Я сказал раздраженно:
– Вот так и делай революцию в умах!.. А сами по протоптанным
тропкам?
– Мы уже давно сошли с протоптанной, – напомнил
он. – Одно только дело с телеканалами чего стоит!
Я нахмурился, смолчал, так вышли в малый парадный зал, где
нас уже ждут Медведев, Леонтьев, Мазарин, редко появляющийся Бронник, еще более
прямой, сдержанный, с холодным отстраняющим взглядом. Возле него никто не
стоит, чувствуют дистанцию аристократа. Почти одновременно со мной из двери
напротив появился Романовский, торопливо поклонился издали, встал в ряд, чтобы
получить свою долю из раздачи рукопожатий.
Волуев прав, наибольший крик в СМИ и разговоры в обществе
вызвало закрытие трех телеканалов, где с утра до вечера шли шоу, подобные
бессмертному «Кто дальше плюнет?», и всевозможная порнуха. Наименьший, как ни
странно, – зачистка Москвы и крупных городов от бомжей, нищих, воров и
прочего отребья, засоряющего улицы. Правда, вялый крик испустила либеральная
интельщина, мол, сейчас бомжей, потом – цыган, затем – евреев… без евреев, понятно,
ничего на свете нельзя ни сказать, ни решить, ни даже пукнуть, потом банкиров,
и, наконец, понятно, соль нации и душу мира – их, интеллигенцию…
Но этот воплик остался без отклика: абсолютное большинство
не ассоциировало себя ни с бомжами, ни с цыганами. Все прекрасно понимали, что
от грязных, завшивленных полуживотных, загаживающих подъезды, до них, чистых и
приличных жителей, – дистанция вселенского размера. Но из-за телеканалов
поднялся неистовый крик, начались странные телодвижения, сдвинулись финансовые
потоки. Утечку за рубеж вот так просто и беспричинно мы перекрыли, из-за чего
смятение усилилось.
Я прошел вдоль ряда, пожал руки, скоро накачаю кисть, как
эспандером, сказал «вольно», все остались на местах, только Романовский,
оглядевшись, отступил и тут же устроился в большом кресле. Оставшиеся смотрели
на меня с немым вопросом, а Медведев, как лидер правительства, сказал:
– Господин президент, с телеканалами… не слишком ли круто?
Крики и карканье не затихают! Может быть, шоу уберем, а порнуха пусть?.. Только
обяжем этих гадов соблюдать здоровый образ жизни! Ну, в смысле, чтоб без всякой
однополости, а самки с самцами, а не наоборот. Ладно, наоборот тоже можно…
– Может быть, – добавил Леонтьев с надеждой, –
лесбиянок все-таки оставим?.. На мой взгляд, смотреть совсем не противно…
Я перевел взгляд на Бронника. Он чуть сдвинул плечами,
поинтересовался:
– Тогда уж и гомосексуалистов? Исходя из того, что пусть
друг с другом, нам больше бабс останется? Нет уж, нет уж, дорогие друзья, всех
под корень, так всех!.. Даже эксгибиционистов, если они, конечно, не женщины.
Кстати, почему министр культуры молчит?
Все оглянулись, я тоже посмотрел в ту сторону. Романовский
уже вальяжно откинулся в кресле, ему бы роскошный халат и трубку в зубы –
вылитый Обломов.
– Я, дамы и господа, – заговорил он таким барским
тоном, что у Медведева сразу вздыбилась шерсть на загривке, а потом, полагаю, и
по всему телу, – вообще не понимаю, какое отношение имеет весь этот ваш
тупой бардак к министерству культуры. Министерство сие должно, в принципе,
заниматься только и исключительно меценатством, изящно и ненавязчиво
поддерживая по своему усмотрению те или иные тенденции и пытаясь сохранить то,
что, на его взгляд, сохранению подлежит.
Медведев поинтересовался злым голосом:
– Например?
– Например, ежели у мещан вдруг пропала охота ходить,
подражая людям достойным, в оперу, и от этого опере не на что стало жить, стало
быть, нужно снабжать главные оперные точки страны приличными, чтоб самим потом
стыдно не было, субсидиями, равно как и пересматривать репертуары не
оправдывающих себя театров. И сколько бы ни тявкали по этому поводу ханжи от
образованщины, которую вы именуете почему-то интеллигенцией, а они и рады,
атональная музыка себя не оправдала, из авангардной стала сначала старомодной,
а сегодня и вовсе пошлой. В тех оперных театрах, чей репертуар включает
произведения Берга, Шостаковича или Шнитке и не включает ни одной, по крайней
мере, оперы Верди, Вагнера, Чайковского и Пуччини, администрацию следует
увольнять. Еще лучше – расстреливать за наглое невежество и некомпетентность.
Это все – дело министерства культуры, и именно этим делом заниматься этому
министерству не дают, поскольку те дети банкиров, которые хотели проявить свои
значительные дарования на ниве искусства и не смогли даже, из-за тупости и
ничем не оправданной вальяжности, дописать первую страницу рассказа или картину
маслом до половины, занимают сегодня все административные посты в этом самом
министерстве, и уволить их нельзя, поскольку кто же вам, господа, даст после
такого увольнения денег на следующую избирательную кампанию?
Бронник первый сообразил, что мы все выслушиваем сидящего
Романовского, как провинившиеся школьники, нахмурился и отправился к самому
дальнему креслу. Мазарин и Леонтьев сели рядом, я выбрал место посредине,
все-таки президент, не хвост собачий, последним сел Медведев. Волуев отошел к
столику у окна.
Медведев ерзал в продолжение всей барственной и вальяжной
речи, морщился, кривил рожу так, словно криком кричал глазной зуб, а когда,
наконец, Романовский умолк, чтобы набрать в грудь воздуха, сказал кровожадно:
– Да вы, господин Романовский, вроде бы проспали величайшую
революцию в истории?
– Все они величайшие, – ответил Романовский царственно.
– Но вы вроде бы не заметили, – сказал Медведев с тяжелейшим
сарказмом, – что мы, имортисты, взяли власть? И отдавать ее больше не
намерены, дабы, говоря вашим вычурным языком… в заднице бы им только
работать!.. нам ваши дети банкиров с интеллектом и образованием
слесарей-водопроводчиков не указывали, какие оперы ставить. И денег на
следующую избирательную кампанию не потребуется! А вот так просто не
потребуется.
Романовский сдвинул плечами:
– Не потребуется так не потребуется. Только мне что-то не
верится… Обжигался я весьма, скажем так, весьма. А вот не старый еще местами, а
обжигался. Так вот, повторяю, дело вовсе не в министерстве культуры. Тут все
проще – индустрия и экономика. Запрещать нужно частные автомобили, а не
телепередачи. С телепередачами все проще. Следует запретить показ рекламы по
телевидению и заодно обусловить конкретную плату, не за пользование каналом, а
за просмотр каждой передачи. То есть перевести теле на чисто коммерческую
основу, чего нет ни в одной стране мира, и не из-за злых умыслов, а по тупости.
Этим способом можно решить все проблемы с так называемым негативным влиянием
телевидения. И чтоб счетчик рядом с каждым ящиком стоял – включаешь, а он
наглядно показывает крупным планом, сколько ты, глазы растопыривший, уже должен
по телесчету за месяц.
Медведев замедленно кивнул:
– Идея, в принципе, хороша. Но только нужно увеличить
количество бесплатных передач. Всяких там обучающих… вечному, полезному: уроки
вышивания или техника секса…
