному брату следовать за ним и в сопровождении Шовелена покинул столовую.
— Куда же мы идем, друг мой? — с любопытством спросил плантатор.
— Прогуляться верхом! — многозначительно проговорил тот.
— Тогда я отдам приказание насчет лошадей.
— Не нужно, так как мой слуга уже приготовил их!
