Плантатор, довольный представившимся ему случаем овладеть своим заклятым врагом, немедленно захватил с собой солдат и поспешил к месту свидания; но вследствие темноты он чуть было не заблудился в лесу, и, не будь грома выстрелов и отчаянных криков девушки, помощь прибыла бы слишком поздно.
К полночи маленькая группа достигла плантации. Колет и Антраг не спали еще: увлеченные игрою, они забыли о времени. Велико было их изумление при виде Анжелы, которая, по их мнению, должна была находиться в постели, Дювошеля, которого они оставили в пещере, и особенно Флореаля-Аполлона, которого привезли пленником на плантацию.
Последовали длинные объяснения. Затем Анжела удалилась в свои комнаты, опираясь на плечо матери Марселена которая совершенно уже успокоилась на счет своего сына, когда он, вдали от нескромных взоров, сжал ее в своих объятиях в доказательство того, что по-прежнему жив и здоров.
Исполнив этот священный долг, юноша вошел в комнаты, чтобы присутствовать на совете, который начали его господа. Флореаль, по-прежнему привязанный к седлу и охраняемый десятком солдат, не спускавших с него глаз, ожидал на дворе, что с ним будут делать.
Между тем в комнатах открылся совет.
— Что теперь делать нам? — спросил Колет.
— Я думаю, это ясно, — быстро отвечал Дювошель, — негодяй попал к нам в руки, расстреляем же его, и вся недолга!
— Конечно, это можно сделать очень скоро, — вставил Антраг, — но имеем ли мы право поступить таким образом?
— Если не имеем, то сами возьмем его, вот и все! — заметил Дювошель.
— Но это будет несправедливо! — вскричал плантатор.
— Ба, о чем тут спорить?! Предположим, например, что я убил бы его на месте, вместо того чтобы везти сюда. Не все ли равно?
— Это правда, но вы ведь не сделали этого, брат!
— И теперь сожалею, сознаюсь в этом.
— А вы как думаете, сударь? — обратился плантатор к своему гостю, который тоже присутствовал здесь, не принимая никакого участия в этом оригинальном военном совете.
— Господа, — отвечал француз, — так как вы оказываете мне честь узнать мое мнение, то я должен откровенно сказать, что я уроженец страны, где законность стоит выше всего; во Франции закон покровительствует всем гражданам и никто не имеет права судить других, как бы ни были тяжелы преступления.
— Как же вы предлагаете нам поступить?
— Я думаю, что вы должны завтра же отправить этого человека в Порт-о-Пренс и там отдать его в руки правосудия.
— Гм, — проговорил Дювошель, — законность прекрасная вещь; к несчастью, нам нельзя забывать, что мы находимся не во Франции, а в Сан-Доминго. — Потом, обращаясь к Марселену, прибавил — А как твое мнение, Марселен?
— По моему мнению, господин, — проговорил тот, не колеблясь, — нам совсем не следовало бы захватывать Флореаля-Аполлона.
— Так, а следовало бы его убить?
— Напротив, — продолжал Марселен, — нужно было его освободить совсем.
— Как освободить? — вскричали все трое. — Да ты с ума сошел, Марселен?
— Позвольте этому мальчику объясниться, — вмешался француз, — я, кажется, понял его мысль, и по-моему он прав!
— Ну уж это слишком! — вскричал Дювошель.
— Посмотрим! Объясни же, ради бога, Марселен, — вмешался Колет, — почему мы должны были бы выпустить из своих рук этого негодяя?
— Потому, господин, что я узнал теперь его убежище, и мы всегда можем найти его, когда захотим.
— Но ведь ты знаешь, — вскричал Дювошель, — что это убежище недоступно!
— Может быть, господин! Но я уже раз был там, почему же мне не войти в другой раз? Впрочем, теперь дело не в этом…
— Ты положительно с ума сошел! — заметил Дювошель, пожав плечами.
— Позвольте ему объясниться, брат! — прибавил Колет.
— Хорошо, продолжай, Марселен, мы слушаем.
— Мы должны были прежде всего спасти Мари, — отвечал юноша, — а кто теперь поручится, что раздраженные пленом своего вождя Вуду не принесут в жертву своему мщению нашу маленькую Марию, которая оставалась бы жива, по крайней мере в продолжение некоторого времени, если бы Флореаль оставался на свободе?! У меня есть еще и другие соображения, но довольно и этого!
— Правда, — вскричал Дювошель, с отчаянием ударяя себя по лбу, — мальчик прав! Боже мой, я и забыл о своей дочери!
— Что же делать? — в смущении пробормотал Антраг.
— Черт возьми, — вскричал Дювошель, — освободим же сейчас этого негодяя!
— Постойте, — с живостью проговорил Марселен, — поспешность испортит все дело. Но делайте этого!
— Как! Ты уже отказываешься от своего мнения?!
— Вовсе нет, господин, но вы ведь знаете, как хитер Флореаль: если мы дадим ему теперь свободу, это покажется ему подозрительным!
— Мальчик по обыкновению прав! — заметил Дювошель.
— Впрочем, — вставил Антраг, — к несчастью, мы уже не можем дать свободу этому негодяю, так как мы тогда сделались бы его соучастниками.
— Я думаю, господа, — проговорил француз, — что есть простое средство последовать совету, который я только что имел честь предложить вам, и отвезти, или сделать вид, что отвозим под крепким караулом, пленника в Порт-о-Пренс. Таким образом, вы исполните свой долг и избежите всех упреков!
— Я совершенно разделяю это мнение! — заметил плантатор.
— А ты что думаешь, Марселен? — спросил Дювошель, бывший теперь самого высокого мнения о способностях своего слуги.
— Попросите господина француза остаться на плантации, чтобы охранять госпожу Анжелу, а сами, господин, проводите Флореаля-Аполлона в Порт-о-Пренс; может быть, вам нужно будет там видеть господина президента.
— Хорошо, а ты что будешь делать в это время?
— А я также пойду в Порт-о-Пренс, но только отдельно от вас, так как Флореаль считает меня мертвым, а нам бесполезно разубеждать его в этом.
— Ну что же, господа? — спросил плантатор.
— Едем! — отвечали все, вставая с мест.
— А вам, сударь, — обратился Колет к своему гостю, — я поручаю сестру и дом.
— Будьте спокойны, — отвечал француз, крепко пожимая ему руку, — я буду охранять барышню, как свою родную сестру!
Обнадеженные с этой стороны, трое плантаторов покинули комнату и через несколько минут уже скакали к Порт-о-Пренсу в сопровождении конвоя и своего пленника, по-прежнему привязанного к седлу.
Марселен ушел вперед тем легким гимнастическим шагом, которым только ходят краснокожие и негры, и который может поспорить с рысью любой лошади.
На плантации пробило в это время два часа ночи.
Глава XXII
ПЕРЕД АТАКОЙ
Прошло несколько дней со времени событий, описанных в предыдущей главе.
