Я поднялась и переложила подписанный им чек в жестяную коробку для предназначенных к обналичиванию.
– Мы оба знаем, что судьи редко принимают сторону адептов Мистических Искусств. Этому типу всего-то потребовалось бы помянуть Акт о борьбе с ведьмами от тысяча семьсот тридцать девятого года, и ты вполне мог оказаться на «ведьмином стуле» или еще где похуже. Охота тебе?
Полноцен только вздохнул.
– Прости, Дженнифер. Я просто здорово разозлился…
Зазвонил телефон, и Тайгер схватил трубку.
– Здравствуйте, – сказал он. – Это «Мистические Искусства Казама», чем могу вам помочь?
Последовала пауза.
– Нет, мадам, – услышала я затем, – мы не превращаем людей в жаб. Это перманентное превращение, выходящее за рамки этических норм… Нет, ни за какие деньги. Спасибо за звонок…
В это время в офис вошла леди Моугон и сразу за ней – волшебник Мубин. Моугониха тоже не выглядела довольной. Скажу даже больше – она была в ярости.
Ничего удивительного, что я начала слегка нервничать.
– Я уже объяснила Полноцену насчет мистера Дигби, – сказала я им. Мистер Замбини отсутствовал уже шесть месяцев, и, хотя я всячески избегала конфликтов, время от времени они с неизбежностью происходили, и в половине случаев затевала их именно Моугониха. Жизнь есть жизнь, и я старалась воспринимать острые ситуации философски.
– Мы здесь не поэтому, – сказала колдунья, и я заметила, что в дверях теснились еще и другие обитатели Башен Замбини. Некоторые входили в разряд действующих, как Кевин Зипп, другие, вроде Сестер Карамазовых, не входили. Были там и некоторые, кого я уже давненько не видела, например, Монти Вангард, иначе звавшийся Звукооператором, и с ним старая-престарая чародейка, количеством морщин напоминавшая черепаху. Оба обитали на одиннадцатом этаже, где жили у нас пенсионеры со стажем.
Я спросила:
– Чем же я тогда могу вам помочь?
– Правильно ли я понимаю, – дрожа от негодования, начала леди Моугон, – что мистер Тримбл от имени «Объединенной Корпорации Полезного Претворения Земель» предложил «Казаму» два миллиона мула за точное указание даты и времени смерти дракона?
– Да, предложил, – сказала я. – И я ответила ему, что мы подумаем.
– Но разве, – спросила леди Моугон, – в отсутствие мистера Замбини это не должно быть нашим общим решением?
– Два миллиона мула – очень большие деньги, – высказался Прайс.
– Которые могли бы до конца жизни обеспечить всех наших отставников, – добавил Монти Вангард.
– У меня нет уверенности, что предложение насчет сделки еще в силе, – сказала я, стараясь протянуть время.
– Мистер Тримбл только что позвонил мне, – сказала леди Моугон. – Так что я могу со всей определенностью утверждать – предложение по-прежнему в силе!
Мне вдруг стало жарко.
– Слушайте, – сказала я им. – Мы ведь не знаем в точности, умрет ли дракон. Точно так же, как, хотя связь магии и драконов никем в сущности не доказана, в этом здании не найдется ни одного колдуна, который не верил бы в эту связь. В воздухе пахнет Большой Магией, и поэтому мне сдается, что не стоило бы нам делать ставку на драконью смерть. Мы же не этим заниматься должны!
– А ты вообще кто такая, чтобы решать, чем нам следует или не следует заниматься? – высокомерно поинтересовалась леди Моугон. – Сколько ни пытайся, мистера Замбини ты никогда не заменишь. Ты всего лишь жалкий найденыш, которому просто повезло!
Некоторые из присутствовавших колдунов поморщились, как от кислого. Ни один из них не решился бы зайти настолько далеко. И чего ради Моугонихе потребовалось на личности переходить, да еще безо всякой причины?
– Если дракон в любом случае собирается помереть, почему бы нам и не состричь с этого бабки? – пытаясь разрядить ситуацию, проговорил Полноцен. – Потому что если Большая Магия даст выхлоп не туда, мы вообще сразу все потеряем.
– По-моему, все ясно до боли в глазах, – провозгласила леди Моугон, хотя на самом деле ничего не было ясно. – Давай сюда чек, время и дату!
Но еще не готова была выкинуть белый флаг.
– Мы все знаем, как работают предсказания, – сказала я, силясь проглотить гнев, охвативший меня по поводу «жалкого найденыша, которому просто повезло». – Иной раз они сбываются лишь потому, что все начинают усиленно ждать именно такого исхода. Если мы продадим сведения о дате и времени, дракон, чего доброго, может и помереть, хотя вообще-то, может быть, и не собирался! А если Большая Магия, как сказал Прайс, выдаст не то, кабы не вышло, что мы навсегда отказались от магии ради одноразовой выплаты, пусть и очень большой. Лично я на такое не поведусь и полагаю, что многие здесь со мной согласятся. Нас всех свело под кровом Башен Замбини то, чем мы являемся – или раньше являлись. Должно же это хоть чего-нибудь стоить?
Некоторое время было тихо. Чародеи, как и все нормальные люди, очень любят денежки. Однако честь и верность своему жизненному призванию для них тоже далеко не пустой звук.
– Все это лишь догадки, – произнес наконец Монти Вангард.
– А что в нашем деле не догадки? – спросил Полноцен.
Женщина-черепаха с одиннадцатого этажа впервые подала голос:
– Обеспеченная старость – это не воздушные замки, – сказала она.
После этих слов снова воцарилась тишина, и я решила, что пора перейти к действиям. Я вытащила из коробки неподписанный чек Тримбла и выложила его на стол.
– Рэндольф, четырнадцатый граф Пемброкский, назвал мне предполагаемый срок кончины дракона, – сказала я, чувствуя в висках бешеную пульсацию крови. – Воскресенье, двенадцать часов дня. Как с предельной откровенностью объяснила леди Моугон, для принятия такого рода решения я вам совершенно не нужна. И, конечно же, я далеко не мистер Замбини, который неизвестно, вернется ли, и если да, то когда. Но, покуда я зовусь Дженнифер Стрэндж, я не стану помогать «Объединенным Полезностям» наживаться на смерти Мальткассиона. Более того, – продолжала я, ибо гнев и обида придали мне дерзости, – вы вольны найти нового исполнительного главу «Казама», если я уж так вам не гожусь. Я остаток своей кабалы могу отслужить и у Нестабильной Мейбл на побегушках. Или буду подтирать за Таинственными Икс, когда у них опять что-то случится…
Меня выслушали не перебивая, а когда я умолкла, волшебники начали неловко переглядываться. Все они обладали могуществом, но, когда по-настоящему припрет, даже чародеи нуждаются в вожаке.
– По-моему, надо проголосовать, – сказал Мубин.
– Никакого голосования не будет! – сказала Моугониха и потянулась за чеком. – Правильный путь никогда еще не был более очевиден!
– Только притронься к этому чеку без голосования, и я тебя тритоном сделаю, – сказал Мубин.
Угроза была нешуточная. Заклинание, превращавшее человека в тритона, колдунами употреблялось только у последней черты. Оно не подлежало отмене и технически означало убийство. Однако леди Моугон сочла, что Мубин лишь блефовал. Тем паче что «отритонивание» требовало нешуточного могущества.
