Блеф возымел действие. Из прихожей вырвался отдающий марихуаной ветерок, когда худощавый мужчина в мешковатых клетчатых штанах открыл дверь. Розоватую кожу усеивали прыщи. Длинные рыжие волосы были небрежно собраны в хвост, а линия волос располагалась на такой высоте надо лбом, что еще чуть-чуть – и ее можно было бы таковой не считать.
– Вы официальное лицо? – спросил он.
– Я частный детектив и ищу человека, который раньше здесь жил. Его зовут Ворон. Ты его знаешь?
– Никогда не слышал ни о каком Вороне.
– Возможно, ты знал Эда или Эдгара.
– Эдди? Да, конечно, немного. В смысле, встречался с ним, когда заселялся. Я дал ему наличными за полгода вперед, а он платит владелице дома. От нашей сделки он выигрывает двадцать пять долларов в месяц. И все довольны, понимаете?
– Двадцать пять долларов – это не так уж много. А почему он не расторг аренду и не переадресовал почту?
Мужчина начинал расслабляться или, возможно, просто был чересчур одурманен, чтобы переживать. Он зевнул, прислонился к дверной стойке, почесал голову веснушчатой рукой.
– Не знаю. Он уехал с девкой, и ему нужен был каждый песо, который он мог достать. Может, он не был уверен, что ему хватит. Мы как бы оставили сделку открытой. Я знаю, что если он объявится здесь до того, как срок его аренды закончится, мне придется впустить его обратно. Мы так договорились.
Уехал с девкой. Оказалось, Тесс нелегко принять эту информацию. Она замешкалась с ответом, но в разговор вклинился Мори:
– Так когда ты в последний раз его видел?
Мужчине понадобилось время.
– В сентябре вроде бы. Не так давно, короче. Он пришел забрать почту. Ее было немного – письмо из Виргинии, на котором он сказал мне написать «Вернуть отправителю». Но он очень внимательно изучил ящик, будто думал, что там может быть что-то еще. Сказал, что на мели, но пообещал оплатить аренду. Надеюсь, он так и сделает. Мне меньше всего хотелось бы потерять это место.
Насколько Тесс могла разглядеть через открытую дверь, терять там было не так уж много. Отремонтировали аппартаменты настолько задешево, насколько оказалось возможным. Перегородки были сделаны чуть ли не из крашеного картона, а кухня жалась в уголке, где плита с двумя конфорками и небольшой холодильник почти не оставляли места ничему другому.
– У тебя есть номер Ворона? То есть Эда.
– Номер? В смысле телефонный?
Он, почесываясь, зашел внутрь и отыскал обрывок бумаги на полу около телефона.
– Кажется, этот.
Тесс посмотрела на номер и сверилась со своим еженедельником.
– Это номер, который был у него здесь, пока его не отключили.
– А, да, наверное. Его недавно отключали, но я подключил обратно.
Он скомкал бумажку и бросил на пол.
– А что это была за девушка, с которой он уехал? – спросил Мори.
Тесс подумала, что позже ему придется объяснить, что они не напарники в расследовании этого дела и что ему не следует вот так вмешиваться в разговор.
– Ты ее знал? Знал, где они жили?
Мужчина опять зевнул. И опять почесался.
– Не-а. Я видел ее всего один раз, когда Эдди заезжал. Симпатичная куколка. Натуральная блондинка с большими голубыми глазами. И на щеках как будто нарисован румянец, но он настоящий, понимаешь, о чем я? Я ее запомнил, потому что она похожа на девчонку из соседнего общежития, только какая-то грустная. На своей волне. Он называл ее леди. Сначала я думал, тут нет ничего такого. Типа «о, миледи». Но, думаю, это могло быть и имя.
– Блондинка, голубые глаза, розовые щеки, грустный взгляд. Еще что-нибудь?
Он потряс головой.
– Не-а. Красивых девушек в Остине полным-полно. Через некоторое время перестаешь обращать внимание. Ну, не замечаешь никаких различий. Как есть слишком много мексиканской еды: сжигает вкусовые соски.
Мори с состраданием кивнул. Тесс была озадачена: она не замечала, чтобы Остин был особо обременен красотой, хотя и обратила внимание, что фигуры здешних людей выглядели вполне подтянутыми и сильно отличались от тех, что она наблюдала у себя.
– Вот мой номер; позвони, пожалуйста, если он еще здесь покажется, – она дала свою карточку, примерно представляя, какая судьба ожидает ее в, с позволения сказать, архивах этой квартиры. – И последнее: знаешь, где он играл?
– Во что?
– Со своей группой. Где они выступали?
– Я даже не знал, что у него есть группа, но мне иногда кажется, что в Остине группа прямо-таки у каждого. Кроме кинозвезд и программистов, – поправился он. – Господи, что натворили проклятые янки!
– Янки? Ворон из Виргинии, а я приехала из Балтимора. Тебе стоило бы хоть изредка брать в руки карту. Мэриленд находится ниже линии Мэйсона – Диксона
[61].
– Так ты, выходит, южанка?
Вопрос с подвохом: ни один балтиморец не смог бы на него однозначно ответить. Карта говорит одно, городская архитектура – другое, а расовые отношения – вообще третье. В общем, и да, и нет.
– Просто преподала тебе маленький урок географии.
– А в чем вообще дело? У Эдди какая-то беда? Он показался мне нормальным парнем, но мало ли что.
Тесс проигнорировала его вопросы и задала свой:
– А чем ты вообще занимаешься?
– Я? Студент.
– На вид тебе под тридцатник.
– Вообще-то тридцать пять. Получу диплом к сорока, если опять не выгонят, и на какое-то время уеду в Мексику. Я пару лет поработал в Сан-Мигель-де-Альенде, но сейчас там стало слишком много американского. Подумываю теперь уехать в Мериду, чуть дальше по побережью, на Юкатане. Или в Тулум. А то и еще дальше, до самого Белиза. Не знаю. Как получится.
* * *
– Как получится, – повторила она Мори, когда они сели в машину.
– Что получится? – спросил он. – Куда теперь?
– Я просто повторила его слова. Ему здорово живется. А когда я жила так же, как он, я не понимала, насколько свободна. Я думала лишь о том, что у меня нет работы.
Мори сдвинул у нее перед носом указательный и большой пальцы:
– Еще вот столько, и ты запоешь песню Джони Митчелл
[62], хотя ты, скорее всего, об этом не догадываешься.
