– Нам, – ответил я. – Мы в авгиевых конюшнях не по
колено, как бродил Геракл, а по ноздри. Глотать начали. Приступайте к работе. С
этой минуты. Не только канал «Культура» в вашем ведении, все телевидение –
область культуры. Завтра приедете в свое министерство, там подготовят все
бумаги. Успехов!
И положил трубку.
– Александра!
Она возникла на пороге буквально через секунду. Я еще раз
окинул ее внимательным взглядом. Прекрасное тренированное тело, но, голову даю
наотрез, с мужчинами у нее не очень: слишком умное лицо, проницательные глаза,
высокие гордые скулы, некоторое высокомерие и аристократичность в облике. Таких
мужчины избегают, все мы трусливо предпочитаем че-нить попроще, полегче,
посговорчивей. И чтоб нами всегда восхищались.
– Извини, – сказал я, – в твоем досье сказано, что
ты здесь уже восемь лет. Значит, ты ухитрилась повидать трех президентов и с
десяток премьер-министров…
– Двенадцать, – сказала она.
– Что? Ах да, целых двенадцать… да, помню тот позор, ту
бесстыдную чехарду, когда… Словом, как ты сумела ужиться со всеми?
Она смело взглянула мне в глаза.
– Делала свое дело и не лезла в чужие. Свое дело знаю и
делаю хорошо.
Я кивнул:
– Не сомневаюсь. У меня к тебе, Александра, такое
предложение… Нет-нет, не раздевайся, я предлагаю тебе взять на себя пост
начальника канцелярии президента. На свое место посадишь девочку или мальчика,
которых выберешь сама, а тебе пора все свои знания применять на полную катушку.
Она подумала, поинтересовалась осторожно:
– А что с Ткаченко? Нынешним начальником канцелярии?
– Он слишком… – сказал я, – слишком… влез в интриги. Я
понимаю, все интригуют и подсиживают, в этом две трети жизни политиков, но он
интригам отдался весь. И восхотел слишком многое. Так что он уже уволен. Место
свободно, ты никого не спихиваешь, не выковыриваешь из кресла.
Она не спускала с меня испытующего взгляда.
– Это несколько неожиданно, господин президент… Я как-то
ожидала, что вы постараетесь всех заменить своими людьми. Так принято.
– А ты и есть мой человек, – ответил я. Ее глаза
оставались вопрошающими, я пояснил: – Всех умных и хороших людей я рассматриваю
как своих. Они и будут моими, пока не станут творить подлости… Так что у меня
достаточно простой рецепт, чтобы удержать тебя в рядах моих людей.
Глаза чуть сузились, однако губы одновременно чуть
раздвинулись в улыбке.
– Хорошо сказано. Трудно поверить, что это не из
предвыборной речи. Но, говорят, политики прикидываются даже перед отражением в
зеркале?
– Я пока еще не политик. Так как?
– Принимаю, – ответила она. – Я справлюсь. Честно
говоря, добрые две трети документов для Ткаченко готовила я. Если не все три.
Мне все знакомо. Не беспокойтесь, господин президент, я не подведу. И я в самом
деле… ваш человек.
Я отпустил ее милостивым движением головы. Подумал с горькой
иронией, что теперь в самом деле стала моим человеком: эта должность – и
власть, и высокое жалованье, и привилегии. Правда, если не захочет еще большего
и не примет предложения работать против меня от того, кто пообещает еще больше.
Вот и становлюсь политиком, мелькнула невеселая мысль.
Начинаю подозревать направо и налево. И уже начинаю искать пути, чтобы суметь
вписать имортизм в эту гниль, именуемую современным обществом. А то, мол, нас,
имортистов, будут считать прямо зверьем…
Мать-мать-мать, сказал я про себя, но, похоже, очень громко,
спохватился, как бы Александра не прибежала на зов. До чего же в нас въелась
эта идиотская общечеловечность!.. Ну конечно же, Моисей, Иисус, Мухаммад,
Лютер, Ленин с точки зрения современного юриста – преступники. Им можно вменить
в вину убийства, организацию покушения на государственные устои, массовое уничтожение
людей и, конечно же, материальных ценностей.
Взять для примера того же Моисея. Для начала он убил
египтянина, бежал, женился, вернулся в Египет, где устроил массовые теракты:
вода по его слову превращалась в кровь, жабы покрывали все и губили урожай,
людей и скот поражали мошки, мухи, саранча, мрак укутал всю землю, и,
наконец, – куда уж страшнее! – он уничтожил всех первенцев в семьях
по всему Египту. Измученный фараон принял все требования террориста: шестьсот
тысяч человек сторонников Моисея вышли из Египта, нагрузившись чужим золотом и
драгоценностями, то есть взяв богатый выкуп. Потом, правда, фараон, как и
положено храброму правителю, возглавил антитеррористический отряд, но Моисей
сумел и от погони уйти, и преследователей погубить, а с трупов поснимали, как
записано в Книге, еще массу драгоценностей.
Затем Моисей не раз жестоко и без суда, вернее – по своему
суду, карал тех, кто пошел за ним. И за отступничество, и за споры, и за
все-все… Так что Моисея наши юристы приговорили бы к двумстам тысячам лет
тюремного заключения строгого режима, смертной казни через повешение, расстрелу
и удушению.
Точно так же с Христом, Мухаммадом… И не были бы написаны ни
Пятикнижие, ни Евангелие, ни Коран. Да, не были бы написаны, живи мы по тем
нормам, которые сейчас нам навязали марсиане. Но – великие идеи безжалостны!
Жизнь Иисуса известна лишь в детстве, он исчезает на
семнадцать лет, а появляется уже как дезорганизатор жизни общества, устраивает
скандалы в храме, опрокидывая столы и выгоняя, избивая при этом уважаемых
членов общества, сплачивает вокруг себя группу, в которой пользуется
непререкаемым авторитетом, сейчас это было бы названо бандой. Он занимался
рэкетом и оказывал психологическое воздействие на людей с целью получения
материальных и прочих благ. Такая организация сейчас немедленно привлекла бы
пристальное внимание ФСБ, ЦРУ или любых особых органов, на территории чьей
страны проходила бы их деятельность. И смертная казнь наступила бы намного
раньше, чем при власти римлян.
Так что все это фигня насчет, ах-ах, общечеловеческих
законов. Эти законы нужны скотам, они и созданы для скота. А сильная личность
формируется и проявляется именно вопреки традиционным нормам. Имортизм не
первый, кто ломает все общепринятые… так и хочется сказать крепкое слово насчет
этой гребаной «общепринятости», но, ладно, промолчу…
Нравственные цели Моисея, Христа, Мухаммада, Бравлина –
настолько грандиозны, неординарны, что не простолюдинным общечеловекам измерять
их своими мышиными мерками. Сейчас, правда, как я уже говорил, ни Моисею, ни
Христу, ни Мухаммаду не удалось бы проявить себя и создать свое вероучение. Но
я, Бравлин Печатник, покрепче: я отыскал путь, каким удается достучаться до
имеющих уши даже в наше преподлейшее время, где юристы, журналисты и особые
отделы тех самых органов сумеют столько налить грязи, опорочить, извратить,
исказить и смешать с грязью все благородные идеи и в конце концов опустить до
нижепоясного уровня современного интеллигента, что уверен, будто все знает, все
понимает, обо всем информирован.
