– Все-все, дальше у нас самое главное блюдо… Простите,
позвольте пройти…
Но во дворе предстояло пройти еще через две шеренги
видеокамер и фотовспышек, а когда вошли в главный зал, где нас уже ждали наши
министры, эксперты и переводчики, там половина зала состояла только из корреспондентов
наиболее привилегированных изданий, ведущих телеканалов и крупнейших
провайдеров.
Пожимали руки, обменивались грамотами, папками с договорами,
снова трясли руки, а потом с двух трибун по очереди говорили заранее
согласованные до каждой запятой речи.
Затем отвечали на вопросы, Пфайфер блистал остроумием, он же
француз, я, в свою очередь, поддерживал имидж русского медведя-философа,
тяжелого, с запутанной логикой, упирающего в человеке больше на духовность, чем
на его мозги.
Из всей этой каши я помню, что говорил:
– …чтобы оправдаться в собственных глазах, мы убеждаем себя,
что не в силах достичь цели, но на самом деле мы не бессильны, мы безвольны…
Мир живет в настоящем, но прошлыми идеями, только имортисты помнят о будущем и
живут в нем и для него… Нет, вы не правы, человек, обладающий верой, не стоит
на месте, тем более – не опускается, ибо вера постоянно совершенствует,
преображает, делает сильнее, лучше, очищает мозг и дает ему новое оружие
познавать мир…
– Господин президент, почему такое неприятие смерти? Ведь
умирали всегда, это и во всех религиях почти что обязанность человека!
– Смерть, – ответил я, – ограничивает свободу,
означает отсутствие выбора: жить или умереть, и поэтому подлежит устранению. На
этом стоит имортизм.
– Господин президент, а зачем человеку такое насилие над
собой?
Я сдвинул плечами:
– Нет победителя сильнее того, кто сумет победить самого
себя. Величайшая победа есть победа над собой. А вы все знаете, что в человеке
очень много того, от чего стоило бы избавиться! Так что ждем вас в движении
имортистов.
Если в старину передвигались на лошадях, а для путешествия
из Петербурга в Москву требовалось два-три месяца, то и новости не могли
двигаться быстрее, что понятно. Религиозные и философские доктрины – тем более
их надо было повторить не раз, а потом долго осмысливать в одиночку.
Интернет же позволил имортизму разлететься по планете
моментально, а сейчас мы следили за быстрым разрастанием первых общин
имортистов и появлением новых. Если раньше одному имортисту было не выжить в
селе, где все, скажем, пьют, то через Интернет он находит сотни только что
бросивших пить, делающих утреннюю зарядку и даже ежедневно чистящих зубы. Это
поддерживает, Волуев ежедневно клал на стол сводку о постоянном росте имортизма
по всему миру.
Больше всего их оказалось, как ни странно, в США. Волуев
дивился, я находил закономерным: точно так же и христианство расцвело не там,
где возникло, а в Риме, насквозь прогнившем развращенном Риме, где
необходимость в новой очищающей религии ощутилась особенно остро.
Да и насточертела эта доставшая всех политкорректность, а в
имортизме дебила не только перестаем называть «человеком, мыслящим по другим
категориям», а гомосека – «человеком нестандартной ориентации», тем самым как
бы поднимая их на уровень выше нас самих, но наконец-то и все своими именами, и
вообще начинаем чистить род людской от мусора.
Медведев с Леонтьевым прикинули, что уже в первые годы
правления имортистов, если бы такое случилось в планетном масштабе, мировую
экономику нетрудно было бы поднять до такого уровня, что сумели бы легко
прокормить и десять миллиардов человек, а потом и сто миллиардов. К тому же это
будут здоровые работающие миллиарды, а не бездельничающие недоумки, что тяжелым
бременем висят на любом обществе, но все равно требуют для себя больше денег,
льгот, circenses, мест в правительстве… не будет и множества обществ, что
занимаются развлечением этих дебилов, устройством в лучшие лечебницы, охраной
их прав и выколачиванием из общества для них привилегий.
Александру Македонскому не удалось создать всемирную
империю, его армия была пешей, двигалась с боями медленно. У Чингисхана и
Аттилы была конница, но и ей не перебраться через океан, тогда еще не
подозревали, что там есть земли. Ленину и Дзержинскому тоже не удалось раздуть
мировую революцию, а коммунизм не построить иначе, как строить сразу на всей
планете.
У нас положение оказалось лучше: Интернет помог забросить
семена имортизма в самые глухие уголки. Из семи миллиардов один миллиард
подключен к Интернету, из этого миллиарда миллион познакомился с имортизмом в
течение первого месяца. Тысяча стала имортистами, но это не просто один из
тысячи, это сливки общества, лучшие из лучших. Вокруг них начали собираться
сторонники, из тысячи быстро образовался миллион…
Я лихорадочно просчитывал простенькие реакции этих существ,
называющих себя людьми, везде выходило, что если имортизм будет
распространяться такими же темпами, то США и НАТО не успеют доставить войска к
нашим границам. Послать – пошлют, но вот доставить и заставить их действовать –
не успеют. Однако беда в том, что темпы распространения резко упали. И будут
снижаться еще и еще. Большинство населения никогда не признает имортизм. Да мы
и не рассчитывали, что имортистов наберется больше, чем один на тысячу. Сумеем
ли выстоять с той горсткой, что разбросана по всему миру?
Волуев зашел, рот до ушей, оглянулся на Вертинского, тот
стоит у стены, заложив руки за спину, и рассматривает огромную карту мира. Они
обменялись кивками, Волуев бросил мне на стол еще теплый после принтера лист:
– Полюбуйтесь!
Я поморщился:
– Ты что казенную бумагу расходуешь?.. На нее березку
спилили! Я мог бы и в файле посмотреть.
– Извините, господин президент. Все забываю, что вы человек
из продвинутых, а я к вам как к ламеру. Не в порядке подхалимажа, но ваш
предшественник компьютером называл монитор и всегда старался сесть от него
подальше. Излучение, дескать…
Он говорил еще что-то, но мои глаза отыскали строчки в
новостях, что там за океаном в штате Юта имортизм начали принимать чуть ли не
массово. Уже не только высоколобые, как в университетских городках, но и
простые люди, очень даже простые…
Волуев следил за движениями моих глазных яблок, пояснил
оживленно:
– В том штате семьдесят пять процентов – мормоны. Не пьют,
не курят, не употребляют даже чая и кофе. Но спортом занимаются. Уже и так
наполовину имортисты! Но это еще не все, господин президент!
– А что еще?
– Они не только выдвинули своего человека на пост
губернатора. Они еще и заявили, что требуют досрочных перевыборов, что
вообще-то противоречит их конституции… Но мормоны сами по себе – упрямый народ,
а тут еще наша доктрина, что имортам, дескать, по фигу законы старого мира.
Пусть, дескать, этими лохмотьями утрутся или даже подотрутся те, кто в нем
остается, а мы, вот такие солнышки, пойдем в светлое будущее победившего ком…
имортизма!
