— Что ты, мама. Мы надеялись, что ты к нам присоединишься. Ты ведь помнишь Гедера Паллиако?
— Как я могла бы забыть героя, удержавшего восточные ворота? Я давно не видела вас при дворе, сэр Гедер, но мне сказали, что вы путешествуете. Вероятно, уезжали по делам? Позвольте представить мою кузину Фелию.
Темноглазая женщина, перешагнув порог, протянула руку Гедеру и облегченно улыбнулась, будто ожидала опасности и теперь радуется, что она миновала. Гедер поклонился в ответ. Леди Каллиам, заметив жреца, вскинула брови, и Джорей поспешил вмешаться:
— Дамы, позвольте представить — Басрахип. Жрец, Гедер привез его из Кешета.
— Вот как? — откликнулась леди Каллиам. — Не знала, что вы коллекционируете жрецов.
— Я и сам не ожидал, — ответил Гедер. — Не угодно ли присесть?
Как и собирался, Гедер усадил Фелию Маас напротив себя, спиной к Басрахипу. Джорей устроился за письменным столом, его мать опустилась рядом в кресло — к счастью, не отгородив жреца от Гедера.
— Маас, — протянул Гедер, как бы припоминая, хотя весь разговор он продумал заранее. — В Ванайях у меня в подчинении служил некий Альберит Маас — не родственник ли вам?
— Племянник, — ответила Фелия. — Племянник мужа. Альберит вас часто вспоминал после возвращения.
— Значит, вы баронесса Эббинбау? В ванайскую кампанию я служил под началом сэра Алана Клинна — он, кажется, друг вашего мужа?
— О да, — улыбнулась Фелия. — Сэр Алан ближайший, преданнейший друг Фелдина.
За ее спиной Басрахип, глядя в пространство, словно бы прислушивался к чему-то слышному ему одному. Он качнул головой.
«Нет».
— Но ведь их пути разошлись, не правда ли? Кажется, мне кто-то рассказывал, — небрежно заметил Гедер, будто и вправду повторяя чью-то сплетню. Лицо Фелии замерло, и лишь глаза метнулись от Гедера к леди Каллиам и обратно. При виде ее сжатых в страхе рук и скорбно дрогнувших губ Гедер почувствовал, как в груди разливается тепло: кажется, он на верном пути. Мать Джорея, сидящая рядом, взглянула на него заинтересованно.
— Вы, должно быть, неправильно поняли, — вымолвила Фелия. — Алан и Фелдин прекрасно ладят.
«Нет».
— Алан Клинн мне всегда нравился, — заявил Гедер из одного удовольствия обмануть женщину, которая не способна ответить тем же. — Ужасно, что его обвинили в подготовке мятежа наемников. Ваш муж, надеюсь, не пострадал?
— Нет-нет, благодарю вас. Нам очень повезло.
«Да».
— Лорд Паллиако, — повернулась к нему леди Каллиам, — чему мы обязаны удовольствием вас сегодня видеть?
Гедер взглянул на Джорея и затем на леди Каллиам. Он планировал задавать вопросы постепенно, начиная с самых невинных, и выяснить всю правду, сколько сможет. Он думал подбираться медленно. Однако Фелия Маас сжималась от страха все больше, улыбка таяла, исходящий от нее страх ощущался чуть ли не физически — и Гедер решился. Слишком запугивать ее нельзя: она ведь может и сбежать. Но нагнать ужаса — вполне можно.
И Гедер улыбнулся леди Каллиам.
— Честно говоря, я надеялся встретить у вас баронессу Эббинбау, у меня к ней кое-какие вопросы, — любезным тоном ответил он. — Я ведь не только путешествовал. Я размышлял о мятеже. О его истоках. И последствиях.
Фелия побледнела, дыхание стало частым и мелким, как у пойманного воробья, готового умереть от страха.
— Не знаю, что в этом такого интересного, — срывающимся голосом пролепетала она.
Гедер неожиданно легко изобразил добрую улыбку. За окнами что-то бормотал ветер, в рваном ритме наигрывая сам себе дурацкие песенки. Джорей с матерью замерли.
— Я все знаю, леди Маас, — заявил Гедер, сплетя пальцы на колене. — Принц. Мятеж. Ванайская кампания. Женщина.
— Какая женщина? — выдохнула Фелия.
Гедер понятия не имел, откуда всплыло слово, но должна же быть где-то замешана женщина. Какая разница…
— Скажите что-нибудь, — обратился он к Фелии. — Упомяните любую подробность. Даже то, что никто другой не может знать. И я скажу, правда ли это.
— Фелдин ни во что не замешан, — выдавила она, и Гедеру даже не пришлось глядеть на Басрахипа.
— Это неправда, леди Маас. Я знаю, вы напуганы, но я здесь для того, чтобы помочь вашей семье. Это вполне в моих силах. Однако я должен быть уверен, что вам можно доверять. Понимаете? Скажите мне правду. Не бойтесь, ведь мне все уже известно. Расскажите, как все началось.
— Посол Астерилхолда. Он обратился к Фелдину год назад.
«Нет».
— Вы говорите неправду, баронесса, — очень мягко сказал Гедер. — Попробуйте еще раз.
Плечи Фелии Маас дрогнули, тело ее вдруг показалось Гедеру хрупким и ломким, готовым рухнуть под собственным весом. Она раскрыла было рот, закрыла, судорожно сглотнула.
— Один сторонник фермерского совета.
«Да».
— Да, я знаю, о ком вы говорите. Назовите мне имя.
— Уктер Аннинбау.
«Нет».
— Неверно. Назовите имя.
— Эллис Ньюпорт.
«Нет».
— Я способен вам помочь, баронесса. Возможно, единственный из всех в Кемниполе. Скажите имя.
Фелия подняла на него помертвелые глаза.
— Торсен. Торсен Эстилмонт.
«Да».
— Верно, — подтвердил Гедер. — Видите, как легко? Теперь вы понимаете, что у вас с мужем нет от меня секретов?
Женщина коротко кивнула. Подбородок ее затрясся, щеки запылали, и через миг она разрыдалась, как ребенок. Мать Джорея скользнула к ней, приобняла за плечи. Гедер не сводил с них глаз. Сердце билось сильнее обычного, однако он был совершенно спокоен. Когда он утаил от Алана Клинна потерянные ванайские сокровища — его переполняли радость и ликование. Когда он решил сжечь Ванайи — им владел праведный гнев, возможно, не без примеси удовольствия. Но еще никогда в жизни, до этого самого мига, он не чувствовал такого истинного удовлетворения.
Встав с места, он подошел к Джорею — тот сидел изумленный, едва веря происходящему. Гедер развел руками: видишь?
— Как ты это делаешь? — прошептал Джорей чуть ли не благоговейно. — Откуда ты знал?
Басрахип сидел от них всего в двух шагах, по-прежнему склонив огромную голову и сцепив толстые пальцы рук. Рыдания Фелии Маас накатывали, как штормовые волны, увещевания леди Каллиам не могли их остановить. Гедер склонился к великану, почти коснувшись губами его уха.
— Я выстрою любые храмы, какие скажешь. Сколько угодно.
Басрахип улыбнулся.
Клара
С одной стороны — они серьезно недооценили Гедера Паллиако. С другой — он оказался на их стороне. По крайней мере пока.
