— В Норильск, — признался Терехов.
— Не успеешь.
Андрей глянул на него вопросительно и уловил нечто вроде ухмылки, скрываемой подросшей густой бородой.
— Там скоро снег выпадет, — пояснил Жора, — если не выпал ещё, и морозы...
— Поэтому и не до венчания.
— Тоже не получится.
— Почему?
Он бы сразу ответил, но помешал нищий, пересчитывавший брошенные ему монеты, — верно, на бутылку пива не хватало. Осмелился, звеня медалями и волоча за собой ненужный костыль, подковылял к Андрею.
— Мужик, добавь два с полтиной. Ну, чё тебе для афганца жалко?
— Сгинь, бес паршивый, — вдруг прошипел Жора, и сразу стало ясно, что его здесь используют не только как рабочую силу, но ещё и по назначению, как стражника. — И чтоб к забору на выстрел не приближался!
Нищего будто ветром снесло: оказывается, послушник был тут в авторитете, по крайней мере, среди побирушек. Репей понял, что погорячился, переборщил, запоздало спохватился и снова смиренно потупил взор.
— В Норильске погранзона. Без пропуска билетов не продадут.
Это прозвучало, как приговор.
— Почему погранзона? — обескураженно спросил Терехов.
Всё же на миг показалось, что Репей огрызается, злорадствует, поскольку ответ был далёк от смиренного, подобающего человеку, обречённому теперь на повиновение и послушание.
— По кочану.
— Вроде бы отменили? И город открыли!
— Вроде бы — да. Но проверяют паспорта и требуют пропуск. Не видишь, что в государстве творится? Вторая война на Кавказе, терроризм, захват заложников...
И опять, как с нищим, он спохватился, укротил бунтующий нрав и молча упёрся глазами в землю. Показалось, что эта его внезапная дерзость стала последней каплей, переполнившей чашу раскаяния. Он одёрнул балахон, как некогда гимнастёрку, поправил шапочку на голове, и палец заученно попытался нащупать кокарду.
— Ты что, не знал? — уже будто бы участливо спросил он. — Всегда была зона, весь Таймыр... За месяц надо заказывать. Через месяц реки встанут, жизнь замрёт... А ты обрадовался! Хотел с маху?
Было непонятно, чего больше в его словах — сожаления или злорадства. Его товарищ, с которым они разбирали леса в храме, отнёс трубы и встал поодаль, с интересом прислушиваясь, о чём они шепчутся. Не вытерпел, окликнул:
— Егорий, ну пошли, что ли, брат?
Жора на него внимания не обратил.
— Тебе надо её спрятать, до весны. Лучше до следующего лета. В надёжном месте. Иначе погубишь.
Терехов ощутил толчок внезапной злости, смешанной с сиюминутным разочарованием.
— Где спрятать? — рыкнул он. — До лета...
— Верни на Алтай.
— Ага, сейчас. Едва оттуда вывез!
— Хочешь встретить солнце на Таймыре? — с явной издёвкой спросил Репей. — Надеешься, что поможет?
— Не твоё дело! — бросил Терехов и пошёл к монастырским воротам. — Сиди тут и замаливай грехи!
— Погоди, Андрей, — Жора не отставал. — Что ты сразу? Ну, прошу тебя, не уходи! Я ведь ждал!
— Ждал... — на ходу огрызнулся Андрей. — Зачем?
— Знал: судьба нас просто так не разведёт!
— Мне это неинтересно.
И тут Репей забежал вперёд и сначала пригнулся, будто хотел на колени встать, но передумал и выпрямился в штык.
— Прости, брат. Душа у меня ещё не очистилась от скверны, бродит, мутит, как с похмелья. Но борюсь! Я ведь, и правда, ждал тебя. Знал, что когда-нибудь придёшь. Мне перед тобой исповедаться надо.
Сказано было с таким внутренним содроганием и неожиданной искренностью, что Терехов ощутил прилив смешанных чувств — неприятие чужой боли и некую будоражащую, колкую энергию, источаемую от его слов.
— Не надо исповедей, — со скрываемым отвращением вымолвил он. — И так всё знаю. Лучше молчи. Я тебе не поп!
— Но мне надо выговорить, выскрести всё из души, — как-то кисло пожаловался бывший бравый капитан, сглотнул пустым горлом, прокатывая комок или шар по гортани.
Андрей же почему-то вспомнил, как они парились в бане на заставе, и Жора глотал, не жуя, варёные яйца.
— Слушать не хочу, — отрезал он. — И не могу.
— Твоя воля, брат, — покорно согласился однокашник. — Ждал, думал — выслушаешь...
— У тебя, наверное, есть, кому слушать!
— Есть, — согласился «новобранец» Егорий. — Только я хотел сказать... то, что никому не смогу сказать, даже духовнику. Но ты справедливо меня осадил, благодарствую. Во мне ещё столько грязи, обиды, которая не отстоялась, не вызрела, как грязь...
— С какой стати в Норильске погранзона? — усмиряя кипение чувств, спросил Терехов. — Мне сказали — открытый промышленный город.
Жора пожал плечами.
— Весь Таймыр — особая зона. С севера у нас граница почти не прикрыта.
— Не было печали... И что посоветуешь?
— Не посоветую — помогу, — вдруг с готовностью заявил однокашник. — Ты женитьбу затеял, чтоб паспорт поменять?
-Ну.
В голосе его все-таки послышалось облегчение.
— Так и понял... Только в милицию с обменом не суйся. Её сразу арестуют, она во всех розыскных базах забита, я проверял. Найди надёжного человека в МВД — и через него, за деньги... У меня есть один продажный лакей!
— Уже нашёл, дальше что?
Жора поплутал взглядом по монастырскому двору, испытывая явное желание посмотреть однокашнику в лицо.
— Смотри, чтоб не обманули. А то и бабки получат, и сдадут потом.
— Как сделать, чтоб не сдали?
Он помедлил, разглядывая ботинки Терехова, и вроде бы даже усмехнулся.
— Наивный ты человек, Шаляпин. Может, у тебя что-то и получится с Таймыром. Ты чище меня...
И осёкся, вспомнив, что обещал избавить однокашника от исповеди. Наверное, он нарушал монастырские правила и этикет, учил мирского человека дурному, однако в армии курс молодого бойца потому и назывался карантином, что там выявлялись и лечились все болезни, и не только физические.
— Снимай на телефон, на диктофон пиши все разговоры, — со вздохом сожаления заговорил Жора. — Прямо в наглую, без стеснения, чтоб искушений не было. Хотят бабок — поймут и стерпят. Такой у них бизнес.
Терехов пожалел, что сам не догадался сделать этого с паспортистом, хотя привязать его на короткую цепь ещё было можно, когда придётся передавать фотографии, потом свидетельство о браке и отдавать всю сумму окончательного расчёта.
— И будь осторожен, никому не доверяй, — продолжал учить послушник, напрочь забыв, где находится и в каком он теперь положении. — Если проколешься на каком-то этапе, за тобой установят слежку, оперативное наблюдение. Почаще отслеживай хвосты. Но могут подослать хорошего знакомого, даже лучшего друга перекупить.
