3. Понимания примата духа над плотью мало, нужен постоянный
самоконтроль, ибо скотинка из нас так и прет, в последнее время для
благовидности использует все демократические лозунги «свободы». Все свои
желания нужно контролировать, всякий раз спрашивать: кому это нужно, мне –
человеку или же мне – животному?
4. Увы, все мы намертво всажены в тела животных, покинуть их
невозможно. Хуже того, зависим от их функциональности. Следовательно, нужно
держать тела в добром здравии, кормить и поить, но не забывать, что это мы –
хозяева, а не они хозяева над нами.
5. Упорно и безостановочно идти к Богу, то есть развивать
науку и технику, совершенствоваться, подчинять животные страсти и, не в ущерб
нашей телесной оболочке, выдавливать животные страсти.
6. Исходя из того, что наши жизни полностью зависят от
телесных оболочек, в которые мы всажены, должны стремиться продлить
существование этих тел. Для этой цели развивать науку и технику, уделяя особое
внимание долголетию, протезированию, клонированию, а затем и достижению
долголетия (бессмертия). Ибо истинно, что ничто вечное не может быть создано
смертными, а с достижением бессмертия сможем наращивать мощь, копить знания и
мудрость с тем, чтобы однажды выйти на край Вселенной и принять часть ноши на
свои плечи.
7. В повседневной жизни имортист должен руководствоваться
простыми и понятными правилами:
а) каждый день и каждый час должен быть направлен на
совершенствование, а не на развлечения для «простых людей»,
б) не читать книг дочеловеческого уровня, не смотреть
телепередач для «простых людей»,
в) для общения выбирать имортистов, так легче поддерживать
друг друга в трудной дороге наверх, чем постоянно бороться с желаниями «простых
людей».
Примечание: обезьяна в нас сильна, все вышеперечисленные
правила, увы, редкий имортист сможет выполнять в полной мере. Признавая реалии,
имортизм допускает зигзаги, то есть позволяет иногда уступать давлению
животного начала. Все и всегда не могут быть святыми и подвижниками, в каждом
из нас сильно животное, и попытка постоянно держаться в абсолютной чистоте
может качнуть маятник в обратную сторону с такой силой, что обрушит все здание.
Главное, понимать движущие нами страсти, разделять их на чистые и нечистые. И
следовать по избранному пути к Творцу».
Налил еще сока, допил, в голове чуть прояснилось. В этом
неромантичном соке что-то есть… Чувствуется, что писал иногда спокойно, иногда
в раздраженном состоянии, а то и вовсе после стычки с демократами, потому и
выпад в их адрес совсем не то чтобы уж не к месту, но слишком заметен. Даже
очень слишком. В таких основополагающих законах не имеет быть отражение
настроений Моисея или Мухаммада, когда спускались с гор, а подошвы в водянках
от попавших в башмаки камешков… Пророк должен быть величественным,
невозмутимым, прозревающим вдаль на века и тысячелетия пути и заблуждение
своего человечьего стада. У него не может быть плоскостопия, несварения
желудка, хреновых советников или плотских желаний.
Собственно, любой пророк – полная противоположность мне,
однако же я, все-таки будучи пророком, понимаю, что и Моисей жил в теле
обезьяны, и Мухаммад, и Ньютон, и всем хотелось трахаться, жрать от пуза и
щупать жену соседа, однако же сумели жить так, что их траханье и щупанье
осталось там, во тьме веков, и забылось, а к нам дошли величественные образы,
исполненные силы и достоинства, нечеловеческой выразительности и мудрости…
Будем иморталить, сказал я себе со вздохом. Вслушался,
повторил уже тверже: будем иморталить! Никаких слабостей!.. Ну, по крайней
мере, стараться допускать их поменьше. Уже битый, знаю, что зарекалась свинья
гивно исты, но… хорошо уже то, что зарекалась, другие ведь и не зарекаются
даже, а эта, может быть, и вовсе старалась выползти из свинства, может быть,
даже выползла и указала другим светлый путь в техногенное будущее с
нанотехнологией и генетикой?
Если и указала, мелькнула мрачная мысль, то ее тут же
затоптали. Не потому, что нашедшего верный путь затаптывают первым, а потому,
что в юсовском свинстве каждый из нас, чего греха таить, чувствует себя очень
даже комфортно. Все можно, все разрешено, демократия, даже Бога убрали, чтобы
не мешал и не мозолил глаза излишними требованиями. Так что всякий, указывающий
путь из родного болота, раздражает. Очень даже. Настолько, что всегда затопчем
с радостью и ликованием, а в оправдание скажем че-нить мудрое из подсунутого
экспертами по удерживанию стад в болоте.
Глава 13
С нефтяниками встреча прошла быстрее, чем ожидал: просто
знакомство, общий разговор о перспективах, я пообещал выделить больше средств
на ремонт изношенных трубопроводов.
Когда они ушли, я заглянул к Потемкину, он стучит по
клавишам быстро, как профессиональная машинистка. Вообще-то, такое хорошее
знание клавиатуры вовсе не свидетельство профессионализма ученого, писателя или
политика. Те все печатают медленно, двумя пальцами. Мысль приходит неспешно,
слова разворачиваются вдумчиво, тут и двумя пальцами тюкаешь, словно в
замедленной киносъемке. Это у машинистки пальцы порхают, как фонтанчики над лужей,
ей задумываться и выгранивать формулировки ни к чему, однако Потемкин все же
ухитряется выстраивать слова правильно, убедительно, судя по тем распечаткам,
что кладет на мой стол.
Я видел, как он в нетерпении придвигал лицо к экрану, там
пляшет цветной калейдоскоп лиц его подчиненных, губы Потемкина двигаются
быстро, почти выплевывая резкие слова. В его министерстве сейчас разворошенный
муравейник. Я не случайно оставил поработать полдня здесь, чтобы сразу же
корректировать со мной перестройку финансирования, ускоренного развития одних
направлений и задавливания других.
Он не видел меня в дверном проеме, я постоял еще пару
мгновений, присматриваясь к нему с любопытством. Сильный, красивый, так и
просится слово «породистый», словом, великолепный самец, яркий представитель
человеческого рода, сильный и могучий зверь, что в других условиях стал бы
вожаком стаи и, конечно же, дал бы многочисленное потомство, такое же живучее,
здоровое, красивое, сильное, с хорошо развитыми мышцами, костяком и рефлексами.
Он поднял голову, лицо утомленное, глаза слегка покраснели,
а мешки под ними потяжелели.
– А, господин президент… Задали вы мне задачку, задали…
Я вошел, поинтересовался:
– Как там? Все понятно?
– Да понять все нетрудно, но вы уж слишком замахнулись… а я,
дурак, и рад…
– В самом деле? – спросил я. – Вы так увлеченно
работали, в глазах неземная радость и просветление на челе. Я был уверен, у вас
на руках по меньшей мере фул-хаус.
– Что?.. А, баб в стрип-покере раздеваю? Россия, господин
президент, сейчас почище всяких стрип-покеров. Как угодно ее можно нагнуть,
даже противно.
– А вам надо, чтобы сопротивлялась?
– Да хоть понимала бы, что с нею делают! А то, как пьяную
бабу… Не весьма достойно.
