Зубы стучали, ныли, в кости вошла боль и выжигала там
костный мозг. Пальцы скользили, отлеплялись, Саид снова хватался, дикий ураган
налетел со всех сторон и старательно отдирал от опоры. Он зажмурился, сцепил
челюсти, зубы остро заныли, ледяной ветер сушил кожу, заворачивал веки, рвал
как мундштуками губы, а в черепе грохот и боль, глаза вот-вот лопнут, хотя изо
всех сил зажимал их веками, не выпускал…
Грохот внезапно оборвался. Оборвался здесь, быстро
удаляется, а вместе с ним исчез и ледяной ветер. Саид услышал всхлипывание.
Ибрагим стоял на соседней опоре, лицо повернуто в его сторону, бледный свет,
вознесенный на самую вершину железного столба, освещает желтое лицо с двумя
темными ручейками из ноздрей.
Саид хотел крикнуть, что все закончилось, но в горле
послышался только хриплый клекот. Он прокашлялся, тело все еще трясет, но мост
уже застыл спокойный и величавый, руки с трудом оторвались от балки, с трудом
перелез на другую сторону, передвинулся к Ибрагиму.
– Пора, – хрипло шепнул он. – Все кончилось, друг
мой…
Ибрагим открыл глаза, на бледном лице казались особенно
огромными, темными, как горные озера в безлунную ночь. В них было отчаяние.
– Дай руку, – сказал Абу Саид.
– Не могу, – прошептал Ибрагим едва слышно. – Не
могу шевельнуться.
– Сможешь, – пообещал Абу Саид. – Держись, вот моя
рука.
Ибрагим едва не сорвался, пытаясь сделать первый шаг. Абу
Саид подхватил, удержал, помог перебраться на эту сторону невысокого
металлического барьера.
– Я… не могу двигаться… – прошептал Ибрагим.
– Все сможешь, – заверил Абу Саид. – Следующий
поезд – через пять минут. А потом будет тот, который нам нужен. Надо спешить.
Ибрагим двигался как человек, пролежавший в леднике тысячу
лет. Движения скованные, он и шел, как дряхлый старик, но Абу Саид тормошил,
понукал, стучал по спине и плечам, ободрял, сам тоже приходил в себя, по обе
стороны тянутся эти бесконечные опоры, вознесенные к самим звездам, вызов и
оскорбление Аллаху, сперва они двигались медленно, потом ускорились, в конце
концов Ибрагим уже бежал рядом, дыхание хриплое, в глазах все еще страх, что
постепенно заменяется глубоким стыдом.
Абу Саид посматривал на часы, сказал с облегчением:
– Успеваем. Вытри лицо…
– За… чем? – спросил на бегу Ибрагим, но ладонью
провел, увидел темные пятна, испугался, сорвал с головы платок и поспешно вытер
щеки, лоб.
– Из носа, – сказал Абу Саид. – Это ничего, это
пустяк.
Ибрагим взглянул на бегу в его сторону и протянул платок:
– Прости, но у тебя… тоже.
Они ускорили бег, мост снова начал подрагивать. Ибрагим
начал задыхаться, прохрипел:
– Не могу…
– Наддай, – крикнул Абу Саид. – Успеем!
– Не могу, моя кровь уже в лед… А второй раз не смогу…
Абу Саид чувствовал, что и сам не выдержит вторично этот
леденящий ужас и чувство полнейшей беспомощности, безысходности и ощущение себя
песчинкой под копытами огненного шайтана.
– Во имя Аллаха! – закричал он яростно. – Мы
должны!.. Мюриды мы или слабые женщины?
Он ухватил Ибрагима, тащил, тот несся, как усталый олень,
прыгал через шпалы, Абу Саид страшился даже подумать, что, если хоть кто-то из
них споткнется, огненный шайтан раздавит, сомнет, сожрет, и на суд Аллаха
некому будет прийти и засвидетельствовать верность его заветам.
Далеко впереди мигнул свет. По обе стороны бежали и
пропадали за спиной эти чудовищно огромные металлические столбы, далеко впереди
показались крохотные фигурки Мустафы и Абдуллы, призывно махали руками. Оба
оглянулись на приближающийся поезд, разом прыгнули с освещенной насыпи и
покатились в темноту.
– Брось меня, – прохрипел Ибрагим. – Беги сам…
– Нет…
– Я больше не могу…
– Тогда и я останусь, – твердо сказал Абу Саид. –
И тоже погибну бесславно.
– Зачем ты…
Однако нашел в себе силы ускорить бег, впереди ярко блеснули
огненные глаза громадного шайтана. Поезд вышел из-за поворота и, привычно
сбрасывая перед мостом скорость, вышел на прямую. Абу Саид с отчаянием видел,
что не успевают, состав сомнет их раньше, чем успеют добежать до края моста,
Ибрагим стонал, хрипел, но каким-то чудом наддал еще, несся с обезумевшими
глазами, даже опередил Абу Саида, они устремились навстречу огненному ревущему
чудовищу, оно приближалось, налетело, ударило всей страшной мощью, но Абу Саид
в последний миг успел дернуть Ибрагима в сторону, покатились с высокой насыпи
оглушенные, почти потерявшие сознание, ударяясь о камни, столбики, наконец их
охватила темнота, затрещали ветки.
На расстоянии протянутой руки послышался нервный смешок:
– Ну вы и джигиты… Такие игры!
Абу Саид прохрипел:
– Это все Ибрагим… Говорит, давай еще подождем, давай еще
дадим фору паровозу… Лихой он у нас!.. Герой…
Рядом трещали ветки, там сопело, кряхтело, кашляло, потом
донесся слабый голос Ибрагима:
– Но успели же?
Абу Саид улыбнулся в темноте. Из этого юного мюрида вырастет
орел. Слышен был легкий металлический щелчок, затем голос Ибрагима:
– Мэри, это я, Джон. Газон подстрижен, электрик уже прибыл,
так что я готов отправляться домой.
Тишина стояла такая, что Абу Саид услышал едва слышный голос
из мобильника:
– Все понял, иду к тебе.
Ибрагим сказал:
– Скажи моим баранам, что я на этой стороне хлева. Скоро
увидимся.
В тишине ждали напряженно, потом с высоты ночного неба
донесся рокот мотора. Абу Саид повернул фонарик вверх, зажег трижды. Рокот стал
слышнее. Абу Саид снова мигнул, сказал негромко:
– Всем в вертолет, быстро!
Абдулла спросил быстро:
– Неужели не увидим?
– Быстрее, – поторопил Абу Саид. – Поезд пойдет
через три минуты!
Боевики поспешно выбирались из кустов, Абу Саид ощутил
крепкое рукопожатие Ибрагима, теперь у него верный друг, который за него жизнь
положит: спас от стыда, что для мужчины страшнее ада. Привыкшие к темноте глаза
видели, как на фоне звезд скользнула крупная тень, пронзительно свистит ветер в
бешено работающих лопастях винта.
Вертолет опустился, раскорячившись как стрекоза, боевики
поспешно запрыгивали, там уже сидели четверо из группы Ибрагима. Ибрагима
ощупывали, радовались. Из-за шума винта не слышно приближающегося поезда, блеснули
яркие огни, поезд мчится быстрее, чем предыдущий, хотя явно тяжелее, все-таки
танки и бронетранспортеры весят побольше, чем строительная техника, да еще
четыре вагона с солдатами элитных частей. Абу Саид смотрел на часы, Ибрагим не
выдержал, прошептал:
