Та кивнула, и две тоненькие косички качнулись в такт.
– Расскажи, что ты должна была сделать, чтобы и вторая ступень тебе покорилась?
– Ослепнуть, дедушка, – чуть слышно сказала Хаска и подняла глаза.
В них Юли увидела только серебряную муть. Оба глаза девочки закрывала плотная пелена. Хаска гордо выпрямила спину и высоко подняла голову, словно давая понять Юли, что ей ни капли не стыдно быть такой, не горько встретиться с вечностью, лелея свою слепоту.
– Да, деточка. Чтобы познать вторую ступень, ты должна была пожертвовать зрением, дабы ничто не отвлекало тебя от зова страждущего.
– Навсегда? – прошептала Юли.
– О, нет. Третья ступень дарует Лекарю особое умение – видеть и разуметь. Что сейчас перед твоими глазками, Хаска?
– Серебро, дедушка.
– Лекарь третьего шага видит через серебро куда острее, чем прочие через пустоту. Наша Хаска не успела обрести этого дара Рощи, ну, да не нам тосковать, мы давно смиренны. Иди, милая, спасибо тебе.
Он слегка подтолкнул девочку, и та шагнула в сторону, пониже натягивая капюшон.
– Выходит, чтобы стать Лекарем, нужно ослепнуть…
– Для твоего же мастерства, – кивнул старик. – Слишком много отвлекает тебя от призвания, Юли, ты сама это чуешь. Выращенная в затворничестве, ты все не можешь наглядеться на мир, чувство подтолкнуло тебя к страждущему в первый раз, но во второй оно тебе лишь помешает. Отринуть прочее, чувства и мысли, – вот твоя истинная цель. И когда ты сумеешь это, тебе откроются новые горизонты. Так ведь, Эалин?
– Так, – кивнула женщина, доброжелательно улыбаясь. – Я пробыла слепой несколько бесконечных лет, но однажды проснулась и увидела мир в истинном свете.
Юли внимательно пригляделась к ней, замечая теперь, как может плескаться в глазах серебро, если оно подвластно умениям Лекаря.
– Ты будешь топтаться на месте, милая, пока не сделаешь этого.
– Я? – опешила Юли, понимая наконец, почему старик начал свой рассказ. – Вы хотите, чтобы я ослепла?
– Не мы… Роща. Это она собрала нас здесь. Весь круг пламени и тебя. Значит, время пришло. Вторая ступень ждет твоего шага. Просто разреши мне дотронуться до твоего лица, и все случится.
Эалин снова ласково погладила ее по щеке, но Юли отскочила в сторону.
– Я не могу! Я должна лететь в оазис! Как я полечу?
– О, ты сумеешь привыкнуть. Пройдет совсем немного времени, и мир снова примет тебя, пусть и ослепшей.
– Я… я не хочу! – выпалила Юли, оглядываясь по сторонам.
Эалин еще улыбалась ей, хоть улыбка женщины и утратила сердечность. Нинель давно потеряла интерес к их разговору, она ушла на край плато и прижималась всем телом к стоящему там Газулу. Генрих смотрел на Юли прямо и спокойно.
– Я не шагнул на ступень слепоты. И теперь мне маяться от этого до конца времен, – сказал он. – Сила, от которой я отказался, до сих пор преследует меня. Однажды я сойду с ума и развеюсь в прах. И это будет самый правильный, самый лучший исход… – Он развел руки. – У тебя есть еще возможность выбора, Юли, прими верное решение.
Корбун разочаровано вздохнул.
– Если в тебе есть хоть что-то от названой бабушки – ты не отвергнешь протянутую тебе руку.
– Но я стану беспомощной… – жалобно прошептала Юли.
Ей вспомнился разговор Лина и Алисы в полутьме пещеры. Как устало и насмешливо говорил Крылатый о ее неловких попытках лететь и быть полезной. Потеряв зрение, она лишится и остатков его благодарности за излечение. И дружба их, что так и не переросла ни во что большее, сменится раздражением, холодной отстраненностью Крылатого. Зачем ему слепая и никчемная Юли, если рядом будет сильная и смелая Жрица?..
– Ты думаешь не о том! – рассерженно вскинулась Эалин. – Что тебе этот человек? Твоя любовь к нему… Ты придумала ее себе. Мы все прошли через это. Хаска, скажи, кто был первым твоим страждущим?
– Молодой воин из Крылатого Братства, – чуть слышно ответила девочка.
– Что он тебе сказал, когда ты призналась ему в своих чувствах?
– Что он благодарен мне за спасение…
– Что ты услышала в этих словах?
– Что он любит меня, – прошелестела Хаска, кутаясь в плащ.
– И чем это закончилось? – Ответа не последовало, и Эалин требовательно повторила: – Чем закончилась твоя любовь, Хаска? Чем отплатил тебе тот воин?
– Он взял меня, как я и просила его. И больше никогда не приходил в Рощу, – ответила Хаска дрожащим голосом.
– Так было с каждым, Юли. Годы затворничества делают тебя оголенным чувством. Ты изливаешь его на первого страждущего, чтобы снова уйти в себя. Только после этого, перешагнув былое, можно стать Лекарем.
Юли молчала, не сводя взгляда со сгорбившейся девичьей фигуры. Ей было отчаянно жаль Хаску, она чуяла, как повторяется в ней самой судьба сгоревшей в серебряном пламени девочки, и это приводило Юли в ужас.
– Ты меня слышишь? – обратилась к ней Эалин. – Скажи наконец, что ты согласна сделать шаг. Время на исходе.
«Лин забудет меня, если я ослепну, – пронеслось в мыслях Юли. – Улетит, не оборачиваясь, вместе с Алисой. А я останусь совсем одна. Без зрения и надежды. Что, если я никогда не научусь видеть через серебро и буду как Хаска?»
Девочка, словно услышав ее мысли, неловко дернула головой в сторону Юли. Это судорожное движение уверило ту в собственной правоте.
– Нет! – решительно сказала Юли. – Я не согласна. Я не отдам вам свои глаза. Мне нужно добраться до оазиса, а там… там я подумаю над вашими словами.
– Девочка, Роща не даст тебе еще одного шанса, – вкрадчиво заговорил Корбун. – А не окончив обучения, ты никогда не станешь Лекарем, не сможешь помочь своим друзьям выстроить новый мир. Они же это задумали, не так ли?
– Я попрошу новую Жрицу помочь мне. Она уговорит Рощу принять меня… потом.
Затихшая было старуха зашлась крикливым смехом.
– Это Жрица-то тебе поможет? – кричала она, опрокидываясь спиной на камни. – Жрица тебя сотрет. Жрица тебя прогонит!
Старуха вопила, но никто не подумал ее утихомирить.
– Матильда права, Жрица тебе не поможет. Соглашайся сейчас, – настаивал Корбун.
Юли шагнула к Хаске, надеясь найти у нее поддержку.
– Ты должна понять меня. Я не могу. Что, если я навсегда останусь такой… как ты? – Еще не закончив фразу, она уже поняла, что совершила ошибку.
– Как я? Ты боишься стать такой же, как я?! – вдруг пронзительно закричала девочка, и лицо ее исказила гримаса ярости. – Для этого тебе придется умереть!
Она уже превращалась в вихрь, когда Корбун примирительно поднял руку.
– Давайте не будем спешить… – начал он.
