Добрался до постоялого двора, Ветерка расседлал. Хотел шмыгнуть к себе в комнату, ещё раз перечитать послание к боярину, да Фадей перехватил:
– Садись, потрапезничаем. Говорил – к зазнобе, а сам конно уехал.
Ничего от Фадея не скроешь. Александр объясняться не стал, накинулся на еду. Нож вербовщика и расстегай разрезал, и яйца разбил, выкинуть пришлось, так весь день голодным был.
После ужина заперся в своей комнате, свечи зажёг, письмо боярину перечитал. Коротенькое письмецо, однако выводы из него человек толковый сделать может. То, что заговор есть, сомнений не вызывает. Свержение Дмитрия намечено на лето, и боярину советуют вывезти семью подальше от Владимира. Зачем? При смене князей, хоть удельных, хоть великих, это касается дворни, а бояр – только в плане приближения к власти, занимаемых ими постов. Мирное население, простой люд в княжестве ущерба не несут. Стало быть, предполагается, что во Владимире погромы будут, грабежи, резня. Для этого воинские силы нужны, и немалые. Ой, татарами пахнет заговор! Только у них сейчас воинов много, причём полудиких, способных залить кровью города великокняжеские, пожечь, разрушить.
Александр уже письмо запомнил до последней точки и, если оно исчезнет, наизусть повторит. И чем больше он анализировал каждое слово, тем сильнее тревога становилась. Наверняка степняки через Рязанские земли пойдут. А рязанский князь враждует с московским. Москве сильно Коломну хочется прибрать к своим рукам, уж больно удобно стоит город, на перекрёстке водном – на слиянии Москвы-реки и Оки – и торговых путей. Объединиться бы князьям рязанским и владимирским да вместе противостоять степнякам. Победить, может, не получилось бы, но, понеся потери, татары дальше бы не двинулись. А всё жажда единоличной власти мешает.
Половину ночи уснуть не мог, осознав весь масштаб грозящей Руси угрозе. Обидно, имея такие данные, не в силах повлиять на решение князей. Но всё же он попытку донести до Дмитрия Александровича свою озабоченность сделать должен.
Через три дня обоз Репьева двинулся в обратный путь, во Владимир. Купец удачно расторговался, купил товаров для Владимира, был весел, улыбался, удачливым себя считал. Александру хотелось ему сказать: забирай семью и, пока есть деньги, покупай избу подальше – в Пскове, Новгороде, Белоозере. Но нельзя язык распускать, сеять панику. А скорее всего купец и не поверит. Князья молчат, отпор не готовят, а тут какой-то простолюдин, не боярин даже, предрекает великие события. Был бы хоть блаженным при веригах, чьи пророчества зачастую сбывались.
К вечеру третьего дня, когда направо повернули от основного шляха, к Судогде, когда до деревни Ильино пару вёрст осталось, где предполагали остановиться на ночлег в постоялом дворе, от передних саней крик раздался. Фадей и Александр, ехавшие сзади, ринулись к голове обоза. Местность открытая, видно на полверсты, никто к обозу незамеченным подобраться не мог. На ходу сабли из ножен выхватили. Ёшкин кот! На лошади, что первой шла, здоровенный волк повис, вцепившись ей в шею. А со стороны берега ещё серые тени к обозу несутся. Обозные лошади забеспокоились, стали ржать, сбиваться в кучу, одни сани перевернулись от столкновения, весь товар на снег выпал. Фадей по волку саблей ударил, раз, другой, матёрый волчище на снег свалился. Зверь в крови, с лошади тоже кровь хлещет. А волки кровь учуяли, теперь без добычи не уйдут. Оголодали серые на снежную и морозную зиму, людей не испугались. Огнём бы отпугнуть, все звери огня боятся, да факелов нет. Обозники с саней пососкакивали, топоры из-под облучков достали. Фадей и Александр на волков кинулись, а те сами нападают. Один зверюга Ветерку в ногу вцепился, другой на всадника прыгнул. Волк зубами клацнул, ухватил полу полушубка. Глаза зелёные, злые, голодные. Саша ему саблю в пасть вогнал, клинок до половины вошёл. Волк на снег свалился. Александр нагнулся, саблей второму волку спину перерубил. Ветерок на дыбы поднялся. Для лошади самый страшный противник – волк. Летом они редко нападают, есть чем в лесу поживиться – зайчатиной, мышью. А зимой жрать нечего, животы подвело. Александр коня по шее погладил, успокаивая, погнал вдоль обоза. Ездовой Агафон кричит не своим голосом:
– Рятуйте!
