– Я твой Правитель. Назовись мне, человек! – властно повторил Мар.
Вожак смерил его пристальным взглядом, перевел глаза на задушенного слугу и сказал:
– Я – Азмут. А кто ты?
– Я тот, кто укажет тебе путь к серебряной скверне, – произнес мальчик, чувствуя, как начинает жечь в груди. – Слишком мало времени, сын мой. Враги повергли меня, почти победили. Но ты должен выполнить мой приказ. Собирай всех своих людей, идите на запад три дня, мимо двух лысых гор, по косе на север, там будет ущелье. В нем скверна, уничтожь ее, выпей сок – и я приду к тебе. Я сумею возродиться в тебе, сын мой. – Мар уже хрипел, ощущая огонь внутри. – Повтори!
– Три дня на запад, две лысые горы, по косе на север. Ущелье.
– Все верно, выпей… – Мар упал на колени, кашляя, из его рта посыпался пепел. – Выпей весь сок. Верни меня…
И голос пропал, жар в груди начал ослабевать. Мальчик еще постоял так, опираясь на вытоптанный пол шатра руками, а потом осторожно поднял голову и посмотрел на вожака. Тот улыбался.
– Мы нашли свой путь, малыш, – сказал варвар, подходя к нему. – Ты указал нам его.
Мару показалось, что мужчина сейчас его обнимет. Крепко, надежно, как обнимала мама. И все горести, голод и страх останутся позади. Он станет великим воином в тяжелых сапогах и будет убивать врагов своего вожака во имя луны.
Мальчик подался вперед, поднимаясь, лицо его растянулось в счастливой улыбке. Он продолжал улыбаться, когда острое лезвие обожгло холодом его шею и кровь густым потоком хлынула на грязные, босые ноги.
Мар еще хрипел, зажимая обеими руками глубокую рану, из которой вытекала его жизнь, а воин уже опустил в алую лужицу руку, подержал ее немного, наслаждаясь мгновением восторга, а после прижал ладонь к собственному лбу, оставляя на нем кровавый отпечаток.
– Собирайтесь все! Мы идем на битву! – хрипло крикнул он, выходя из шатра.
Глава 17
До Рощи оставался один дневной перелет. Алиса сидела на небольшом каменном уступе, прижав колени к груди, она чувствовала близость Рощи всем телом. Каждая его клеточка пела и ликовала, тянулась к оазису – настолько хотелось Крылатой припасть грудью к нежной коре Дерева, чтобы обнять его крыльями, чтобы уснуть рядом с ним и никогда больше не просыпаться.
Алан задумчиво молчал в ней прошедшие дни пути от мутной корки зеркала. Изредка он направлял их чуть в сторону, чтобы бушующие бури и грозы не могли задержать Вестников. Слишком долго Роща ждала их к себе, чтобы рисковать теперь. Память возвращалась к Алану обрывками образов, что виделись Алисе будто через плотную пелену.
Случившееся с ними у зеркала отдалило Жрицу от потока силы, которая так щедро вливалась в нее, когда паук выбрался наружу. Алану стало куда сложнее говорить с ней. Еще недавно это обрадовало бы Алису – ведь надоедливые голоса в ее голове утихли, перестав гомонить и приказывать. Теперь Роща лишь указывала дорогу, а впереди Вестников неслась, закручивая песок и гоняя его по пустыне, стая Вихрей, и путь наконец казался понятным и верным. Путь наконец завершался.
Но в Алисе жарким огнем пылало одиночество.
Растерянные улыбки, что следовали в ответ на каждое ее слово у костра, больно били в грудь, отбрасывая еще на один шаг в сторону. Туда, где не было Братства и друзей, где даже Алана теперь почти не было.
Юли училась мириться со слепотой, хватаясь за Лина, как ребенок, который боится отпускать материнскую ладонь. Ей во всем требовалась помощь, девочка умела теперь разглядеть прошлое камней в пустыне, но продолжала спотыкаться, рискуя разбить колени о камни в их ночных убежищах.
