Книга Сергей Бондарчук. Его война и мир, страница 38. Автор книги Ольга Палатникова

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Сергей Бондарчук. Его война и мир»

Cтраница 38

– Ой, Кира, вы об этом не думайте. Мне важно вначале показать семью Ростовых крепкой, счастливой; дети только радуют: Наташа поёт, Николенька внимательный сын, Петя добрый, прелестный мальчик… А к финалу столько на них горя свалится и так на вашей графине эти страдания отразятся… Да вы не беспокойтесь, подгримируем…

– Да я и не беспокоюсь – не молодушка.

(Было мне тогда 45 лет.)

Но эти беседы пойдут потом, когда я освоюсь, раскрепощусь… Сначала же состоялось незабываемое знакомство. Вошла к нему в кабинет, присела. Молчит, смотрит на меня долго-долго… и, наконец:

– Скажите, пожалуйста, вы играли трагические роли?

Сердце у меня ушло самые пятки. В Калининграде я играла Марию Стюарт, спектакль имел бурный успех, шёл очень часто. Во МХАТе Марию Стюарт играла Алла Константиновна Тарасова, во время её болезни три спектакля сыграла я. Текст быстро пришлось переучивать: я знала Шиллера в переводе Лозинского, а во МХАТе эта трагедия шла в переводе Пастернака. Я об этом Сергею Фёдоровичу рассказала, но добавила, что так и не уверена, удалось ли мне одолеть трагизм этого образа. Скорее моя лучшая роль – драматическая: Юлия Тугина в «Последней жертве».

– Сергей Фёдорович, честно скажу, не знаю, есть ли во мне трагический темперамент… А почему вы спросили? Из-за сцены, когда графиня узнаёт о гибели Пети?

– Ну… хотелось бы знать. Ладно. Сам пойму.

На этом знакомство закончилось. А дальше… Я совершенно не помню, была ли у меня кинопроба… Помню, как с художницей по костюмам пошла в пошивочный цех, меня обмерили и начали шить костюмы. Ведь картина снималась уже два года. Мне рассказали, что на роль графини Ростовой пробовались знатные актрисы. Пробовалась главная актриса Малого театра Елена Николаевна Гоголева, всегда ухоженная, барственная. Впоследствии она в своей книге написала, что не приняла меня в роли графини Ростовой: не увидела во мне светскости… Пробовалась чудесная и внешне породистая Любовь Ивановна Добржанская, очень я её любила [7]. Но, наверное, что-то Сергея Фёдоровича не устраивало, а съёмки объектов, в которых присутствует эта героиня, неотвратимо приближались, может, поэтому со мной вопрос решился очень быстро, в авральном порядке…

Мой первый съёмочный день оказался поистине драматическим! Снималась сцена в доме Ростовых – именины обеих Наталий. Сначала снимали разговор графини с Марией Львовной Карагиной, явившейся рассказать о том, что Пьер в Петербурге «…такие ужасы наделал, что его с полицией выслали оттуда». Карагину играла Галина Сергеевна Кравченко, можно сказать – живая история советского кино, ведь она начала сниматься в 20-е годы, главной роли ни одной, эпизодов – не счесть. Артистическую карьеру она начинала как балерина. Во время съёмок в «Войне и мире» ей было почти шестьдесят, но стройности и грациозности не утратила и внешне – очарование.

Отсняли мы наш эпизод, а в следующем эпизоде появляется Пьер. Сергей Фёдорович сказал: «Мотор», и вошёл в кадр. Огромная, прекрасная декорация гостиной в доме Ростовых, мы все сидим по мизансцене, в глубине кадра; на первом плане, перед камерой – Пьер и Ахросимова. И Ахросимова – Леночка Тяпкина – отчитывает Пьера: «Хорош, нечего сказать! Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шёл». И вдруг во время этого монолога прямо над Галей Кравченко вдребезги разбивается лампа в осветительном приборе, искры в разные стороны, и несколько попадает Гале в декольте. А она перед Бондарчуком трепетала, дорожила своей маленькой ролью безмерно! Я сижу, ни жива, ни мертва, Гале сострадаю… Из неё уже дым пошёл, жареным запахло, я не выдержала и на весь павильон:

– Сергей Фёдорович! Стоп!