Волк напал на лошадь, Агафон топором серого разбойника ударил, да неловко, бок слегка зацепил только. Хуже раненого дикого зверя нет ничего. Волк на обидчика кинулся, на снег свалил, в горло норовит вцепиться. Агафон шею обеими руками прикрывает, кричит, на помощь зовёт. Александр с коня свесился, поперёк спины волка саблей ударил, перерубив. С коня соскочил, помог Агафону подняться, у того тулуп в крови, не поймёшь – волчьей или человеческой.
– Жив?
– Вроде.
– Топор подними.
– Ага-ага, сплоховал я маленько.
Со стороны хвоста обоза крики, Александр туда бегом кинулся. Два волка ездового терзают. Тот на животе лежит, лицо руками закрыл. Один волк в ногу возничему вцепился, от портков клочья ткани летят. Александр его первым убил. Второй волк угрозу почуял, ездового бросил, сам на Александра кинулся. Матёрый зверь, огромный. Саша саблю успел подставить, волк сам на клинок напоролся. Щёлкнул клыкастой пастью у самого лица Саши, обдав зловонным дыханием, на снег упал, но ещё жив, пытается дотянуться до ног Саши. Он ударил волка саблей раз, другой, пока зверюга не затихла. Обозник, которого он спас, уже на ноги поднялся. От портков одни лохмотья, местами и нога порвана, но глубоких увечий нет.
– Эх, хорошая шкура была бы, – вздохнул он, глядя на волка.
– Не получилось аккуратно.
Саша обтёр саблю о шкуру волка, вложил в ножны. Похоже – всё. Не слышно криков, не видно борьбы. Александр вдоль обоза прошёлся. Урон волки нанесли, две лошади сдохли, лежали с разорванными шеями, а у одной даже кишки наружу. Александр с Фадеем даже волков посчитали – полтора десятка! Большая стая, причём и молодые волки-двухлетки были, и матёрые. Был бы не обоз, а одиночная лошадь, ни от неё, ни от ездового ничего бы не осталось, кроме обглоданных костей. Купец сокрушённо головой качает, прикидывая убытки. Начали перегружать товар с саней, в которых лошади пали, на другие сани. За вознёй темнота наступила. Поредевший обоз наконец-то добрался до постоялого двора. Но эпопея не закончилась. Выпрягли лошадей, на двух обозники под охраной Фадея и Александра вернулись за пустыми санями, притащили их на постоялый двор. Поужинав, улеглись спать. Утром купец по деревне бегать стал в поисках лошадей. Одну удалось купить, вполне здоровую семилетку. Поскольку других лошадей, хозяева которых согласились бы продать, не нашлось, купец поехал в соседнее село. В общем, пропал день. Обозники одежду, подранную волками, успели подштопать. Выехали только утром. Александр ехал и раздумывал. Нелёгкая доля у купца. Торговать в лавке не самая тяжёлая или опасная доля его занятия. Зимой то разбойники нападают, то волки. Летом, если на корабле, можно на мель угодить или столкнуться с бревном-топляком, которое не хуже тарана борт проломит и судно с товаром ко дну пустит.
К исходу четвёртого дня после нападения волков добрались до Владимира. Александр сразу в баню, потом ужинать и спать. За долгую поездку бельё лошадиным запахом пропитывается, в чистом белье комфортно, устал за поездку, помёрзнуть пришлось, а в комнате тепло, уютно. Спал почти до обеда, а поевши, отправился в монастырь, прихватив письмо. Для начала монаха Фотия проведал, всё же не виделись давно. Александр про поездку рассказал, а Фотию поделиться нечем. Однообразна жизнь у чернеца – молитвы, исполнение послушания, предписанного наместником. Одни монахи хлеб для братии пекут, другие ремонтом помещений занимаются, третьи иконы расписывают для продажи. Монастырь на полном самообеспечении. Затем Александр спросил – на месте ли наместник.
