– Ты кто? Покажись, – с опаской откликнулся Ромка.
В тумане проступил приближающийся силуэт. Ромка сел на траву от страха и впился руками в землю.
– Не боись, – сказал мальчишка, – то же мне, богатырь.
Это был мальчик, такой же как Ромка, может, чуть постарше – лет 11–12, скорее всего из местных, потому что манера говорить у него была почти такая же, как у Максима Павловича и немного как у завхоза дядя Васи.
– Ты кто? – спросил Ромка, – И откуда?
– Много будешь знать… – грубо ответил мальчишка, но не продолжил. – Ты что – с этими? – парень кивнул в сторону лагеря.
– Да, – ответил Ромка, – я сын руководителя экспедиции профессора Святозарова, – гордо заявил он.
– Видали мы профессоров, – ухмыльнулся дерзкий мальчишка, – все лето тут кочуют. Что только ищут – непонятно.
– Ну как же непонятно, – возразил Ромка, – сокровища ищут, тут же Китеж-град затонул.
– Тут, да не тут, – загадочно сказал мальчишка.
– Ну как же? А что ты знаешь? – спросил Ромка.
– Знаю я поболее вашего, – вдруг ответил мальчишка.
– Погоди, погоди, я сейчас приведу папу с дядей Сашей, ты им все и расскажешь. Только стой здесь, у дерева этого, – сказал Ромка.
– Где ты дерево видишь? – спокойно спросил парень.
– Как же, вон же оно, за твоей спиной, ствол…
– Ну-ка, ну-ка, – снова удивился парень и скрылся в тумане.
– Эй! – позвал Ромка, но никто не откликнулся. «Странный парень», – подумал Ромка и пошел в сторону дерева.
Тут туман стал рассеиваться, и Ромка увидел необычайной красоты дуб, с глянцевым листьями, омытыми утренней озерной росой. «Папа вроде говорил, что дубы не растут у озера», – подумал Ромка и обошел дуб кругом.
– Какие растут, а какие нет, – вдруг снова услышал голос того мальчишки.
Ромка удивился. О том, что дуб здесь не может расти, он вроде бы только подумал, а не произнес вслух… или произнес… Парень сидел на толстом суку дуба, и теперь, когда туман рассеялся, Ромка мог его разглядеть. Ему показалось, что в этом мальчишке было что-то необычное, хотя выглядел он как самый обыкновенный школьник, вот только несколько старомодный в своей рубахе навыпуск и без ботинок. А еще у парня были какие-то необыкновенные глаза, будто бы без зрачков и сапфирового цвета (Ромка видел однажды передачу по телевизору, в которой диктор рассказывал о драгоценных и полудрагоценных камнях – среди них были и сапфиры). Между прочим, глаза парня светились как те самые камни – холодным магическим светом. Хотя, возможно, это был оптический обман – из-за тумана. Ромке все же стало не по себе.
– Ты кто? – спросил он уже со страхом.
– Да так, просто прохожий, – ответил парень с дерева, мотая босой, грязной ногой. – Так ты действительно видишь этот дуб? – вдруг спросил он Ромку.
– Ну да – вижу, – удивился тот. – А что тут такого-то – дуб как дуб…
– Дуб как дуб, – повторил мальчишка с ухмылкой. – Так-то оно так, да не все его видят, – ответил парень, спрыгнул с дерева на траву и превратился… в огромную птицу, похожую на сову, но с человеческим лицом – один в один лицо того мальчишки и действительно с холодными сапфировыми глазами.
От неожиданности Ромка упал на траву и стал оглядываться. Ему хотелось понять, не видит ли это еще кто-то. Но лагерь был далеко, а Тошка ушел на другую сторону и его тоже не было отсюда видно. Ромка ужасно пожалел, что такие чудеса сейчас видит только он, а ему очень хотелось поделиться и с папой, и с дядей Сашей, и с Тошкой, и даже с Максимом Павловичем. – Но, к сожалению, никого не было рядом.
– Вы… кто? – снова спросил Ромка и в ответ услышал:
– Я Сирин. Птица Нави и Яви – помощник богов, я проведу тебя в Явь.
Ромка потерял дар речи. «Вот они, приключения». У него впервые захватило дух, как это случается с теми, кто верит в чудеса. Ромка стал щипать себя за руку, чтобы убедиться, что не спит и это не галлюцинации. Однако он не спал…
Из мира настоящего – в мир Явный
Но несмотря на это Ромка все же спросил:
– Я что? Сплю?
Птица Сирин поскребла землю массивными когтями, которые были почти как у самого большого в мире орла, встряхнула могучими крыльями с черными перьями, словно обсыпанными серебром, и ответила:
– Вообще, нет, но, ежели хочешь так думать…
– Нет, это что, на самом деле? – не унимался Ромка. – Я это вижу на самом, самом деле?..
– Что видишь? – спросила птица.
– Ну, как ты превратился и все такое.
– А, это! Ну да, на самом деле.
– Это твой обычный облик? – снова спросил Ромка. – То есть ты в какое-то время мальчик, а в какое-то… вот такое существо.
Сирин встряхнул крыльями.
– Не какое-то, а из мира Яви.
– А что это за мир такой и где он?
– Ежели пойдешь со мной, – сказал Сирин, – то все увидишь.
– А это далеко? – спросил Ромка.
– Нет, только перейдем край – и все, мы на месте.
– Ты… Вы… сказали край… А где этот край? – спросил Ромка.
– Да вона, поднял голову Сирин, в кроне дерева. Два взмаха и мы на месте. Ну что? Полетели?
– Но я же не умею… – вздохнул Ромка.
– Не беда, забирайся на меня – вмиг домчу.
– Хорошо, – сказал Ромка и забрался на Сирина.
Он, конечно, очень сомневался, соглашаться ему лететь на странной птице в крону дерева в какой-то «явный» мир или нет, но жажда приключений настойчиво звала его вперед. Сирин взмахнул мощными крыльями и взлетел вверх прямо в крону раскидистого дуба. От испуга Ромка закрыл глаза, а когда открыл… его испуганному взору явилась небывалая, невиданная красота. Высоченные раскидистые деревья, немного похожие на дубы, с золотистой корой, уходящие широкими зелено-глянцевыми кронами ввысь, скрывали в своих ветвях таких же, как Сирин, человеколиких птиц. Ярко-зеленые холмы, будто покрытые плотным изумрудным полотном, под которым протекали сверкающие белые ручьи. И конечно, воздух там был такой густой и тягучий, как желе, которое, казалось, можно было разрезать ножом и проглатывать маленькими кусочками. Ромка вдохнул эту тягучесть полной грудью, голова мгновенно закружилась, и он почувствовал, как начинает падать, поэтому крепче вцепился в жесткие перья Сирина.
Сирин опустился на упругую на вид траву, расступившуюся под ним будто живая, и Ромка увидел, что она действительно живая, особенно цветы, которые радостно и удивленно смотрели на него. У цветов тоже были человеческие лица.
– Ой, здравствуйте, – сказал Ромка и неожиданно поклонился цветам. Цветы тоже склонили перед ним свои лазоревые головки и закивали.
