— Сюда, под изгородь, — велел жрец. — Присматривайте за ним, я добуду повозку.
Клара, припав к земле, на коленях протиснулась сквозь ветви и листья: у корней оставалось немного свободного места. Винсен Коу вполз следом, упираясь локтями в палую листву, рассыпанную на рыхлой земле. Лицо его посерело, тело ниже пояса было скользким от крови, в темноте она казалась черной. Клара, как могла, притянула Винсена ближе к себе, чтобы скрыть под ветвями. В памяти смутно всплыл миг из детства — ей тринадцать лет, она прячется в отцовском саду, а брат отца расхаживает поблизости, делая вид, что не знает, где ее искать. Клара тряхнула головой, отгоняя воспоминание — слишком уж невинное для нынешней ночи.
Винсен со стоном перевернулся на спину.
— Плохо? — спросила Клара.
— Тяжело.
— Если Маас выпустит собак — нам конец.
Винсен покачал головой, листья под затылком слабо зашуршали.
— Дом и сад пропахли моим запахом. Они и до утра не найдут, где след крови свежее.
— Шутите — значит, силы еще есть.
— Да, миледи.
Клара, приподнявшись насколько можно, вгляделась в ночной мрак за ветвями. Крики стали громче, в общем гомоне угадывался звон мечей, откуда-то донесся голос Джорея, отдающего команду. В тесном убежище ветви и листья нависали над самой головой, слабое учащенное дыхание Винсена касалось лица баронессы.
— Потерпите немного, — сказала она. — Совсем немного.
Он поднял руку — Клара чуть не приняла это за последний жест умирающего, однако пальцы Винсена уверенно обхватили ее затылок, он притянул ее к себе. Губы — суровые, властные, неожиданно сильные — прильнули к ее губам. Баронесса, возмутившись было, чуть не отпрянула, но потом мысленно махнула рукой: молодому человеку, может, осталось жить несколько минут, так какая разница?
Когда он убрал руку и вновь откинулся затылком на листву, Клара утерла рот запястьем — ладони были измазаны в земле. На губах осталась приятная дрожь, поцелуй казался то слишком дерзким, то лестным, то забавным.
— Вы забываетесь, — с укором произнесла Клара.
— Да, миледи. Когда вы рядом — почти всегда.
Его веки дрогнули, он закрыл глаза. Клара лежала в темноте, прислушиваясь к болезненно учащенному дыханию и желая только одного — чтобы оно не прекратилось. Наконец рядом послышались знакомые голоса, и Клара принялась звать на помощь.
Маркус
Кахуар Эм, закинув голову, поскреб подбородок. Маркус хранил вежливое молчание. Разделяющий их стол из полированного дуба покрывали жженые линии витого узора; зеленое банковское сукно, привычное Маркусу по кабинету Китрин, здесь не стелили: должно быть, в Лионее иные обычаи. На столе стояла миниатюрная железная шкатулка с откидывающейся крышкой и с изображением дракона на передней стороне. Намеренно ли Китрин выбрала такой рисунок — Маркус не знал.
— Прошу прощения, — выговорил наконец Кахуар Эм. — Я несколько сбит с толку.
— В просьбе нет ничего странного. Я слыхал, что банки и торговые дома традиционно принимают на хранение предметы, имеющие ценность для других.
— Принимают от близких партнеров. И когда у одного есть свои люди в городе, где нет связей у второго. Здесь не тот случай.
— Особые обстоятельства.
— Которых вы мне не объясните.
— Нет.
Кахуар взял в руки шкатулку — та легко поместилась в его ладони. Крышка со звоном откинулась, обнаруживая внутри бронзовый ключ не длиннее фаланги пальца. Маркус потер ухо, не собираясь заговаривать первым.
— Почему мне кажется, что это грозит сложностями и неприятностями? — По тону Кахуара Эма было ясно, что ответа он не ждет, хотя очень желал бы его получить.
— Я уполномочен дать письменное свидетельство, что ключ находится у вас по просьбе магистры бель-Саркур. Или поставить отпечаток пальца на восковом оттиске ключа — чтобы устранить всякую возможность путаницы. Все, что пожелаете.
Шкатулка захлопнулась, ясурут-полукровка побарабанил по столу шероховатыми, почти чешуйчатыми пальцами — вышло похоже на первые тяжелые капли грозового ливня.
— Я готов принять и отрицательный ответ, — добавил Маркус.
— Мы с магистрой расстались не лучшими друзьями. — Кахуар Эм осторожно подбирал слова. — Она не пришла сама, предпочла ваше посредничество. Мне нелегко утвердиться в мысли, что она мне доверяет.
— Иногда проще довериться врагу, чем другу. Враг не предаст доверия.
— Она наверняка считает, что ее доверие я обманул, а я могу возразить, что она нарушила мое.
— Все как я сказал. Тогда вы были друзьями. — На губах Маркуса мелькнула улыбка — непроизвольная, и Кахуар это тоже понял.
Послышался стук в дверь, на пороге появилась чистокровная ясурутка, одетая в серое и багряное, и кивнула обоим собеседникам.
— Пришли с верфи, господин.
Кахуар кивнул, и женщина вышла, с тихим щелчком захлопнув за собой дверь.
— Проект, я вижу, движется успешно? — спросил Маркус.
— Да, вполне. На отладку понадобится еще год, но время идет в обе стороны — результат действий начинает сказываться задолго до самих действий.
— Гневные письма от короля из Кабраля, например?
— Я порой жалею, что выиграл, — признался Кахуар. — И причина не одна. Капитан, мы оба не новички в этом мире. Мы друг друга понимаем. Можно один вопрос?
— Вы оставляете мне право солгать?
— Конечно. Ваше имя славится по всем западным землям, всякий правитель заплатит вам любые деньги, лишь бы вы стали во главе его армии. И при этом вы — начальник стражи в филиале банка. Вы неподкупны. И — простите — вы не питаете ко мне добрых чувств.
— Здесь нет вопроса.
— Вы ее любите?
— Я много кого любил, а в жизни ничего не бывает дважды. Моя работа — ее охранять, и на сей раз я займусь работой.
— На сей раз?
Маркус, пожав плечами, промолчал — этот выродок и так выпытал у него больше, чем нужно: в своем деле он дока, этого не отнять. Кахуар, сжав губы, встал и медленно, осознанным движением спрятал шкатулку в кошель на поясе.
— Надеюсь, мне не придется об этом пожалеть.
— Думаю, для вас это не будет иметь никаких последствий, — заметил Маркус. — Однако я ценю ваше согласие.
— Вы, конечно, понимаете, что я делаю это не ради вас?
— Разумеется.
Кахуар Эм протянул ему широкую ладонь. Маркус, встав, пожал ему руку, с трудом удержавшись, чтобы не стиснуть пожестче — просто чтобы показать силу. В ярко-зеленых глазах ясурута мелькнуло одобрение и что-то похожее на горечь.
— Ей повезло, — только и сказал он.
