– Анна! – окликнул наставницу.
– Аль? – она мигом бросилась ко мне.
– Позволь набросить на тебя иллюзию. Представь, как выглядела твоя сестра.
Я никогда не пытался считать образ с чьих-то мыслей. Знал, что теоретически это возможно. Но на практике? Чуть изменил черты лица, сделал Анну младше. Осветлил волосы. Так!
Анна шагнула к Дарентелу.
– Дар, что это ты устроил? – изменившимся голосом заговорила она. – Дарентел, посмотри на меня! Немедленно прекрати этот спектакль. Или хочешь убить меня снова?
Молнии таяли. Их становилось меньше, но они все еще были. Студенты выдохлись. Я понимал – их щиты долго не продержатся, и вся эта мощь полетит в нас.
– Дарентел, это я, Агния. Все хорошо, ну же. Успокойся, – продолжала говорить Анна.
– Дар, это я, Ленор, – вторил ей младший принц. – Ты же не причинишь нам вреда?
Клубок молний исчез. Дар рухнул на пол. Его тело покрывали копоть и ожоги.
– Лекаря! Быстро! – скомандовал я.
Опустились щиты, и измотанные студенты попадали на пол. Я сам был близок к тому, чтобы упасть, но держался. Им нужна помощь. Я не могу.
Кто-то подошел. Я уже не видел кто. Тот некто склонился над Даром. Его спутники трясли меня, говорили что-то, но я отмахнулся. Попытался сделать шаг к Мии – и все-таки упал. Хотел подняться – и не мог. Кто-то протянул мне руку, поставил на ноги.
– Аланел эр Дагеор, – проговорил незнакомый голос, – вы обвиняетесь в заговоре против его высочества принца Дарентела. Пройдите с нами.
Я хотел сказать: «Вы что, шутите?» – но вместо этого потерял сознание.
Эпилог
Время в темнице тянулось мучительно долго. Я не знал, сколько прошло дней и ночей. Здесь не было окон, тюремщики внутрь не заходили, просовывая еду через окошечко в двери. А хуже всего – теперь, когда некуда было бежать, некуда спешить, настало время думать. Приступы отчаяния сменялись приступами апатии. Мог ли я изменить что-нибудь? Что было бы, если бы попытался убедить Дарентела не доверять Гардену? Он бы мне не поверил, конечно, но хотя бы поостерегся. Или же нет? Жив ли принц? Что с Ленором? С ребятами? И почему меня арестовали?
Я бродил по камере из угла в угол и выучил ее размеры наизусть – три шага вперед, четыре вбок. И точно так же – в обратную сторону. А иногда часами сидел и не шевелился. Магию и ту применить не мог. Что-то блокировало. Временами становилось страшно: а вдруг меня просто здесь забудут?
И липкие клешни ужаса скользили по спине. Я начинал кричать, лишь бы только развеять тишину. Но никто не отвечал.
Когда дверь с лязгом открылась, не поверил своим глазам.
– За мной, – скомандовал тюремщик.
Вынесли приговор? Казнят, наверное. Только в ту минуту и казнь казалась высшей милостью. Я, пошатываясь, вышел из камеры. Глаза ослепил свет – тусклый, но после темноты чудившийся ослепительно ярким. Мы поднялись по лестнице в такое же серое убогое помещение, миновали коридор и добрались до еще одной комнаты – умывальни. В медном чане дымилась вода, на колченогом табурете высилась стопка одежды.
– Десять минут – привести себя в порядок, – зыркнул на меня тюремщик и вышел, заперев дверь.
Точно, казнят. Или допросить решили? Я с наслаждением скинул то, что осталось от парадного костюма, и погрузился в горячую воду. За эти дни грязь словно въелась в кожу. Я оттирал ее мочалом докрасна, опасаясь не успеть. Затем наскоро вытерся серым полотнищем и надел свободные штаны и светлую рубаху. Вовремя – дверь снова распахнулась, и тюремщик приказал:
– Выходи.
Снова нескончаемый ряд коридоров и дверей. Мы поднимались все выше и выше, пока наконец не очутились в жилых комнатах. Здесь не было удушающего запаха сырости, а в зарешеченные окошки лился дневной свет. Человек в черном плаще с капюшоном поднялся мне навстречу, делая тюремщику знак покинуть нас. Тот вышел, и гость убрал капюшон с лица.
– Ваша светлость, – отвесил Верховному Жрецу легкий поклон. – Чем обязан?
– Эр Дагеор, вы еще способны шутить? – осведомился тот.
– Этого мне не запрещали, – я сел на стул, но не для того, чтобы оскорбить собеседника, а потому, что ноги предательски дрожали.
– Рад, что вижу вас в добром здравии и хорошем настроении, – Мартис сел напротив. – Думаю, вы понимаете, зачем я приехал?
– Крон решил мою судьбу?
Мартис кивнул. Мне стало страшно, но я улыбнулся. Пусть не думает, что меня так просто сломить.
– Аланел, вам известно, почему вы здесь? – сменил он тему.
– Меня обвинили в покушении на Дара, – ответил я, не понимая, к чему клонит собеседник.
– Именно. Но вы ведь не глупы, должны понимать, что истина не в этом.
– А в чем же, позвольте узнать? – недомолвки начали вызывать раздражение.
– Принцесса Зимия. И ее решительный отказ от брака с принцем Райнером. Ваш арест заставил Мию подумать над своим поведением.
– Когда мы виделись в последний раз, она сказала, что согласна на брак. Так что вы ошиблись, – а в голове уже мелькали мысли. Так, если Мию заставили согласиться, надо будет постараться выбраться отсюда. Поговорить с ней и предложить то, на что не решался до ареста, – побег. Только предупредить, что между нами ничего быть не может. Брак по расчету – это не то, чего она заслуживает.
– Принцесса была благоразумна и вчера отбыла на родину ее жениха, где они сочетаются браком, – прервал жрец мои размышления. – Крон знал, что пока вы рядом, сделаете все, чтобы помешать этому союзу. Убивать вас, ввиду оказанных Арантии услуг, не захотел. Поэтому поместил под стражу, пока проблема не решится. Мия передавала вам, чтобы не делали глупостей. Райнер – достойный человек, и ее решение не изменится. А еще передавала, что назовет первенца в вашу честь.
В груди защемило. Опоздал! Какой же я дурак! Надо было не играть в политику, а уносить ноги вместе с ней, сразу после разговора с кроном. Но что тогда было бы с ребятами? Мою вину переложили бы на них. Бездна!
– Вы злитесь? – Мартис вглядывался в мое лицо. – Что ж, имеете право. И я должен попросить у вас прощения – за то, что втянул в чужой конфликт и не смог оказать помощь. Вы раскрыли заговор Гардена.
– Гаденыша поймали?
– Гаденыша? – улыбнулся Мартис. – Увы, нет. Он как в воду канул. Не зря в столь юном возрасте стал наставником Дарентела.
– А что с Даром? Он жив?
– Жив, если это можно назвать жизнью. Лекари боролись за него около двух недель. Дар пришел в себя, но отказывается от пищи и ни с кем не разговаривает. Ленор все время рядом с ним, однако я сомневаюсь, что Дар это замечает. Телесные раны мы залечили, а вот те, что оставляет предательство друга, – увы, не в нашей власти.
