— Пока это секрет, — уклонился Терехов. — Позже узнаешь.
— Мне-то можешь сказать? Не чужие...
— В Вооружённые силы, — на ходу сочинил он. — В структуру погранслужбы.
Шеф хорошо знал историю своего подчинённого, не раз обсуждали у камина, поэтому поверил сразу, только усомнился в перспективе.
— В сорок лейтенантские погоны?
— Майорские, — подправил его Андрей. — На полковничью должность.
— Да ладно! И на какую? Ты же топограф! Бегал с рейкой...
— Вот такой специалист и потребовался.
— В погранслужбе?
— Что такое демаркация границ, знаешь? — ухмыльнулся Терехов.
Куренков, конечно же, знал, потому как-то сразу скис.
— А я думаю, что это ты с погранцами задружил? Ладно, если что, какие-то вопросы порешать не откажешь?
Шеф отличался потрясающей всеядностью и, невзирая на тонкие поэтические вкусы, мог есть рыбу с мясом и запивать сладким чаем. И тут уже высматривал, чем бы поживиться.
— Я уеду из Новосиба, — признался Андрей. — В другой регион.
— Куда?
— Это секретная информация.
Максим понимающе покивал, занятый уже другими мыслями, подписал и убрал заявление в отдельную папку.
— Слушай... — вдруг замялся он. — А невесту ты на Алтае нашел?
— На Алтае, — сдержанно ответил Терехов и встал.
— Красивая?
Предъявлять ему фотографию не следовало бы, не заслужил, но сыграло мужское самолюбие и смутное, скрытное, распирающее желание показать Алефтину, как жадные, скопидомные ювелиры показывают уникальный бриллиант — чтобы только похвастать, какой драгоценностью владеют. Показать, может быть, даже себе во вред.
Знаток поэзии и женской красоты, пожалуй, минуту вглядывался в снимок и с сожалением вернул.
— А там ещё есть такие, Андрей? — с тоской спросил старый холостяк.
— Нету, — мгновенно отозвался тот и ощутил, как завибрировал в кармане телефон. — Бывай здоров!
Ещё в кабинете он подумал, что звонит Мишка Рыбин, однако когда в коридоре глянул на дисплей, изумился сильнее, нежели бы и впрямь сейчас объявился старый друг. И завибрировал сам, не зная, отвечать или пропустить звонок: Сева Кружилин должен был сидеть за решёткой и без связи с внешним миром. А он в это время названивал, причём со своего старого телефона, которым пользовался, когда был в Новосибирске. Конечно, за деньги сейчас можно всё, и даже находясь в изоляции, но общение с напарником никак не входило в напряжённые планы Терехова, да и, откровенно сказать, разговаривать с ним не было никакого желания. Почему-то сразу подумалось, что Сева начнёт просить, умолять его помочь вырваться из заточения, и в любом случае придётся отказывать, потому как сам погряз в мутных делах с добычей документов и прячет у себя в квартире женщину, объявленную в розыск, что уже является чистым криминалом. Любое отвлечение от этой темы и всяческие хлопоты за напарника — лишние милицейские заморочки и опасность навести органы на свою невесту, то есть теперь молодую жену.
Первый звонок он пропустил, но, когда оказался на первом этаже офиса, Сева позвонил ещё, причём так назойливо, что вызвал уже раздражение. Можно было выключить телефон, однако Андрей ждал звонка Мишки Рыбина, который по закону подлости мог именно в этот момент позвонить. Он со своей рыжей юности, а может, с лет ещё более ранних, не имел даже зачатков интуитивного мышления, предчувствия, способности предугадывать события, поэтому всё время жил невпопад, повинуясь какой-то своей личной внутренней стихии, чем был дорог и неповторим. Андрей пропустил и второй звонок, но когда вышел из офиса, внезапно увидел напарника, который в ожидании медленно расхаживал на стоянке возле его машины. Тощую нескладную фигуру Севы можно было узнать за версту, тем паче, когда он в движении: Кружилин ходил, как курица или голубь, всё время кивая головой.
Терехов сначала затаился у дверей, но оказавшись на открытом месте, переместился к углу здания и там встал за клумбу с высокими осенними цветами в надежде, что напарник устанет ждать и всё же отойдёт от машины или поднимется в офис. И тогда можно короткой перебежкой переместиться на стоянку, прыгнуть за руль и смыться.
Но пока он вычислял череду действий, Сева протёр носовым платочком нержавеющие трубы кенгурятника у машины, подтянул штаны и сел, достав телефон из кармана. В городе великовозрастный математик рядился под подростка, носил джинсы, мотня которых болталась между колен, ходил с наушниками, слушал рок и блуждал отсутствующим взглядом. Может, хотел отгородиться от действительности, может, показывал свою продвинутость среди сверстников и намеревался укротить стремительно бегущие годы.
На третий звонок Терехов также не ответил, вдруг вспомнив навязчивые слова Репья, что соглядатая могут выбрать из таких вот, как Сева, подкупить обещанием свободы и подпустить к нему. Это будет самый опасный вариант, поскольку ничего не подозревающий лох, а его явно держат за лоха, и это подтвердил паспортист, доверительно поделится всеми своими проблемами. И тогда бери его тёпленьким, вместе с принявшей обет безбрачия невестой, которая сидит в ванной комнате и не подозревает, что уже вышла замуж и носит другую фамилию.
Математик, должно быть, устал слушать сигналы в трубке, резко вскочил, дёрнулся было к офису, но, чистюля, не забыл стряхнуть неведомую пыль со штанов. Андрей уже встал на исходную позицию, чтобы, в свою очередь, метнуться к машине, однако напарник замедлил прыть, осел на бампер и отвернулся.
Мгновением позже Терехов заметил, как из дверей вышел Куренков, встречаться с которым, видимо, Севе не хотелось. Случалось, они даже враждовали, поскольку Кружилин всюду совал свой нос, бегущий впереди не только тела, но и разума, и шеф грозился того уволить. Это напарник заглянул в документы и обнаружил, что ЮНЕСКО специально прислало два джипа и прочее оборудование, и это он узнал, какие деньги отпущены на программу перерегистрации памятников в зоне покоя Укока.
Спрятаться Кружилину не удалось, глазастый Куренков его заметил, однако подошёл и поздоровался совершенно по-дружески, даже приобнял. И они о чём-то живо и весело заговорили, не исключено, что про Терехова, потому как оба сначала кивали на машину. Потом отошли в сторону и стали беседовать, прогуливаясь по дорожке, причём говорил больше Сева, а шеф участливо слушал.
Исподтишка наблюдать за такой невероятной картиной было интересно, ибо ещё недавно Куренков злорадствовал, что его слишком любопытный и всевидящий подчинённый содержится за решёткой, и вдруг такие душевные отношения.
Их разговор затягивался, и хотя спешить уже было некуда — план мероприятий за день и так перевыполнен, однако Андрей начинал нервничать. И вдруг догадался о причине столь добродушного отношения шефа: он же пытается сейчас заткнуть Севой дыру, которая образовалась на Алтае из-за увольнения Терехова! Что-что, а убалтывать Куренков умеет, вот и повис на вчерашнем недруге, как репей. К тому же ролями они поменялись, теперь больше говорил шеф, Кружилин слушал и время от времени отрицательно мотал головой, вроде не соглашался.