Алиса же, внутренне презирая себя за это, пыталась отыскать на лице Лина отблески раздражения каждый раз, когда Юли снова и снова звала его на помощь. Но он лишь сочувственно морщился, подхватывая ее за руку, сжимая в своей ладони маленькую ладошку, да ласково гладил девочку по голове. И Алиса смирялась с этим, отводила взгляд, утыкалась в свернутую куртку, что заменяла ей подушку, и плотно закрывала глаза. Под боком ворочался Чарли, она опускала руку на его худую спинку, чувствуя, как ввалились бока зверька, как топорщится его рыжая шерстка, и тоска наполняла сердце Крылатой.
– Милый мой, милый, – шептала она лису. – И тебя не пощадил наш путь.
Чарли тянулся к ней, облизывал лицо горячим языком, говоря этим, что ничего, они еще полетают, и снова прижимался всем телом, храня ее тепло. Так они и засыпали в своем закутке…
– Не спится? – Голос Нинель заставил Алису вздрогнуть.
По ночам Вихри обычно рассеивались в небесной дали, чтобы вернуться с рассветом и поторопить Вестников продолжать путь. Им было тяжело принимать человеческий облик, и они спешили оставить отряд людей хотя бы на короткие часы ночевки. Только маленькая угрюмая Хаска часто возвращалась в середине ночи, подсаживалась к Юли и долго шепталась с ней в полутьме у потухшего костра. Нинель же ни разу еще не заговорила с Алисой после первой их встречи у логова паука, Жрица лишь ловила на себе ее тяжелый взгляд, когда Вихри опускались на землю и подходили к огню. Крылатая успела забыть, как Нинель умеет пробрать насквозь каждым своим словом.
– Не время спать, мы скоро прилетим к оазису, – ответила Алиса.
– Я чую, он рядом. – Нинель подошла ближе, под ее сапогами не скрипнула ни одна песчинка. – Он зовет тебя?
– Он указывает путь, но память сильна в нем. И он сбит с толку, – медленно подбирая слова, проговорила Крылатая.
– Так будет, пока ты не придешь в его сон. Не поможешь разобраться, что к чему.
Алиса помолчала, борясь с желанием задать мучащий ее вопрос, но потом сдалась и тихо спросила:
– Он же не отпустит меня назад?
– Нет, – Нинель покачала головой, усаживаясь рядом. – Ты – Жрица, милая. Твое место рядом с ним. Чтобы делиться с остальными мудростью Рощи и вашей с ней волей, придут Говорящие. Это не твой путь. Фета пыталась сидеть сразу на двух стульях, и… ты сама знаешь, что из этого вышло.
Алиса знала, Нинель права. Но острая боль от этой правды была практически невыносимой. Девушка ловила горький воздух ртом, пока Нинель в молчании рассматривала темный горизонт.
– Правитель, – наконец сказала женщина. – Ты видела его таким, какой он был до Огня… Теперь ты понимаешь, почему мы не остановили его. В начале он мечтал о благе для всех. Он строил школы, где учили не только мудрости Рощи. Он искал ученых по всему свету, чтобы дети увидели мир их глазами, таким, какой он есть. Мир возможностей, без границ и рамок. Мир сильного, смелого человека.
Она помолчала, погружаясь в память, как в тяжелую воду.
– В правление он вложил всего себя без остатка. Мечтал освоить новые земли, построить города, корабли, шагнуть за горизонт нашего мира. Увидеть, что скрывается за ним. Но все это… оставляло Рощу не у дел. Люди перестали верить ее мудрости. Зачем, если мир вдруг стал безграничным, полным новых мечтаний? Мы бы могли найти равновесие, если бы Жрица примирила Рощу и Правителя, если бы в ней было меньше человеческого… Если бы меньше человеческого было во всех нас.
