Мазарин сказал задумчиво:
– Винтовка, как сказал великий Мао, порождает власть… А
винтовки пока что у нас. Как и пулеметы. Главное, чтобы солдаты оставались
солдатами, а не ассоциировали себя с теми, кто по ту сторону баррикад.
Казидуб спросил понимающе:
– Как я понимаю, на милицию, на ОМОН и прочие разгонятельные
структуры уже надежды нет?
– Милиция живет теми же заботами, что и весь простой
люд, – огрызнулся Ростоцкий. – С одной стороны, очень довольна, что
дали намного больше власти, а жалованье повысили впятеро. С другой стороны –
много неудобств. И бабулек у метро нельзя больше шмонать, и рекламы с
тампаксами стало вроде бы даже недоставать… Словом, с милицией ясно только то,
что с нею неясно. Точнее, не со всеми ясно, хотя за большую часть я ручаюсь.
Казидуб сказал с мрачным удовлетворением:
– Ну, а я ручаюсь за всех своих!
– Только не позволяй вылезать из танков, – предостерег
Мазарин холодно.
Можно бы все увидеть на экранах, но я все-таки одной ногой в
прошлом веке: велел подать вертолет, через час внизу уже проплывала
десятиполосная дорога: пять в одну и пять в другую, посреди разделены бетонным
бортиком. От покатых крыш машин в глаза бьет нестерпимый блеск, словно внизу
течет река из ртути.
– Допустимая скорость, – сказал Ростоцкий, он сидел
рядом с огромными наушниками на голове, – сто километров, но сейчас там и
сорока не дают…
– Сорока? – фыркнул я. – Мне приходилось здесь
вообще стоять в пробках…
– Да, пора уже и Окружную расширять снова… Вон они, господин
президент!
Окружная осталась позади, а по широкому шоссе со стороны
Бутова двигалась внушительная толпа. Грузовики обгоняли их, дудели, требуя
сдвинуться ближе к обочине.
Я подивился первым же увиденным демонстрантам: с
внушительными рюкзаками, что поднимаются выше голов, это такие рюкзаки, что с
металлическими прутьями, в моей молодости таких не было, да мы в любые походы
ходили налегке, а нынешние туристы тащат с собой не только палатки и спальные
мешки, а чуть ли не персональные туалетные комнаты.
У некоторых в руках плакаты с требованиями, я не
всматривался особенно, и так понятно, везде это panem et circenses в той или
другой словесной форме, а что на одних «убрать», а на других «дайте» – это лишь
разные формы жажды существовать бездумно, на многочисленные пособия, что в
угоду Западу выдавливает из себя обескровленная Россия. А для этой бездумности
надо еще и заново открыть все эти телешоу «Кто дальше плюнет», «Герой дня без
штанов», «Как трахаться тайком от мужа»…
Ростоцкий, наблюдая рядом, сказал хмуро:
– Это те, кто двигается уже вторые сутки… На МКАДе
присоединятся колонны из городов-спутников. Там же раздадут новые плакаты и
знамена.
– Да, оттуда тащить будет легче, – согласился я.
– Это еще что, – сообщил он совсем раздраженно. –
Запас флагов и плакатов подвезли ближе к Центру, чтобы и самые ленивые могли
взять в руки и помахать перед объективами западной прессы.
Пока что демонстранты шли к городу компактными группами,
когда большими, когда малыми, чувствовалось, что их больше объединяет общность
работы или времяпрепровождения, а во всенародное шествие, как было задумало,
сольются уже в центре столицы. Босенко указал на одиночек, такие тоже
попадались, эти-то какого черта, мелькнула у меня мысль, такие вот не склонные
тешить свое безделье. Эти и после работы или учебы отправляются не на пьянку, а
с рюкзаком на просторы Севера или на склоны Эвереста. Вот что значит жажда
побузить, надерзить, проорать что-нибудь оскорбительное в адрес правительства,
которое, конечно же, тупое, беспомощное, прогнившее и насквозь продажное… А
режим, ну да, преступный, как же иначе?
– Многовато, – заметил я. – Сколько, по вашим
оценкам, присоединится в самом городе?
– Господин президент, – сказал Босенко, уклоняясь от
прямого ответа, – вы не обратили внимания, как я вижу, на эти автобусы? Это
тоже с ними, сердешными борцами против гнусного режима.
Мазарин заметил холодновато:
– И в легковых автомобилях тоже.
Вертолет снизился, я заметил, что в обгоняющих автомобилях
обычно по пять человек, что вообще-то редкость. Видимо, даже те, кто не участвует
в демонстрации, подвозит уставших и отставших бедолаг.
– Сочувствуют, – сказал я. – Кому сочувствуют?
Мазарин буркнул:
– А когда занимали денег на покупку килограмма мяса? А вот
на бутылку водки всегда дадут.
– Да, это наш менталитет…
– Какие меры? – спросил я.
– Пока никаких, – ответил Ростоцкий. Добавил торопливо:
– Никаких заметных. Игорь Игоревич убедил.
Мазарин кивнул молча. Я поинтересовался:
– Почему?
– А зачем злить? – ответил он ровным голосом. –
Знаем по опыту, что никто не раздражает сильнее, как перегородившая дорогу
жиденькая цепочка омоновцев, спрятавшихся за огромными прозрачными щитами.
Я кивнул, все верно, для такой толпы хоть три или пять рядов
омоновцев покажутся реденькой цепочкой. Прорвут, сами захмелеют от собственного
всемогущества: оказывается, это так просто – сметать с пути даже эти
откормленные морды в тяжелых бронежилетах, этих тупорылых кабанов, защищающих
продажную и коррумпированную власть, что сама и есть мафия. А раз так, то надо
переть прямо на Кремль без остановок, сметем и там все на фиг, наведем порядок,
установим такую народную власть, чтобы по жвачнику шли только боевики, порнуха
и телешоу, а телеканал «Культура» отдать сексменьшинствам…
Ростоцкий сказал зло:
– Но вот что бы я убрал, так эти все забегаловки на колесах!..
Знали же, заранее выехали навстречу, расположились по обе стороны дороги…
Посмотрите, посмотрите!.. Разве не видите, что бесплатно гамбургеры раздают?
Я присмотрелся, он не ошибся, милые девушки в фирменной
одежде от «Макдоналда» быстро выхватывали огромные гамбургеры и чизбургеры и
протягивали идущим по проезжей части. Оттуда отвечали радостным воодушевленным
ревом.
– А что можем предъявить? – осведомился Мазарин. –
Они не вольны задирать цены, это да, а вот раздавать себе в убыток… такой
статьи пока что не придумано. Гуманитарная акция!
– Не знаю, – ответил Ростоцкий затравленно. – Но
они выехали по сигналу! По всей Москве так. В Юго-Западном районе, в Восточном,
точно так же на Севере и Юге. Везде западные фирмы двинули навстречу
демонстрантам передвижные ларьки с едой, напитками.
– А водку? – спросил я.
– А вот водку подвозят наши, – ответил Ростоцкий
недобрым голосом.
– Солидная организация, – заметил я.
– Да, это они умеют. Бизнесмены!
