Солнце садилось, когда их провели в большой зал для брачного пира.
– А вдруг он захочет, чтобы я сел рядом с ним? – отчаянным голосом прошептал Тор на ухо Локи.
– Ну и сядешь. Невеста всегда сидит рядом с женихом.
– Но он может попытаться положить мне руку на коленку! – не унимался Тор.
– Ладно, сяду между вами, – успокоил его Локи. – Скажем, что у нас такой обычай.
Трюм восседал во главе стола, и Локи живо плюхнулся на скамью рядом с ним, а дальше сел Тор.
Трюм хлопнул в ладоши, и в зал тут же вошли великаны-прислужники. Они несли пятерых испеченных целиком быков – довольно, чтобы накормить великанов; и двадцать испеченных целиком лососей, каждый от головы до хвоста – в рост десятилетнего отрока; и десятки подносов с пирожками и всякой несерьезной закуской – это для женщин.
И еще пятеро слуг вошли вслед за ними, и у каждого было по целой бочке мёда, достаточно большой, чтобы даже великана пригнуть к земле.
– Вот и пир для прекрасной Фрейи! – провозгласил Трюм и мог бы сказать еще много чего, но тут Тор приступил к еде, и Трюм умолк, потому как невежливо разглагольствовать, когда будущая супруга изволит есть.
Перед Локи и Тором поставили поднос с пирожками для женщин. Локи аккуратно подцепил самый малюсенький. Тор так же аккуратно смел все остальные, и они исчезли под фатой, откуда донеслось довольное чавканье. Прочие женщины, только что с аппетитом поглядывавшие на выпечку, свирепо уставились на красавицу Фрейю.
А красавица Фрейя еще даже и не начала по-настоящему пировать.
Следующим номером она прикончила быка – совершенно самостоятельно. Потом семь лососей – не оставив ничего, кроме косточек. Стоило слугам поставить перед нею новый поднос пирожков, как она расправлялась с ним в два счета, оставляя других женщин за столом голодными. Время от времени Локи под столом отвешивал Тору пинок, но тот не обращал ни малейшего внимания – он просто ел.
Трюм осторожно похлопал Локи в облике девы по плечу.
– Прости, пожалуйста, – сказал он, – но красавица Фрейя, кажется, только что уговорила третью бочку мёда.
– Истинно так, – с восторгом отозвалась дева (которой был Локи).
– Просто поразительно! В жизни не видал такой прожорливой женщины. Да. Женщины, которая бы столько ела… и в которую влезало бы столько мёда.
– Этому есть очевидное объяснение, – авторитетно заявил Локи.
Он набрал побольше воздуху в грудь и посмотрел на Тора, который только что всосал очередного лосося и тут же вытащил из-под фаты его обглоданный скелет. Выглядело это, надо признаться, как самый настоящий фокус. Локи невольно задумался, каково же этому будет очевидное объяснение…
– Это она уже восьмого лосося съела, – сказал рядом с ним Трюм.
– Восемь! – воскликнул Локи. – Восемь дней и ночей постилась она – так ей не терпелось поскорее прибыть в страну великанов и возлечь на ложе своего супруга. И вот теперь, когда она с тобой, Фрейя снова может, наконец, есть.
И дева повернулась к Тору.
– Такая радость видеть, что ты опять ешь, моя дорогая!
Тор в ответ зыркнул на него из-под вуали.
– Я должен немедленно ее поцеловать! – страстно выдохнул Трюм.
– Я бы не советовал. Не стоит торопиться… – начал Локи, но Трюм уже перегнулся через него и принялся издавать выразительные поцелуйные звуки.
Огромной ручищей он потянулся к фате Тора… Служанка (а это был Локи) потянулась было остановить его, но было уже слишком поздно. Трюм умолк и отшатнулся, потрясенный. Потом постучал деву (конечно, это был Локи) по плечу.
– Можно тебя на два слова? – спросил он.
– А то!
Они встали и отошли на другой конец зала.
– Слушай, а почему у Фрейи… такие жуткие глаза? – спросил Трюм. – В них прямо будто огонь горит. У хорошеньких женщин таких глаз не бывает!
– Разумеется, нет, – без запинки ответила служанка. – И с чего бы им такими быть? Восемь дней и восемь ночей не спала она, о, великий Трюм, – не смела спать, так пожирала ее страсть к тебе, так жаждала она отведать твоей любви. Да она вся по тебе так и пылает! Вот что ты видишь в ее глазах – раскаленную страсть.
– Ух, ты, – сказал Трюм. – Теперь понятно.
Он облизнул губы языком, что был больше человечьей подушки.
– Тогда хорошо.
И они пошли обратно за стол. Сестра Трюма тем временем уже успела плюхнуться на место Локи подле Тора и теперь игриво постукивала ногтями по его руке.
– Если ты девушка умная и знаешь, как тебе будет лучше, – как раз ворковала великанша, – ты отдашь мне свои кольца. Да, все свои славненькие золотые кольца. Ты ведь тут чужая, в этом замке – нужно, чтобы за тобой кто-то присматривал, а не то все может пойти совсем скверно, так-то далеко от дома. Много у тебя колечек, как я погляжу. Отсыпь мне несколько, будет невестин дар. Такие они у тебя милые – красные да золотые…
– Ну, что ж, не пора ли после пирка да за свадебку? – поспешно встрял Локи.
– Пора! – обрадовался Трюм и загрохотал во всю глотку: – Тащите молот, чтобы освятить невесту! Я хочу видеть Мьёлльнир на коленях у красавицы Фрейи. И пусть Вар, богиня обетов меж мужами и женами, благословит нашу любовь.
Четверо великанов – меньше бы не справилось – принесли молот Тора откуда-то из глубин чертога и водрузили ему на колени. Тускло поблескивал металл в свете очага.
– Итак, – молвил Трюм, – дай же мне услышать твой голос, любовь моя, голубка моя, сладость моих уст. Скажи, что ты любишь меня, что будешь моей невестой. Скажи, что предаешь себя мне, как женщины предавались мужчинам, а мужчины – женщинам от начала времен. Ну, каково твое слово?
Рукою сплошь в золотых перстнях Тор взялся за рукоять своего молота. Какой знакомой она была, какой утешительной! И засмеялся Тор – глубоким, гулким смехом.
– Слово мое таково, – сказал он голосом, подобным грому, – что зря ты украл мой молот.
Только раз двинул он Трюму молотом, но раза вполне хватило. Огр рухнул на устланный соломой пол и больше не поднялся.
Все великаны и огры пали под ударами молота – все гости на свадьбе, которой не суждено было состояться. Даже Трюмова сестрица – вот такой ей достался невестин дар, и его она совсем не ждала.
Когда в пиршественном зале воцарилась тишина, Тор поглядел по сторонам и нерешительно позвал:
– Локи?
Тот выбрался из-под стола – уже в своем истинном облике – и обозрел последствия бойни.
– Да, – сказал он, – с проблемой ты, кажется, разобрался.
Тор уже стянул с себя женские юбки – не без облегчения, надо сказать – и стоял теперь посреди зала, полного мертвых великанов, в одной только рубахе.