Галя меня чуть не убила! А я думаю: да как же так можно?! Ведь у нее грудь горит! Подлетел Сергей Фёдорович, очень недовольный.

– Что случилось?

Я от страха не связно:

– Диг взорвался… нужно что-то сделать…

Она умоляюще:

– Сергей Фёдорович, ради Бога, ничего не нужно! Кира напрасно паникует!

Ни слова он мне не сказал. Объявил перерыв, вызвали медсестру, ожог Гале обработали. Но он за всю смену так ни разу ко мне и не обратился. А я не могла унять внутреннюю дрожь: скомандовать вместо режиссёра «Стоп!», прервать съёмку сложнейшей, отрепетированной сцены – наверное, с моей стороны такое было недопустимо…

Моя кинематографическая жизнь начиналась в те времена, когда в полном расцвете сил трудилась в кино «старая гвардия» советской кинорежиссуры. Я снималась у Всеволода Пудовкина в фильме «Жуковский» в роли жены Жуковского (правда, мою сцену вырезали). У Лео Арнштама в картине «Глинка» играла Анну Петровну Керн. С Сергеем Юткевичем встретилась на картине «Свет над Россией». Этот фильм, если и видели, то только историки советского кино. Картина была поставлена по пьесе Николая Погодина «Кремлёвские куранты». Я играла Машу. Актёрская компания там подобралась замечательная – Охлопков, Тяпкина, Плятт, Штраух, Крючков… Ленина играл неизвестный актёр, из провинции. Фильм создавался в 1948 году, и Погодин в сценарий по своей знаменитой пьесе приписал ещё одно действующее лицо – Сталина. Его играл Михаил Геловани, он играл Сталина во многих тогдашних картинах, но в этой Сталину категорически не понравился. Геловани сильно располнел. В жизни он был очень симпатичный человек, но вот дёрнула его нелёгкая разъесться, уж слишком толстенький получился Сталин на экране. Картину признали «политически порочной» и запрятали подальше.

Пудовкин, Арнштам, Юткевич – большие мастера, в пору моей работы у них – признанные классики. Но их репетиции с репетициями у Сергея Фёдоровича даже сравнивать нельзя. Так, как работал с актёрами он, с моей точки зрения, не работал никто. Когда он сказал, что сцену ночного разговора Наташи с мамой мы будем снимать целиком, не маленькими кадрами, не по репликам, а всю и сразу, меня как театральную актрису такой подход пронзил! Роль я учила с удовольствием. На съёмке мы Люсей хохотали без остановки. Правда, и у Толстого Наташа кричит: «Полноте смеяться… перестаньте, всю кровать трясёте»…

Сергей Фёдорович говорил, что весь роман на язык кино не переложить, но, если выбрал сцену, надо дать её во всей толстовской полноте. И ни на йоту не отступал от текста романа. На картине была ассистент, милая женщина Вера Серафимовна Никольская. Она постоянно держала при себе огромный, кажется, дореволюционного издания том «Войны и мира» и следила, чтобы актёры ни одного слова не упустили.

– Кира Николаевна, вы интонационно не поставили запятую, у Льва Николаевича здесь запятая, – такие замечания поступали не мне одной.

О дотошности Веры Серафимовны в группе ходили истории, в том числе и смешные. Станицын любил рассказывать о съёмках охоты. Правда, про себя – вскользь, хотя наши молодые коллеги с лукавыми вздохами вспоминали лошадь графа Ростова. Бедное животное, потрусив с наездником под 120 килограммов (столько Виктор Яковлевич весил), после съёмки пару часов лежало, не в силах подняться. А Станицын, сияя своей знаменитой, с ямочками на щеках улыбкой, посмеивался над другой историей. В сцене «Охота» крохотную роль графского егеря доверили настоящему егерю. Встает он перед камерой, «Мотор», хлопушка, егерь грозит арапником графу и выдаёт текст:

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация