— И через меня, — закончил верховный жрец, — она даст тебе то, чего ты желаешь.
Клара Аннали Каллиам, баронесса Остерлингских Урочищ
— Моя госпожа, — встретил ее поклоном раб-привратник.
— Доброе утро, Андраш, — ответила тралгуту Клара, распрямляя спину после дороги. — Не представляешь, как приятно вновь очутиться в городе. Поместье, конечно, прекрасно, но не в летнюю жару. Винсен сейчас… Ты ведь помнишь Винсена? Он займется выгрузкой вещей, пришли кого-нибудь ему на помощь.
— Хорошо, госпожа. Ваши сыновья в летнем саду.
— Сыновья?
— Капитан Барриат приехал на этой неделе, — пояснил раб.
— Джорей и Барриат под одной крышей? Нелегко тебе пришлось.
Привратник улыбнулся:
— Рад, что вы приехали, госпожа.
Клара потрепала тралгута по плечу и, оставив позади жаркую площадь, вошла в прохладный затененный особняк. Сразу же бросилась в глаза неухоженность: цветы в передней завяли, на полу не убран нанесенный ветром песок, воздух затхлый. Джорей то ли слишком потакает слугам, то ли просто становится забывчив, как отец, — в любом случае надо что-то делать.
Голоса сыновей Клара услыхала еще раньше, чем вошла в сад: резкий требовательный тенор Джорея и хлесткие, как плевки, ответы Барриата. С самых пор, как Джорей научился говорить, братья стали непримиримы, как дождь и пламя, однако преданность их друг другу от этого не пострадала. Ровно то же у Клары некогда было с родной сестрой: «никто не причинит ей вреда, кроме меня, — и я ее когда-нибудь уничтожу». Любовь порой бывает страшна.
На лестнице, ведущей в летний сад, Клара остановилась.
— Ты все чудовищно упрощаешь, — горячился Джорей. — Происходят разом сотни событий, и притом взаимосвязанных. Теперь, когда фермерского совета точно не будет, грозит ли нам хлебный бунт? Если в Нордкосте и вправду грянет очередная война за наследство, то отвлечется ли на нее Астерилхолд и оставит ли нас в покое? Приведет ли появление новых халлскарских кораблей к тому, что усилится пиратство в Эстинпорте и уменьшится в Тауэндаке? Нельзя все сводить к одному, мир гораздо сложнее!
— Выбор не так многообразен, как ты думаешь, — возразил Барриат. — Тебе не найти никого, кто выступает против фермеров и одновременно поддерживает Астерилхолд. Одно зависит от другого. Нет таких семей, которые осуждают межрасовые браки и при этом торгуют с Борхией. Король — не скульптор при нетронутой глыбе камня, он не может создать фигуры по своему разумению. Он как покупатель, который приходит к скульптору и выбирает из готового.
— И ты считаешь, что принц для него — единственный способ явить благосклонность?
— Единственный, который хоть что-то значит. Если его величество осыплет Даскеллина немыслимыми дарами и почестями, а принца Астера все же отдаст на воспитание Маасу — то понятно, что в будущем судьба королевства будет решаться под влиянием Мааса. Потому-то Иссандриан и…
— Но если король…
Голоса скрестились, братья не слушали один другого, две цепочки доводов на глазах свивались в единый тугой узел. Клара шагнула в сад и картинно уперла руки в бока, притворяясь рассерженной.
— Вот как они встречают бедную мать! И почему я не велела отнести обоих в лес, чтоб вас выкормили волки?
Братья расцвели улыбками и подбежали обниматься — совсем взрослые, крепкорукие, пахнущие мускусом и маслом для волос, а ведь еще недавно она держала их на руках… Перебивая один другого, они вновь заспорили, только теперь не о придворной политике, а о том, стоило ли ей приезжать. Клара, улыбаясь обоим, сошла в зеленый, цветущий бледными цветами сад. Фонтан по крайней мере починили, теперь вода с плеском стекала по отлитой из бронзы фигуре задумчивой полураздетой циннийки. Усевшись у фонтана, Клара принялась снимать дорожную накидку.
— Ваш отец, бедняга, места себе не находит оттого, что не может выбраться из дома, так что я вызвалась хоть как-то создать видимость нормальной жизни. Из-за этих дурацких выходок я пропустила большую часть придворного сезона, и я просто обязана увидеться с дорогой Фелией.
Джорей, опершись плечом на увитую плющом стену, скрестил руки и нахмурился — точная копия отца. Барриат со смехом присел рядом с Кларой.
— Как же я по тебе соскучился! Какая другая женщина назовет дурацкой выходкой вооруженный конфликт на улицах Кемниполя, первый за пять поколений?
— Я не меньше других сочувствую бедному лорду Фаскеллану, — отрезала Клара. — Однако оставляю за собой право называть выходку дурацкой, и никакой иной.
— Не горячись, мама, — успокоил ее Барриат. — Ты, конечно, права, просто, кроме тебя, такое никто не смог бы сказать.
— Не понимаю почему, — пожала плечами Клара.
— А отец знает, что ты собираешься к Маасу? — спросил Джорей.
— Знает. И, к твоему сведению, меня все время будут охранять, так что можешь не рассказывать мне ужасов про лорда Мааса и его страшные планы относительно меня.
Братья переглянулись.
— Мама, — начал было Джорей, однако Клара остановила его движением руки и обернулась к старшему сыну.
— Барриат, милый мой, ты ведь только что с флотской службы? Как поживает бедный лорд Скестинин и та крашеная ведьма, на которой его угораздило жениться?
Улицы города кишели народом, по брусчатке грохотали кареты, на рынке расхваливали свой товар торговцы хлебом и мясом, мелкие преступники под присмотром королевских мечников убирали нечистоты из проулков и с мостовых. На вишневых деревьях, растущих вдоль улиц, зеленые плоды уже вот-вот грозили налиться соком. Над Разломом покачивались на веревках рабочие, ремонтирующие мосты. Город играл теми же красками, звуками и запахами, что и в лучшие времена, однако казался согбенным под тяжестью окутавшего его страха. Клара никогда не думала, что такое возможно, — однако, как видно, ошибалась.
Страх был виден в мелочах: слишком охотно смеялись купцы, слишком оживленно переругивались на улицах прохожие, а стоило собеседнику отвернуться — лица тут же застывали в каменной сосредоточенности. Даже лошади пахли по-другому, раскрывали глаза шире обычного, ступали не так уверенно.
Для визита Клара выбрала открытые с боков носилки, которые тащили четыре раба, рядом шагал Винсен Коу. Перед самым отъездом из Остерлингских Урочищ что-то случилось с его глазом, и теперь синяк растекался по щеке зеленью и желтизной. На поясе поверх плотной кожаной куртки, усеянной стальными заклепками, красовались сразу и меч, и кинжал — для обычного егеря многовато, так что вместе с синяком они придавали Винсену вид чуть ли не разбойничий.
Особняк Фелдина Мааса выходил на ту же площадь, что и дворец Иссандриана. Ворота обоих домов украшала одинаково вычурная ковка, сами здания с кричащей отделкой напоминали торты, вышедшие из-под рук обезумевшего кондитера. Куртин Иссандриан сейчас отбывал ссылку, как и Доусон, только он увез из города и семью, и слуг. Клара вспомнила своего дядю Милуса, который в молодости получил удар в голову и оставшуюся жизнь проходил с наполовину недвижным лицом. Площадь между особняками выглядела сейчас почти так же: шумная и деятельная в левой половине и мертвенно-пустая справа.
