– Охраняются не только млекопитающие, – попробовала я возразить, но Мальткассиона мои слова не впечатлили.
– Это лишь мишура, – сказал он. – Никому в действительности нет дела до рептилий, рыб или жуков… ну, разве что у них симпатичная, на ваш взгляд, внешность. Несколько убогий метод отбора на право выживать, ты не находишь? Если вправду захотите что-то переосмыслить, для начала убрали бы из лексикона все эти термины млекопитающего шовинизма, типа «миленький», «мягонький», «беленький и пушистый»…
Я проговорила почти умоляюще:
– По крайней мере, мы хоть что-то пытаемся делать!
– Это ваше «хоть что-то» означает помощь менее чем одной сотой процента видов, населяющих планету. Героические, прямо скажем, усилия! Вы окружили всяческим вниманием шесть видов высших обезьян, но нимало не позаботились о более чем шестистах разновидностях флунских жучков…
– Каких-каких?.. – удивилась я. – Флунских? Я о таких ни разу даже не слышала…
– Вот и я о том же, – с торжеством объявил Мальткассион. – Вы, люди, их даже еще и не открыли. Ни одного из шести с лишним сотен! А ведь флунский жучок – воистину завораживающее создание! Один из подвидов способен выворачиваться наизнанку – и проделывает это просто развлечения ради. Другой умеет становиться невидимым. Третий выделяет энзим, который превращает сырой марципан в полезное миндальное масло – и можно не строить обширных химических заводов!.. Словом, это существа, способные перевернуть всю жизнь на планете, а люди даже не подозревают об их существовании… Понимаешь, к чему я клоню?
– Флунские жучки, – повторила я задумчиво.
– А знаешь, – продолжал он, помолчав, – если бы кто-нибудь попросил меня в нескольких словах охарактеризовать животный мир Земли, знаешь, что бы я ответил?
Я покачала головой, и он сказал:
– В общем и целом это мир насекомых!
Возразить было нечего, и я спросила:
– Можно мне будет еще прийти повидаться с тобой?
– Зачем?
– Хочу спросить кое о чем…
– Зачем?
– Чтобы побольше узнать о драконах.
– Люди, – фыркнул он презрительно. – Это мне ваше вечное любопытство!.. Вы никогда не бываете довольны положением дел. Когда-нибудь это станет вашей погибелью, но – сам удивляюсь – это и едва ли не самая симпатичная ваша черта…
– А других у нас разве нет?
– А как же. Уймища…
– Ну например?
– Например, десятичная система счета, которой я не устаю удивляться, – после минутного размышления ответил дракон. – Вот уж дичь!.. Особенно по сравнению с куда более продвинутой двенадцатеричной!.. Еще у вас выдающиеся способности к технике, потрясающее чувство юмора, большие пальцы и вообще строение тела. Вы сложены шиворот-навыворот…
– Погоди! Шиворот-навыворот – это как?
– Очень просто. Взять, например, среднего лобстера. С его точки зрения, все млекопитающие – возможно, за исключением броненосца – именно так и устроены. Любой краб, пребывающий в здравом уме, объяснит тебе, что мягкие ткани обязательно следует прятать под панцирь. А у вас все кости внутри! Да вас точно с великого бодуна проектировали!
Я невольно задумалась об услышанном, а Мальткассион продолжал:
– По-твоему, бред сумасшедшего? А по мне, если бы предстояло поменяться с кем-то телами, я скорее обратился бы к царству ракообразных! Крабы, омары, креветки – вот кто разумно устроен. Вот скажи, если ты потеряешь конечность, она отрастет заново?
– Нет.
– И у меня не отрастет. Но, будь мы с тобой ракообразными, мы уже на следующий год обзавелись бы новыми лапками или клешнями. Кстати, если уж говорить о регенерации, почему бы не обратить внимание на губок? Среди них есть такие, которых можно изрубить на кусочки, промолоть в блендере и процедить через сито – и даже после этого губка вырастет заново!
Я ответила:
– Должно быть, полезное свойство. Только мне все равно кажется, что быть губкой – не по приколу. Жизнь-то у нее достаточно ограниченная…
– Тут ты, пожалуй, в какой-то мере права, – согласился дракон. – Скажу даже больше: сдается мне, что крабам и лобстерам тоже особо не до развлечений. Один краб как-то рассказал мне анекдот… Что-то насчет того, как две креветки куда-то поехали на уик-энд и одна из них забыла в поезде свой панцирь… Подробностей не упомню, только то, что впечатление осталось гнетущее.
– А я никогда даже не думала, что у крабов чувство юмора есть.
– Представь себе – есть. Почему, думаешь, они перемещаются боком?
– Разве только для смеха…
– Лобстеры не в пример серьезней, да и культурней. Крабы-отшельники очень немногословны, их удел – размышления. Крабы-мечехвосты, откровенно говоря, не блещут умом, зато креветки всех видов – вот уж любительницы вечеринок, каких свет не видал!
Я сказала:
– Да ты прямо кладезь познаний обо всех животных!
– А я, – ответил дракон, – со своей стороны, не устаю поражаться отсутствию у вас любопытства к соседям по планете! Это же все равно, что жить на улице и не задаваться вопросом, кто в соседнем доме поселился! Нет, будь я человеком, я бы точно настаивал хоть на каком-то проявлении доброты. Когда миром станут править членистоногие, о крабовых палочках и о заживо сваренных омарах станут вспоминать с содроганием. Сейчас люди склонны посмеиваться над Благословенным Дамским Обществом Лобстера, но через миллиард восемьсот миллионов лет, в эру Торжества Лобстеров, будет очередь стоять, чтобы туда записаться!
– Мне что-то не кажется, чтобы млекопитающие двигались к упадку, Мальткассион…
– Ага, точно так же рассуждали и великие ящеры. И что теперь осталось от них? Ближайшие потомки – птицы. Кажется, только вчера ты огромными острыми клыками раздирал пойманного стегозавра, а сегодня ты – пестрый попугайчик, зовешься Джои и сидишь в клетке при колокольчике, лесенке и засушенной каракатице. Типа некоторый упадок для могучего динозавра, «ужасной ящерицы», ты не находишь?
– К чему ты все это?
– К тому, что ваш Дарвин практически ни в чем не ошибся. По человеческим меркам это и вправду был выдающийся ум… Он не учел только одного. У естественного отбора тоже чувство юмора есть.
– Не уверена, что готова разделить это мнение.
– Хорошо, но фразу «Природа не терпит пустоты» ты хоть слышала?
Я кивнула.
– А я бы, – продолжал дракон, – еще добавил бы к ней: «…но зато приветствует шутку». Ты бы и сама это поняла, будь твой жизненный срок немного длиннее… Примерно девятьсот миллионов лет жил-был яркого окраса жучок, звавшийся Склхррг. Он был очень красив. Я имею в виду – по-настоящему красив! При виде его даже самая безмозглая жаба бросала все дела и замирала, чтобы полюбоваться. Склхррг разгуливал по лесу и занимался только тем, что без конца охорашивался, а все остальные им любовались… В итоге всего через несколько тысяч лет наш жучок превратился в самое тщеславное и невыносимое существо, какое только можно вообразить. Сплошное «Я, я, я!» Скоро другие жуки начали его избегать. Склхрргов больше не приглашали на вечеринки… Но, как я уже говорил, природа отнюдь не чужда шуток. Девяносто миллионов лет – и знаешь, во что они эволюционировали?
