– А хорошо, что в правительстве нет женщин! А то с таким
министром культуры…
Глава 9
Наверное, вид у меня либо злой, либо слишком
государственный, ко мне за стол решился сесть только Медведев, остальные
сгрудились по четверо, в столовой витает дух сытости и довольства жизнью.
Я вяло отделял ребром вилки кусочки нежного мяса, игнорируя
три ножа возле тарелки. Вообще, в этой столовой их вчетверо больше, но, к
счастью, в современном мире больше трех одновременно не кладут, как и больше
трех вилок: президенты и премьеры не всегда из королевских семей, а в зрелом
возрасте в лом запоминать, какой нож для мяса, какой для закусок, какой для
рыбы и какие для сыра, фруктов, масла, мучных блюд. Мне и один нож ни к чему:
если мясо нежное и легко отделяется, словно котлета, то и есть надо, как
котлету, без ножа.
В Иерусалиме, как только что передали агентства, хасиды
ухватились за имортизм и потрошат, выискивая зерна и рассматривая со всех
сторон, пробуя стучать то деревянным молоточком, то кувалдой, а кое-где
подкладывают и под сверхмощный пресс, живо обсуждая предложенную концепцию
Вселенной, но их рассуждения сразу же ушли в такую заумь, что приученный к
жвачке простой народ Израиля, включая и профессуру, тут же потерял всякую нить,
а с нею и малейший интерес.
К тому же Израиль облюбовали для всяческих съездов и
конференций сексуальные меньшинства, а так как их на земле уже намного больше,
чем народу в Израиле, то во времена съездов ортодоксальные евреи при виде
совокупляющихся на улице людей с животными приходят в отчаяние, им кажется, что
вернулись времена засилья эллинской культуры, а то и вавилонского плена.
В сенате США вчера закончились бурные дебаты, имортизм
решено поставить вне закона. Главную роль сыграл поступок сенатора Джексона, и
хотя его сразу после гибели объявили сумасшедшим, но косвенно власти признали
имортизм серьезным противником. В университетских городках при известии о
запрете начались волнения, туда бросили большие полицейские силы. Не хватило,
пришлось вызвать национальную гвардию, но разъяренные студенты под руководством
профессоров вытеснили и гвардейцев. В конце концов с ближайшей военной базы
вызвали войска с тяжелыми бронемашинами, бронетранспортерами.
В газетах и на телевидении США идет яростная полемика,
немногие требуют соблюдать свободу слова, однако пик взлета Штатов как факела
свободы миновал, и большинство настаивает, чтобы с имортистами поступали, как с
террористами Бен Ладена. В конце концов университет удалось взять, не обошлось
без стрельбы и разрушения ряда зданий. Около двух тысяч студентов и трехсот
преподавателей арестованы. Занятия прекратились, ибо немногие, кто приходил на
лекции, получили обидные клички предателей, а демократы такой конфронтации
предпочитают избегать, так что вскоре аудитории опустели.
В научно-исследовательских центрах, в таких гигантах, как
Майкрософт или Ай-би-эм, об имортизме говорили на работе и дома, на прогулках и
деловых заседаниях. Никакие кружки создавать не решались, просто своих узнавали
по прищуренным глазам, мимике, понимающей усмешке, а потом начали вырабатывать
свои секретные знаки для опознавания.
Аятолла Убалла-бек выступил с заявлением, что имортизм, по
сути, не противоречит Корану, а его зачатки можно обнаружить в бессмертном законе,
ниспосланном Аллахом человечеству через своего избранного пророка Мухаммада.
Это вызвало шум и брожение в богословской среде, вскоре аятолла Гасан-оглы и
аятолла Обстул-бей выступили с совместным заявлением, что изучать имортизм для
правоверного – ложный путь, ибо Аллах всю мудрость изложил в Коране, для
истинного мусульманина это единственно верная тропа к совершенству.
В столовую вошел Вертинский, отыскал взглядом нас, подошел,
не помешаю ли, спасибо, сел и потер с самым довольным видом руки, словно хирург
после удачной операции.
– А мир мы раскололи, – сказал он так довольно. –
Раскололи… до самой задницы. Сегодня в США зарегистрировали еще два общества
имортистов. Нет-нет, не в университетских городках! Одно в Детройте, другое – в
каком-то городишке в Огайо. Сенатор Карбен тут же… лапушка, мне тарелку борща и
большой кусок мяса с гречкой! Запить? Да что-нибудь по твоему выбору, но только
к этому «запить» принеси блинчиков в сметане… Так вот, сенатор Карбен тут же
потребовал их запретить, да не блинчики, а общества имортистов! А мэрам городов
велел дать указания всячески препятствовать распространению этой…
противоамериканской заразы. Кардинал штатовской церкви выступил за полный
запрет имортизма, как учения, противного церкви, но папа римский призвал не
нагнетать страсти, а подробнее изучить сущность имортизма, для чего назначил
синклит или конклав, че там у них, кардиналов.
– Зарубят, – сказал Медведев пророчески, – как Бог
свят зарубят!.. Не потерпят конкуренции.
От меня ждали руководящего гласа, я промычал с набитым ртом:
– Подождем. Кто знает, какой финт выкинет папа. Вдруг да
интересы человечества в самом деле поставит выше своего кармана?
– Ну да, – возразил Медведев. – Как будто папа –
не гусеница!
– Многие гусеницы уже готовы к окуклению. Или окукливанию,
надо спросить у Романовского.
– Лучше не надо, – поспешно сказал Медведев. Опасливо
оглянулся на дальний стол, где массивный Романовский подавлял как массой, так и
красноречием всех троих состоловников. – Папе-то зачем перестраиваться?
Бабочкой надо все заново, а в гусеницах он самый главный! Нет уж, останется
гусеницей.
Вертинский мягко упрекнул:
– Во всем вы, дорогой Игнат Давыдович, ищете экономические
мотивы…
– А этим старым миром все еще двигает экономика, не слышали?
Вертинский хмыкнул:
– Слушайте пиарщиков больше! Я слышал так и вовсе
демократичное мнение, что миром двигают подавленные сексуальные мотивы… Нет
бога, кроме Фрейда!
Бронник остановился, спросил взглядом разрешения
присоединиться, я кивнул, он осторожно опустился на последний свободный стул.
Перед ним тут же поставили широкую тарелку с горячим красным борщом. Вертинский
одобрительно хмыкнул.
– О чем двигаем бровями? – поинтересовался Бронник
нейтральным голосом. По его лицу, по-прежнему бесстрастному, я все-таки прочел,
насколько ему хочется включиться в разговор, такое бывает у некоторых
академистов, что вдруг видят, как можно теоретические разработки применить на
практике.
– Хотя бы не ушами, – ответил я.
– А пробовали?
– В школе умел, – ответил я хвастливо.
– И я умел, – вздохнул Медведев. Судя по его застывшему
лицу, он и сейчас попытался пошевелить, но лишь чуть-чуть подвигалась кожа на
лбу.
– Что-то теряем, – сказал Бронник философски, –
что-то находим. Что говорит ислам насчет имортизма?
– Как раз об этом думаю, – ответил я. – Самые
последние сообщения уже не в нашу пользу. Муфтии спохватились, напомнили
правоверным, что все, что не ислам, – от дьявола. Шайтана, по-ихнему.
