Минута прошла, и ничего не случилось. Ещё минута. Ещё.
Он открыл глаза. Дымных сгустков вокруг уже не было. О как! «Неверные» просто взяли и исчезли. Все до единого. Вот, значит, как… Что послужило причиной его помилования, Жив угадать даже не пытался. Удачу уж точно лучше не анализировать.
Обычные участки ИФП никуда не делись, их расстановка не изменилась. И сейчас все эти убийственные, но знакомые и, главное, неподвижные ловушки показались ему чуть ли не родными.
Путь наверх
Жив толкал и тянул своё налившееся свинцом тело вверх, продвигаясь по вертикали. Он уже не замечал дождевой воды, был один в пустоте, над пустотой, цепляющийся за выступы, вбивающий костыли и перецепляющий трос, не знающий, сколько ещё осталось до кромки. Между тем его тело сжигалось изнутри. Однако этот огонь не придавал сил, как раньше, а разрушал, разлагал, сгнивал. Но пока ещё у человека оставалось важнейшее, что позволяло ему продолжать существовать живым, – память. Смертельный огонь не добрался до памяти, и нужно поскорей стремиться вверх, опережая горение.
Внезапно что-то отвлекло его, потянуло из состояния полной концентрации. Ощущение тревожное, на краях поля зрения бередящее… Жив повис, одной рукой держась за трос, а другой перебросив вперёд автомат. Всмотрелся направо, но там сквозь завесу дождя никого не смог увидеть. Налево – и там тоже никого. Следить одновременно за обоими направлениями он не мог, и поэтому приходилось смотреть попеременно.
Угроза приближалась, точно. Жив чувствовал, как нарастает тревожная щемь… Посмотрел наверх – оттуда только струи бьют в глаза, глянул вниз и наконец засёк!
К нему по стене полз Верхолаз. Чмошники вертикалей, опасные, но не настолько, как фата-морганы выше. Хотя бы потому, что их можно убить из огнестрельного оружия. Они вполне материальны, не плывут в воздухе, а умеют ловко цепляться за отвесные поверхности, перемещаясь по ним. С виду похожи на этаких сухопутных человеко-крабов с четырьмя лапами.
Обычно характерный звук их приближения – скребущие по камню когти – можно услышать загодя и определить направление, но сейчас дождь с успехом всё заглушал, и среагировать на опасность удалось только в самый последний момент, когда она уже появилась прямо перед человеком. Каким ветром тварь сюда занесло от километрового перепада между кругами Трота, Жив понятия не имел. Факт, что некая сила пригнала Верхолаза на Торт, пришлось принять как данность.
Автоматная очередь скинула выродка вниз. Следующей очередью удалось попасть и в другого Верхолаза, который появился сверху. Тот свалился, уже мёртвый, прямо на человека, повисшего на тросе… Жив попытался извернуться, пропустить падающий труп, вжаться в стену, но полностью не удалось, его страшно ударило, чуть не оторвало вместе со снарягой. Всё же каким-то чудом удержался, не упал. Рефлекторно зажмурился, а когда открыл глаза и проморгался, то увидел ещё троих чмошников, совсем близко.
Ничего себе, целая стая по его душу сверзилась! Болтающийся на тросе Жив сумел срезать длинной очередью двоих, и магазин опустел. Третий гад до него почти добрался, но выстрелы в упор из пистолета прикончили и его. Главное у человека получилось – не подпустить. Этим уродам нельзя было позволить вцепиться в тело, тогда их уже не оторвать…
Остатки сил иссякали с каждой секундой. Сколько ещё таких поединков он сумеет выдержать? И сумеет ли выдержать хоть один…
Может, он вообще умер уже, и это его призрак продолжает лезть наверх?.. Противостоя льющейся навстречу стихии дождя. Позволяя ветру играться тельцем человечка, болтающегося на стене, которого только крепления страховки удерживают от падения… Жив впервые за долгие годы, наполненные множеством вертикальных ходок, почувствовал настоящий, первобытный страх. Такое с ним случалось только в начале, когда новичком бродил… Ну и хорошо! Кто боится, тот ещё не мёртв.
