Из динамиков вперемешку с треском вырывались ноты «Проселочных дорог». На целую песню их не хватало, даже если собрать вместе. В надежде на что-нибудь более осмысленное все присутствующие на мостике сосредоточенно слушали – пока не стихли даже эти едва различимые отрывки.
Тишина.
– Мы потеряли связь, – озвучила очевидное Апворт.
– Чертова буря. Ненавижу, когда электроны себя плохо ведут, – это был тот редкий случай, когда шутка Теннесси не возымела эффекта.
Снаружи и далеко внизу обезумевшая ионосфера полностью заблокировала связь между спускаемым аппаратом и «Заветом». Людям на мостике корабля-колонии оставалось только пытаться представить, что ожидало команду модуля.
7
На борту посадочного аппарата почти не было времени на попытки что-то вообразить. Все мысли людей концентрировались на навязчивой грохочущей реальности. Удар за ударом бросали корабль вверх, вниз, в стороны. Каждое сотрясение ощущалось как столкновение с горным склоном, хотя на деле это был всего лишь ветер.
Орам, крутивший в ладони шарики, подумал, что воздух никогда не казался ему таким плотным.
Не лучше турбулентности были и огромные молнии, которые разрезали пелену облаков, окружавшую модуль. Они били так часто и так быстро, что Орам мог нормально видеть детали интерьера корабля без внутреннего освещения.
«Свет свету рознь», – подумал Орам, пытаясь отвлечься от условий за бортом.
Рядом с ним над панелью управления с мрачным лицом трудилась Фарис, которая пыталась держать корабль ровно и не сбиться с курса. Для самого модуля отсутствие качки было необязательным – он мог точно так же лететь и перевернувшись, – но отсутствие рвоты в салоне помогало сохранить душевное равновесие команды.
Особенно мощный толчок впечатал бы всех на борту головами в потолок, если бы они не были крепко пристегнуты к сиденьям. Но удар оказался достаточно сильным, чтобы один из низкотехнологичных успокаивающих приборов выпал из руки Орама и загремел по палубе. Несмотря на то, что ему сразу стало не хватать его присутствия, Орам не собирался отстегиваться и идти искать шарик.
Заметив бедственное состояние Халлета, Лопе наклонился к своему партнеру в попытке ободрить его и передать немного уверенности. Сержант единственный во всей команде от всей души наслаждался тряской прогулкой.
– Том, расслабься. Это всего лишь воздух. Не о чем беспокоиться. Врезаться здесь не во что, – он кивнул вперед. – Фарис – лучший пилот «Завета».
Халлет с такой силой вцепился в подлокотники сиденья, что его пальцы под перчатками побелели.
– Ненавижу космос.
Бросив взгляд вниз, он заметил беглый антистрессовый шарик капитана, который катался под их сиденьями.
– Мы же не через метеоритный шторм летим, – голос Лопе оставался ровным и спокойным. Точно так же он говорил бы во время тихого обеда в столовой «Завета».
– Но он вполне может случиться в космосе, – мрачно проворчал Халлет.
Лопе ободряюще улыбнулся:
– Вот почему тебе нужно заняться йогой.
Его спутник бросил на него злой взгляд, и сержант рассмеялся. Спустя миг модуль, словно по нему ударили огромным молотом, нырнул на сотню метров, после чего под умелым управлением Фарис снова набрал потерянную высоту. Том побледнел, и усмешка Лопе пропала, сменившись встревоженным взглядом. Халлету действительно приходилось тяжело. Решив воздержаться от дальнейшего подтрунивания или попыток пошутить, сержант посмотрел вперед. Тряска, прыжки и общий бедлам его не беспокоили, но все же он не мог не задуматься о том, насколько силен был этот шторм.
Лопе мог бы спросить, но не стал этого делать: те, кто сидели в носовом отсеке, были слишком заняты, чтобы отвечать на случайные вопросы со стороны груза.
А потом, без всякого предупреждения, ужасающая тряска прекратилась. Остался только зловещий, но знакомый скрип неидеально подогнанных сочленений корпуса. Спустя минуту прекратился и он: корабль выпал в подбрюшье облачного покрова. Фарис надула губы и испустила долгий вздох облегчения. Они прошли молотилку, модуль и команда это выдержали. Теперь модуль снижался так плавно и тихо, словно кружил вокруг «Завета» в космосе, где вообще не было атмосферы. На смену аварийному автоматически вернулось обычное освещение. В отсеке экипажа раздавались восклицания облегчения, смех и реплики о необходимости смены белья. Обошлось без травм. Ремни и откидные сиденья сделали свое дело.
Из коммуникатора впервые за долгое время раздался четкий голос, еще больше подняв общее настроение.
– Посадочный модуль, вы меня слышите? Если да, ответьте.
Улыбнувшись Ораму, Фарис ответила:
– Как, вы не слушали? Жаль. Утеряно столько потрясающих метеорологических данных, – ответа не было, и Фарис продолжила: – Ладно, ладно. «Завет», я вас слышу. Ничего особенного. Мы просто устали непрерывно с вами трепаться, вот и все, – на шутку тоже не последовало ответа, и Фарис посерьезнела. – Ну, хорошо, это было непросто. Но мы прорвались. Мы в порядке. Судя по датчикам, корабль не поврежден… – она огляделась. – И его груз – тоже. Продолжаю спуск в нормальном режиме.
Поверхность планеты оказалась такой же иззубренной и неровной, как ее атмосфера. Вершины крутых серых скал тонули в низких облаках. Дремучие леса плавали в тумане, который даже с высоты в несколько сотен метров казался подозрительно знакомым. Быстрые реки и многочисленные озера разнообразных форм и размеров разрезали глубокие долины и фьорды. Под телом бури виднелись отдельные кучевые облака, порой достаточно темные и набухшие, чтобы пролиться случайным дождем.
Изучая телеметрию и сопутствующие отчеты, Фарис кусала нижнюю губу. Вид через широкий передний иллюминатор модуля впечатлял. От него даже захватывало дух, но легкой посадке такая местность не способствовала.
Корабль, судя по координатам, быстро приближался к источнику сигнала. Фарис предстояло принять решение: спланировать за него в надежде отыскать лучшее место для приземления или садиться прямо сейчас. Согласно показаниям сканеров и собранным с орбиты сведениям, рельеф за сигналом был сложнее, чем местность, над которой они летели в настоящий момент. Привыкнув по возможности полагаться на собственные глаза, Фарис слегка подалась вперед, чтобы посмотреть вверх. Невозможно было сказать, усилится ли свирепый шторм или опустится ниже. В последнем случае он мог серьезно осложнить посадку. Фарис решила не испытывать судьбу.
– Мне не нравится местность, – сказала она Ораму. – И я не могу четко сказать, как может поменяться погода. По эту сторону от сигнала есть несколько участков со спокойной водой. Во всех остальных местах кручи мешаются с обрывами. Я предлагаю действовать осторожно.
– Я – осторожный человек, Фарис, – Орам кивнул в знак понимания. – Ты – пилот. Твой выбор.
