В кабинете уже двигались, негромко переговаривались,
Романовский снова запросил санкции на истребление мыльных порноопер и дурацких
шоу, где ведущие получают больше крупных ученых, а Бронник заговорил медленно и
веско:
– Господин президент, как я понял, уже дал вам карт– бланш
на такое деяние. Здесь есть еще одно важное соображение… Помимо общей, как
говорится, справедливости, есть и сугубо практическое возражение. Еще на
подходе к бессмертию будут периоды продления жизни за счет дорогостоящей
подсадки искусственно выращенных органов, микрочипов и прочей хреновины. И что
же получится? Крупнейшие ученые будут умирать от болезней и старости, а ведущие
ток-шоу тем временем продлят свои жизни до бесконечности, пока не придет пора
бессмертия? Все понимают, что это нелепость, однако она свершится… при
демократии в ее нынешнем виде.
– А имортизм – уже не демократия?
Бронник сдвинул плечами:
– При множестве сходных черт – всего же скорее «нет», чем
«да». Демократия – это власть народа, то есть толпы, быдла. Диктатура – власть
одного человека или одной партии, теократия – власть церкви, плутократия –
власть олигархов, аристократия – власть лучших… Пожалуй, понятие аристократии
ближе, но под аристократией, к сожалению, подразумевается происхождение,
родословная. Пожалуй, ближе всего – идеократия. Власть идеи. Сумеют господа из
шоу «Кто громче…», не в таком обществе будь сказано, создать что-то полезное
для человечества, для возвышения, а не снижения, милости просим в общество
будущего. Нет – оставайтесь в своем пердящем… простите великодушно!.. веке.
Глава 7
Романовский ревниво поморщился, такие вульгарные слова
вправе употреблять только он, министр культуры и вообще светоч, проговорил с
сильным французским прононсом, высокопарно, растягивая слова:
– «La terre est couverte de gens qui ne meritent pas qu’ on
leur parle»… что, если перевести на нижегородский, означает: земля покрыта
людьми, не заслуживающими того, чтобы с ними говорили. Вы не поверите, но это
сказал родоначальник демократии западного типа и прародитель общечеловечества…
да-да, сам Вольтер!
– Вот сволочь, – ругнулся Седых. – Что же он тогда
так за демократию? Он же аристократ недобитый!
– Королей надо было свалить, – объяснил Бронник. –
Тогда короли были еще реальной силой. Тормозили прогресс, гады. Объясняю на пальцах,
раскладка была такова: сперва были долгие столетия королей, когда у власти
стояли «высокорожденные», это как ты отбираешь на выставках собак по породе,
чтоб обязательно от элитных производителей и не меньше двадцати поколений
знатной родословной. Это начало тормозить прогресс, ибо знатные – не
обязательно умные и талантливые. Нужно было дать дорогу к власти просто умным,
вне зависимости от знатности, для этого вольтеры сбросили королей и объявили
демократию. Начался бурный рост всего-всего, в том числе науки, культуры… Но
засилье простого народа неминуемо привело к такому уродству, как
общечеловечность… Подчеркиваю, неминуемо!.. А следующая неминуемая фаза –
превращение в скот, жрущую и трахающуюся на улицах протоплазму. Словом, после
демократии возможен только переход к имортизму, когда у власти по-прежнему
любые из вида хомо сапиенс, вне их знатности или любого другого ценза, критерий
один… ну, это еще уточним, а направление вам понятно, зато голос быдла отныне
никакой роли не играет. И Вольтер в первых рядах бы топтал общечеловечность и
рвал бы на себе волосы, в том числе и на голове, что допустили такое, бичевал
бы и жег глаголом… Да наш Печатник и есть наш Вольтер, только без парика.
Седых хмыкнул:
– А будет быдло мычать за своими дебильными шоу, наш
господин президент разрешит построить виселицы не только в Центре, но и во всех
префектурах…
– Во всех микрорайонах, – сказал Бронник с иронией.
– А что? – удивился Седых. – Плохо? Пусть стоят,
как… украшение. И живое напоминание. Ну, пусть не совсем живое. Как наглядная
агитация за здоровый образ жизни.
Я поморщился, все употребляют имя мое всуе, сказал
предостерегающе:
– Вы что-то заигрались со словом «быдло». Одно дело здесь,
но вы скоро начнете им размахивать и в выступлениях…
Седых спросил невинно:
– А что не так?
– Да как-то оскорбительно, – ответил я, – для
простого человека, который объявлен основной ценностью. Вон как целые армии
приходят в движение, чтобы защитить какое-нибудь ничтожество, а правительства
шлют ноты и экстренно созывают ООН.
Романовский удивился:
– Оскорбительно? Ничего нет оскорбительного. Никто никого не
заставляет быть быдлом. Полнейшая свобода выбора! Что есть быдло? Лично я под
этим словом понимаю человека, который в жизни ни к чему не стремится и ничем не
интересуется, помимо каких-то чувственных наслаждений: балдежа, выпивки, блуда,
у которого все темы для разговоров сводятся к тому, кто где сколько и как
выпил, кто как и где побалдел, с кем переспал и тому подобное. Лозунг быдла:
«будь попроще», то есть не интересуйся ничем, что нельзя
выпить-сожрать-поиметь. Прискорбно, но в такую категорию приходится отнести
большую часть окружающих. Есть простая, ясная формулировка, ей нонче около ста
лет будет, правда, автор натыкал туда и сюда в ней лишних слов, но мы их уберем
для ясности, а кто автор – не скажу. Кстати, там не быдло, у автора, а просто –
масса, но это так, ничего страшного. Так вот, «быдло» – люди, равнодушные к
высшим проявлениям человеческой деятельности.
Бронник неприятно улыбнулся:
– Вы уж, Владимир Дмитриевич, не скромничайте, не
скромничайте…
Романовский неспешно поднял брови, посмотрел на Бронника из
кресла снизу, как на любопытное для науки насекомое, что шуршит крыльями опасно
близко к лампе.
– В чем?
– Я насчет авторства…
– А там была другая фамилия, – нагло заявил
Романовский.
– Да знаем-знаем все ваши псевдонимы, – ответил Бронник
с неприятной улыбкой.
Романовский сдвинул плечами:
– А это как вам угодно. Кстати, Аристотель, Платон и Марк
Аврелий – тоже я. В любом случае, как члену клуба не-быдлов, мне бы хотелось,
чтобы нас было больше. С удовольствием приму всех, кто просится. У каждого
человека есть все шансы быть не-быдлом. Что скажете, господин президент?
Я отмахнулся:
– Скажу свое. Человек обязан освободиться от презренной
плоти и стать существом из чистой энергии. Тот, кто воспевает прелести
существования человека в смертном теле, – слуги Тьмы, Хаоса, Небытия. Тот,
кто доказывает, что человек должен оставаться смертным, – служит дьяволу.
Вот вкратце. Ну как?
– Возвышенно, – согласился Бронник, но в голосе звучало
сомнение, – не слишком ли? Имортисты тоже предпочитают язык попроще.
– Я хочу напомнить, – сказал я сварливо, – что «по
образу и подобию» значит именно то, что значит. Человек… подобен Богу! И потому
обязан идти вверх к Богу, а не вниз к скоту.
