А где хватало, саботаж продолжался все равно, из чего высшее
командование решило, что и свои яйцеголовые сочувствуют имортизму. Начались
аресты в своей среде.
Перелом наступил с заявления бригадного генерала Гревса. Он
собрал журналистов и сказал, что считает имортизм самым подходящим мироустройством,
в том числе и для США, и потому свою военную часть на подавление протестующих
выводить не будет.
Из Пентагона пришел приказ лишить Гревса звания и
подвергнуть аресту, но Гревс ответил, что на вверенную ему базу он никого не
допустит, а приказы командования прошлой эпохи игнорирует.
Потемкин почти не появлялся в Кремле, сперва галопом по
Европам, крепил узы там, попрыгал по Латинской Америке, составляя новые блоки,
оттуда ринулся в Азию, лишь на пару часов заскочив в Москву, рассказал торопливо
то, что не хотел доверять даже сверхзасекреченным каналам, а из Азии сделал
затяжной прыжок в Канаду.
Глава 13
Плечи оттягивает рюкзак, сорок килограммов взрывчатки. А у
Мустафы и Абдуллы по шестьдесят, за спиной их хриплое дыхание. Еще по сорок у
Карима и Гасана. Машина отдаляется с каждым шагом, дальше надо скрытно, иначе
охрана моста, какая ни липовая, поднимет тревогу. Скорее всего, не успеет, эти
английские свиньи напились и спят, вымирающий народ, все в этой дряхлой Европе
вымирающие, но рисковать нельзя, на карте очень многое. Очень.
В ночи послышался стук колес, очень громкий, отчетливый. Абу
Саид прибавил шаг, сейчас охранники оглушены, можно бы подойти и перебить, как
цыплят, но, увы, не успевают, а с таким грузом не побегаешь. К счастью, поезда
через каждые пять минут, а год назад здесь проходило не больше двух в час. И
составы были покороче, в пять-шесть платформ, а теперь тащат по тридцать-сорок.
Местные свиньи сейчас перебрасывают чуть ли не все свои войска куда-то далеко.
Там, на краю страны, грузят на корабли и увозят через море, готовятся воевать в
чужих краях. Самое время взять власть на всем этом острове в руки правоверных
сынов Аллаха. Даже если не удастся, как сказал мулла Омар, они сумеют добиться
от англичан существенных уступок: либо автономии на земли, где живут
мусульмане, либо полного отделения, как отделена сейчас Ирландия или Шотландия.
Будет еще арабская страна, самая молодая на свете, ей еще нет названия, хотя
пора и придумать…
Огромный железнодорожный мост выгибался над бесконечным
темным ущельем, как рождественская дуга: яркий, освещенный сотнями лампочек, а
по Англии экономные жители берегут электричество. Тяжелый грохот доносился,
казалось, из-под земли: с моста будет видно, что внизу не ущелье, а такое же
полотно в два ряда, там составы один за другим, везут лес, технику, трубы,
мазут, дизельное топливо, зерно, и с такими же равными промежутками идут поезда
с живой силой, как говорит мулла и добавляет со смешком, пока еще живой!
Пару минут переводили дыхание, за спиной Абу Саида Мустафа и
Абдулла вытаскивали из чехлов снайперские винтовки. Простые армейские,
облегченного типа, с глушителями. Прицельная дальность полкилометра, но больше
и не нужно, мост уже в двухстах метрах. Можно подобраться в темноте и ближе,
только две свиньи расхаживают вдоль полотна, остальные сгрудились в будочке,
жрут водку, никчемный народ. Даже не поймут, как не понимают свиньи, почему и
от чьей руки умирают.
Абу Саид покатал в голове это красивое сравнение: свиньи не
понимают, почему умирают, не могут же такую ужасную вещь подумать на то
ласковое существо, что обслуживало их, приносило еду, убирало нечистоты, поило
водой и всячески услуживало? Так и мы, молодые и сильные, только прикидывались,
что убираем за вами нечистоты, сволочи. Сейчас наступит час расплаты. Вы все
умрете, сволочи, гады, гяуры, пожиратели падали, неверные собаки…
Грудь бурно вздымалась, кровь ударила в голову. Он с усилием
заставил себя успокоиться, спросил тихо:
– Готовы?
– Да, – ответил Абдулла и добавил сварливо: – Зачем я в
такую даль ночные очки пер?.. Свиньи ходят по самым освещенным местам!
– Перетрудился? – спросил Абу Саид с усмешкой.
– Усталому ишаку и ухо тяжелое, – ответил
Абдулла. – И вообще, зачем все шли? Ты и сам бы один справился.
– Благодарю, – сказал Абу Саид. – Сколько их там?
Четверо?.. Конечно, справился бы. Один джигит стоит десяти белых. Но мне нужны
были ослы для перевозки груза.
– Двое на мосту, двое в будке.
– Погоди, – сказал Абу Саид.
Мустафа и все за ним послушно замерли, не слышно даже
дыхания. Абу Саид сверился с часами, все точно, выучка его мюридов отменная,
идут с точно рассчитанной скоростью. За две недели в лагере боевиков получили
больше, чем за два года службы в английской армии. В армии только маршировали и
учились красиво отдавать честь старшим, а в лагере учились врываться в их дачи
и резать этих жирных свиней.
– Сейчас пойдет тяжелый состав, – пояснил Абу
Саид. – Свиньи должны будут выйти, чтобы их увидели…
Абдулла сказал с сомнением:
– Будем стрелять, пока грохочет состав?
– Да.
– Но у нас с глушителями…
– Дело не в грохоте. Земля трясется, мост дрожит, все
мелькает, если один из них упадет даже рядом, другой не заметит.
– Но состав закроет от нас тех, кто на другой стороне.
– Ненадолго, – успокоил Абу Саид.
Издали донесся грохот приближающегося поезда. Вскоре
ощутилось едва слышное дрожание почвы. Далеко в ночи мелькнул огонек, исчез,
через пару долгих минут показался уже ближе, ярче, не исчезал, разделился на
два мощных прожектора, разгоняющих тьму далеко впереди. Абу Саиду он казался
дивным шайтаном, порождением ночи, чудовищным зверем из преисподней, рычащим
грозно и попирающим землю.
– Ничего, – прошептал он мстительно. – Скоро еще
более грозный шайтан…
Справа и слева выдвинулись Мустафа и Абдулла. Карим и Гасан
держались оба слева, их выкрашенные в темный цвет винтовки не отражали лунный
свет, абсолютно невидимые. Абу Саид только услышал сухие щелчки, боевики
приступили к выполнению, не ожидая дополнительной команды, все уже было
обговорено.
Абдулла вдруг ругнулся:
– Ну до чего же эти свиньи ленивые!..
– Это же франки, – напомнил Мустафа с ненавистью.
– Спят небось, – предположил из темноты Карим.
Последний вагон стремительно удалялся. Сухо треснули еще два
выстрела. Крохотная фигурка на той стороне железнодорожного полотна подпрыгнула
и рухнула навзничь. Но из будки никто не появился, а известно, что мост
охраняют восемь человек, по четыре на каждом конце.
– Мы учли и это, – процедил Абу Саид.
Он поднял гранатомет, прицелился и выстрелил в одно
движение. Его боевики, уже не скрываясь, вскочили во весь рост и бросились к
мосту. Ракета, оставляя огненный след, понеслась к караульной будке. Вернее,
виден был только огненный след, а сама ракета неслась незримая, невидимая,
смертоносная и почти бесшумная…
