– Ты свободен… – проговорил больной. – Ты счастлив и свободен…
Матвей Федорович в ответ расплылся в детской улыбке и продолжил с удовольствием вылавливать и жевать ягодки из компота.
Всем своим новым существом пациент 414 сознавал – перед ним только тело. В то время как все остальное, что составляет личность, безвозвратно мертво… Знакомые черты, жесты, голос и движения… А внутри пустота…
Краем сознания больной уловил приближение медсестры и поспешно вынырнул из палаты.
Не успел он пройти и трех метров, как нос к носу столкнулся с бегущей ему навстречу обеспокоенной Верой. Пациент 414-ый улыбнулся ей.
Вера, пожалуй, была самым очаровательным и молодым работником этого заведения, а потому не успела утратить некой душевной чуткости. В каждом её жесте угадывалось искреннее желание облегчить страдания и помочь…
– С профессором что-то не ладно, Семен… – бросила она на ходу. – Я знаю, что он был вашим другом… Если хотите, можете зайти к нему вместе со мной… Ему уже… – и тут она осеклась, украдкой смахнув набежавшую слезу.
Семен поспешно кивнул и пошел следом.
– Мне иногда кажется… – оборачиваясь, прошептала Вера, – что Вы совершенно здоровы… Не понимаю…
Но тут они зашли в палату профессора и в нерешительности застыли.
Профессор лежал посредине комнаты и, словно младенец, громко агукал.
– Последние полтора года он держался великолепно… – вздохнул больной.
– Он устал, – отозвалась Вера. – Он слишком долго сражался за свой рассудок…
– Долго? – переспросил больной.
Сестра кивнула.
– Около четырёх с лишним лет… И у него не осталось никаких родственников. Детей нет, жена умерла пару лет назад. Это тогда его сильно потрясло… – печально проговорила она.
Пациент насторожился.
– Кто же оплачивает лечение? – поинтересовался он.
Вера зарделась и торжественно проговорила.
– Иван Иванович Лябах… Он взял все расходы по его содержанию на себя…
В следующий миг их разговор прервал появившийся в дверях медбрат.
Пациент 414, бросив на друга прощальный взгляд, поспешно ретировался. По опыту он знал, что таких больных в этом отделении не оставляют.
Он шел, низко опустив голову. Пациент знал, что если на его лице заметят печаль или страдание, тут же придет сестра и вколет успокоительное. Но ему не хотелось забываться. Он хотел чувствовать эту боль. Она была, словно его прощание… прощание с единственным другом… Это было его право…
– А вот и Вы! – окликнула его приближающаяся Вера. – Мне сказали ввести Вам успокоительное.
Семен внутренне сжался, но в ответ кивнул и послушно посеменил к своей палате.
Когда они оказались внутри, Вера извиняющимся тоном прошептала:
– Мне почему-то всегда неловко делать Вам уколы… Но это мой долг…
– Это ничего… Я вас понимаю… только… – он внимательно посмотрел в глаза девушки, – …у меня есть право скорбеть… Я был его другом… а теперь он ушел…
Вера замотала головой и, сглотнув подступающий комок, прошептала:
– Не говорите так! Он еще может поправиться…
– Давайте не будем себя обманывать… – прошептал больной. – Его уже нет с нами… Я надеюсь, что его душа нашла покой на небесах… И только тело осталось на этой бренной земле…
Вера всхлипнула.
– Иногда мне кажется, Вы гораздо умнее и сильнее меня… Но почему Вы здесь?!
В ее глазах промелькнул скорее не вопрос, а возмущение и… что-то еще. Пациенту 414 это показалось очень знакомым.
– Вера… – прошептал он. – Не расстраивайтесь. Я уже привык.
Девушка запальчиво ответила:
– Нет, Вы замечательный! Вы должны бороться! Вы такой…
Пациент 414 печально усмехнулся.
– Самое сложное – бороться самим с собой! И, похоже… я проиграл в этой схватке…
Вера вздохнула и занесла шприц.
– Я должна, – прошептала она, но потом остановилась и прыснула содержимым в раковину. – В ближайшие несколько часов не забывайте, что Вы под сильным успокоительным! – быстро проговорила девушка и порывисто вышла в коридор.
Сеня впервые за несколько месяцев счастливо улыбнулся и вдруг понял, что у него уже слишком давно не было женщины!
А в палате витал тонкий аромат ее духов.
«Девочка, нежная, хрупкая, славная девочка!» – подумал пациент 414 о Вере и вдохнул трепещущими ноздрями ее запах.
Следующие несколько часов он провел в палате лёжа на койке и прислушиваясь к тому, что творится в клинике. Профессора он больше не чувствовал. Вернее ощущал некое присутствие, которое никак не подходило под определение «человек». А через несколько часов пропало и это.
Еще он чувствовал Веру. Как трепетно она вспоминает их диалог, как волнуется… Он это знал и улыбался в темноте своей палаты.
Поздно ночью дверь тихо открылась, и что-то скользнуло к нему на кровать.
– Вера?! – удивленно выдохнул пациент 414, не видя её лица в темноте.
И тут же почувствовал, как девушка смущенно кивнула.
Её присутствие ночью, на его кровати… подействовало, как разряд молнии. Ему захотелось её схватить, повалить на постель, и долго и страстно ласкать в объятиях…
Но он улавливал, что она пришла не только за этим.
– Зачем вы здесь? – тихо поинтересовался он.
Девушка нерешительно поежилась.
– Наверное, я странная…
Пациент хмыкнул и прошептал:
– Не Вам говорить мне о странностях. Не волнуйтесь, говорите, как есть…
– Я… – девушка запнулась, – я с Вами сегодня днем говорила… И мне показалось… что Вы самый близкий мне человек на всем белом свете… Странно?
414-ый покачал головой.
– У Вас еще в раннем детстве ушли родители… Вас воспитывала бабушка, которая несколько лет назад тоже… Всю жизнь Вы были загнанным волчонком… И потому решили помочь избежать этого другим, решили посвятить свою жизнь служению… Здесь Вы можете быть собой… А в жизни Вы одиноки… Очень одиноки… Потому что боитесь снова потерять…
– Откуда Вы все знаете?! – пробормотала Вера.
А 414-ый почувствовал, как у него начинает кружиться от возбуждения голова.
– Потому что я сумасшедший, – выдохнул он и поспешно добавил. – Вам лучше уйти!
– Но… – Вера шмыгнула носом, – почему Вы меня прогоняете?! В отделении до утра никого не будет. А охрана с лестницы не придет, если я сама их не позову!
Пациент порывисто вскочил с кровати и заходил по темной комнате взад-вперед.