Движения давались всё труднее. Как будто внутри у него не суставы, а сервоприводы, и сейчас вся эта система проржавела. Лёгкие в груди словно обгладывал какой-то зверь. Скоро человек может отрубиться от боли, и всё, конец пути…
Он поднял голову, уже не надеясь, что удержится, и вдруг совсем недалеко увидел горизонтальную линию, отделяющую тёмную поверхность скалы от сизого неба.
Рывок
Живой! Он сидел на краю пропасти, упираясь руками в горизонтальную поверхность, и пытался отдышаться. Тело будто пропиталось кипятком, мышцы норовили сгореть дотла. Но так или иначе нижний подъём, самый сложный, потому что длиннее всех, преодолён. Двести двадцать метров боли.
Бродяга посмотрел вперёд. Если бы он сейчас находился по другую сторону холма, то смог бы глянуть на другую вертикаль, километровую огромную стену, отделяющую четвёртый круг Трота от третьего. Но он поднимался по стороне, не обращённой к «большой» вертикали (вход в нору с этой стороны, насколько ему помнилось), и видел только часть её уменьшенной копии, отвесную скалу, перепад между пятой и четвёртой террасами Свадебного Торта. Она-то и застила ему «большую» стену. Эта стеночка сто пятнадцать метров, всего лишь, хе-ех, маленькая.
Были бы силы на внешнее проявление иронии, хохотнул бы, а так просто мысленно хмыкнул.
Если бы в этот момент сзади на человека выпрыгнул ещё один Верхолаз, схватил за горло и потащил в пропасть, он уже ничего не смог бы поделать. Просто канул бы, растворился в ничто-нигде-никогда, перестав судорожно хвататься за нить жизни… Но минута слабости осталась позади, когда он поднялся на ноги и, шатаясь, продолжил путь по горизонтальной поверхности пятого уровня Торта.
Поэтому, когда на него что-то напрыгнуло спереди, он среагировал по-сталкерски молниеносно и в полёте срезал очередью, черпая патроны из полного магазина, только что вставленного в винтовку, тварь, не похожую ни на что, виденное раньше, – жуткую смесь лап, рогов, шипов, пасти, горящих гляделищ! И когда пули вонзились в уродину, с ней случилось неожиданное. Жуть рассыпалась на кусочки, взорвалась и разлетелась, как лопнувший, разбитый стеклянный шар!
Вот в этот миг Жива и накрыло. Множество разных картинок, форм и силуэтов, потоки обозначений, символов, геометрических фигур рванулись через глаза в его разум… Ментальная атака заслонила текущую реальность, прорвавшись внутрь. Ощущение всего и сразу норовило захлестнуть, утопить в панике, вынудив остановиться и сдаться. Но в этом… всеосознании не было прямой угрозы, потому что оно было абстрактным, вневременным и внепространственным, ирреальным, просто макетом, пугалом на огороде, и Жив смог поверить в ненастоящесть! Поверив, сумел сбросить наваждение.
Очень кстати. Потому что в действительности к нему мчался мимикрим. Чуйка на грани смерти обострилась до крайнего предела, иначе Жив не распознал бы этого монстра в таких условиях… Автомат содрогнулся, выплюнув новую порцию пуль. Но и мутант оказался лишь иллюзией, рассыпавшейся на осколки. Зато тотчас же, вполне материально, его что-то коварно ударило в спину, и вот уже человек лежит, рухнув на каменную горизонталь.
Хуже всего сейчас было бы поддаться панике и начать палить во всё вокруг. Но Жив удержался, он знал, что сначала надо бы разобраться что к чему. А если он не успеет различить реальное и мнимое, значит, ему судьба умереть прямо здесь… Он вывернулся, выпростал руки с винтовкой и выстрелил вбок и назад. Угадал, попал! В сознание хлынул «белый шум», на миг человек как бы отключился.
