— Вот это хорошо, иди, только возвращайся поскорее.
— О, об этом не стоит и говорить: карманы вашего пальто слишком подозрительно оттопырены, чтобы там не нашлось для меня какого-нибудь сюрприза.
— Ах ты, хитрец! — сказал Гранмезон, грозя ему пальцем.
— Однако, Джордж, что ты там болтаешь?! — строго заметила госпожа Курти.
— О, мама! — живо вскричала Люси. — Не брани Джорджа. Ведь он сказал это, потому что знает привычки моего крестного папы.
— Вот это хорошо сказано! — проговорил Гранмезон.
— Спасибо, сестричка, ты добра, как и всегда.
И Джордж, нежно поцеловав сестру, выкинул какое-то радостное антраша и убежал.
— Ветреная голова! — сказала госпожа Куртис, следя глазами за сыном с той нежной улыбкой, которая свойственна только настоящим матерям и ясно выражает всю их безграничную любовь.
— Да, у него ветер гуляет в голове, но он славный и сердечный мальчик.
— О да, крестный папа, Джордж, правда, большой шалун, но так добр, что на него нельзя сердиться.
— Так что, ему все сходит с рук?
— Люси боготворит своего брата и балует его! — сказала госпожа Курти.
— Конечно, мама, ведь он же мой брат.
— Гм! Моя крестная дочь умеет заговаривать зубы.
Девочка улыбнулась, видимо польщенная этим мнением.
— Крестный папа, вас ждет завтрак.
— И правда, я совсем и забыла об этом! — вскричала госпожа Курти.
— Это очень понятно, мама, ведь у тебя так много дел, что ты можешь иногда забыть что-нибудь.
— Ну смотрите пожалуйста, — произнесла мать с сияющим взглядом, — что вы на это скажете?
— Я повторю, что моя крестница тонкая дипломатка, и поэтому-то, конечно, все и любят ее; как она этого достигает — это уж ее секрет.
— О, мой секрет очень простой!
— Посмотрим-ка, в чем он состоит?
— В том, чтобы быть умной, слушаться маму и папу, чтобы подавать хороший пример младшим братьям и сестре — ведь я самая старшая.
— Да это уж совсем взрослая маленькая женщина! О, если бы у меня была такая дочь!
— Но ведь я и люблю вас как отца.
— И то правда! — вскричал Гранмезон растроганно и прибавил: — Из детей, рассуждающих так логично, вышли бы самые красноречивые ораторы конгресса!
— Потому что они говорят от чистого сердца и видят вещи в их настоящем свете. Сердце ребенка — это зеркало, в котором отражаются все впечатления, дурные и хорошие, такими, каковы они есть на самом деле.
Разговаривая таким образом, они вошли в столовую, где был приготовлен завтрак. Одна только Люси отстала немного от других, чтобы поздороваться с Черной Птицей, индейским вождем, к которому она питала особенное пристрастие.
— А! — вскрикнул Гранмезон, оборачиваясь назад. — Моя крестница ведет серьезный разговор с проводником индейцем. Так она знает его?
— Черную-то Птицу! Мы его все здесь знаем и любим: это славный воин и честный человек, хотя и краснокожий. Он друг Люси и находится под ее особым покровительством.
— Как? Она дружна с этим индейцем?
— Бог мой, ну да, я после расскажу всю эту историю, но сначала вам надо подкрепиться.
— Я могу отлично слушать и в то же время есть и пить. Мне очень интересно узнать поскорее, отчего завязалась дружба между моей крестницей и этим дикарем.
— И вы останетесь довольны. Слушайте только меня хорошенько!
— Я весь обратился в слух.
И Гранмезон в то же время стал уничтожать вкусные кушанья, поставленные перед ним, с волчьим аппетитом истого путешественника.
Для большей ясности рассказа мы заменим госпожу Курти, чтобы дать возможность читателю узнать всю истину целиком, которую мать прелестной девочки знала только отчасти. Люси же сама была слишком скромна, чтобы выставить себя в настоящем свете, и не рассказывала матери всей правды.
За девять или десять месяцев до начала нашей истории мать послала Люси отнести лекарства к одному из фермеров, жена которого была довольно серьезно больна. Так как дорога была не близкая, она поехала верхом на спокойном пони в сопровождении великолепной ньюфаундлендской собаки, которые так часто встречаются на приисках в Северной Америке. Собака эта, по имени Добряк, была не старше полутора лет, но огромного роста и обладала чудовищной силой; для девочки, которую собака очень любила, она представляла вполне солидный конвой. Поэтому, когда Люси выезжала куда-нибудь из дому, она всегда брала с собой Добряка, в обществе которого ей не могли быть страшны никакие встречи. Поговорив с фермером и исполнив поручение матери, девочка стала уже подумывать об обратном пути: было четыре часа дня, дорога предстояла не близкая, и Люси не хотела заставить мать беспокоиться. Итак, она попрощалась с семейством фермера, села на своего пони и поехала домой; перед лошадью бежал Добряк, играя по своему обыкновению роль разведчика. Доехав до тропинки, хорошо известной ей и сокращавшей дорогу на целых полчаса, Люси, не задумываясь, свернула на нее, хотя тропинка была неудобная для езды и почти пустынная. Беззаботно двигаясь вперед, она напевала вполголоса одну из хорошеньких рождественских песенок, которой научила ее мать, срывала цветы с кустов и смотрела своими глазами газели на птичек, которые, выглядывая из густой зелени, точно посылали ей свой привет. Вдруг Добряк, спокойно бежавший до этого времени впереди, стал обнаруживать беспокойство и тихонько ворчать.
— Что с тобой, мой Добряк? — сказала девочка, оглядываясь по сторонам.
Собака посмотрела на хозяйку тем выразительным, почти человеческим взглядом, каким смотрят эти умные животные. Потом она тихонько залаяла и в одно мгновение исчезла в густом кустарнике, окружавшем с обеих сторон тропинку. Люси, слегка встревоженная, поехала скорее, как вдруг Добряк снова показался из кустов, испустив долгий и такой пронзительный вой, что она вздрогнула от страха. Затем собака кинулась на нее сзади и, встав на задние лапы, стала тянуть ее вниз за юбку, смотря на нее при этом особенно трогательно и точно умоляя сойти с пони. Девочка, как воспитанная умной матерью, от которой слышала рассказы, развившие в ней находчивость в разных случаях, не боялась каких-нибудь вымышленных опасностей.
— Чего ты хочешь от меня, Добряк?
Животное удвоило свои старания.
— Ты хочешь, должно быть, чтобы я сошла с лошади?
Добряк тихонько залаял.
Тогда Люси, не колеблясь более, соскочила на землю и, привязав пони, чтобы он не убежал, сказала, лаская умную собаку:
— Ну а теперь, что мне надо делать?
Добряк залаял, бросился вперед и сейчас же вернулся назад, точно приглашая ее следовать за собою. Люси сейчас же поняла, чего хотела от нее собака.
