Ладно, поможем природе, совсем изнемогает, ибо человек,
тварь ленивая и дрожащая, всегда находит способ обойти запреты и залезть в лужу
еще глубже и грязнее вчерашней. Сумели же партийцы ислама, спаянные железной
дисциплиной, принять запрет на алкоголь? С завтрашнего дня обнародуем запрет на
пьющесть. По крайней мере, сможем это сделать. Вон в США вводили сухой закон, в
России дважды или трижды… Правда, сейчас можем поступать жестче. Теперь не
старые времена слюнявой демократии, сейчас США бомбит суверенную страну, не
считаясь ни с какими международными комиссиями, а все остальные молчат в
тряпочку. Так что будем делать то, что надо, а не то, что народ хочет. Для
начала изымем из бытия всех алкоголиков, что на учете. Это припугнет просто
пьяниц и послужит предостережением обычным пьющим. И заодно еще разок напомним,
что человеческий мусор оставим в прошлых веках, в новый мир не потащим.
– Что скажете, господин президент?
Я очнулся, выныривая из горячечных мыслей, что становились
все злее и злее, где в красочных видениях я весь этот мусор просто закапывал
живыми в землю, чтоб, значит, хотя бы на удобрения сгодились.
– Давайте, – предложил я, – сперва определим
отношение к алкоголю. Само стремление к нему – естественная и нормальная
реакция животного организма на возникновение разума. Было так удобно и уютно
жить на одних инстинктах, и вдруг человек… вычленился из мира! И увидел с
ужасом, что мир огромен, необъятен, а человек в нем жутко одинок. И человек за
все отвечает. В ответе, значит. Когда он в стазе животного, то он ни за что не
отвечает, ни о чем не заботится и, главное, не планирует своего будущего. А
человек обязан думать о будущем, планировать и, самое ужасное, отвечать за свои
поступки. Даже человек разумный и непьющий предпочитает, чтобы его жизнь
планировал начальник на работе, жена, теща, Советская или иная власть, армия,
ГАИ… против всего этого он будет, ессно, возмущаться, но еще хуже для него,
если право решать предоставят ему. Или он хотел бы получить себе такое право,
как выговаривает себе уже несколько веков русская интеллигенция: все
критиковать, но ни за что не отвечать, всех судить, но самой оставаться
неподсудной.
Он сказал с неудовольствием:
– Все-то вы, господин президент, не упускаете случая лягнуть
русскую интеллигенцию! А ведь и сами…
– Что-о-о?
– И сами, – продолжил он бесстрашно, – русский
интеллигент!
– Я иморт, – ответил я мрачно. – Этим все сказано.
Так вот, возвращаясь к стремлению к алкоголю, можно сказать, что это
естественная реакция и желание вернуться в прежнее доразумное состояние. Но
природа не случайно выпустила огромное количество особей со способностью к
разумной деятельности…
Медведев перебил:
– Простите, вы сказали, со способностью…
– Да, верно. Мы пока что лишь наделены способностью к
разумной деятельности, но пока еще не самой разумной деятельностью. Пока что
идет отбор, пока что из миллионов особей только единицы готовы вступить в мир
будущего. Потому мы сейчас просто обязаны помочь эволюции удалять экземпляры,
что стремятся к доразумности. Всех, увы, не перебить, да и рискованно – можем
остаться на обезлюдевшей земле, – но начинать все же надо. Прежде всего
следует начать с полных алкоголиков, а это прижучит просто пьяниц. Когда
возьмемся за пьяниц, спохватятся и перестанут пить всякие там, кто пропускает
рюмочку перед обедом.
– И останутся одни иморты?
Я усмехнулся:
– Я говорю про общие тенденции. Вытаскивать трусливого
человека из доразумности очень трудно. В этом завидую исламу. Там просто –
нельзя! Кто пил – тех перебили тысячу лет назад. А нам придется начинать с
агитации… за которой будут стоять лагеря и службы ликвидации. Никаких лечебниц
по вытягиванию спившихся животных к человеческому уровню! У нас свобода: хочешь
– пей, хочешь – нет. И тот, и другой отвечают за свои поступки.
Он смотрел на меня с прежним напряжением:
– Господин президент, вы мне ответили как философ. А теперь
скажите то же самое как президент.
Я сказал терпеливо:
– Если какой человек не в состоянии выдержать бремя
осознания бытия, бремя разумности, то надо ему помочь расстаться с разумом и,
конечно, с жизнью. Неразумные быки или коровы нужны сельскому хозяйству, но
кому нужен человек-идиот?.. Подготовьте запрет на все дурманящее мозг. Кто не
может без страусиности, того в расход. Здесь я выражаюсь ясно?
Он несколько раз торопливо кивнул, не сводя с меня
настороженного взгляда:
– А как запрет на выпуск алкоголя?
– Начинайте с сокращения, – посоветовал я. – Иначе
начнут пить политуру и грызть замазку с окон. И одновременно разверните показ
по телевидению, как закрываем лечебницы «по реабилитации». И покажите, не
стесняйтесь, почему именно закрываем. А Романовскому передайте, что хорошие коньяки
перестанем выпускать последними. Еще успеет ужраться.
Последние круги от расстрела демонстрации гомосеков улеглись
как в России, так и на Западе, лишь в США этот вопрос постоянно дебатируется в
прессе, на телевидении, подогревая юсовское быдло, дважды поднимался в сенате,
обсуждался в конгрессе.
Даже ужесточение наказаний, что даже в Европе, как ни
странно, приняли с пониманием, в США вызвало бурю: вешать, расстреливать –
позор, бесчеловечно, дикарство! И полный молчок, что в их стране ежегодно
убивают в тюрьмах народу гораздо больше.
Я закончил прием промышленников Сибири, они выходили,
пожимая мне руку и обещая приложить все усилия, зашел Волуев, аккуратно опустил
на край стола пачку бумаг. Увидел, что я повернул голову и изволил заметить,
передвинул ко мне чуть ближе, дабы я не утруждался.
– Свежие распечатки, – сообщил он. – Сенат США не
утвердил начала войны с Россией, однако президент отдал приказ готовить войска
к вторжению…
Бронник закрыл ноутбук, в глазах вопрос: нужен ли и дальше
как консультант, я кивнул на Потемкина, тот лучше чувствует, когда уходить,
когда оставаться:
– Это больше по вашей части: предсказать, что нужно делать и
как уцелеть под напором этой Темной Империи.
Бронник сказал нехотя:
– К сожалению, от нас слишком мало чего зависит.
– Но кое-что зависит, – добавил Потемкин.
Волуев поинтересовался:
– А про забастовку докеров знаете? Во всех юсовских портах
отказались грузить тяжелую военную технику! Нет, вовсе не из-за любви к нам.
Просто чуть ли не в каждом городе сейчас какие-нибудь да столкновения.
Имортисты своим появлением нарушили хрупкое равновесие. Черные ощутили угрозу,
бросились бить слишком умных. К ним присоединились латинос, эти тоже не любят
ни учиться, ни ученых. Полиция защитить не смогла, студенты и ученые
забаррикадировались в университетском городке. Пришлось вызвать национальную
гвардию, а потом – неслыханное дело! – войска для подавления беспорядков.
Словом, сейчас Штатам очень даже не до нас.
