Наверное, спросил ее номер у девочек в салоне.
– Мне пора. – Он наклонился к ней, потерся щекой о волосы. – Собирайся, поехали. Довезу тебя до работы.
– Не надо, мне еще рано, – отказалась Кира и заперла за ним дверь.
Сразу сделалось пусто, тревожно. Она вымыла посуду, посидела, глядя на кухонные полки, потом торопливо оделась, подкрасилась. Зря не согласилась, чтобы Николай ее отвез, пробыла бы с ним лишние пятнадцать минут.
Нужно было торопиться, и до метро Кира почти бежала. Слава богу, успела вовремя. Правда, одна клиентка уже стояла у двери салона, но отперла дверь Кира минута в минуту, как и положено. Нечего раньше времени приходить, не придется ждать на крыльце.
Назначено клиентке было на четверть десятого. Кира сделала ей кофе, поболтала. Прибежала Марина, увела клиентку.
Потом дверь почти не закрывалась. Женщины приходили и уходили, Кира улыбалась, щебетала.
Про то, что не позвонила Маше, она вспомнила, когда выдался небольшой перерыв. Кира набрала номер, подруга ответила.
– Я достала телефон одной женщины, – рассказывала Маша. – Ее уволили, когда на кафедре вышел скандал. Ольга Сергеевна. Денис ничего про нее не говорил, не помнишь?
– Не помню, – отмахнулась Кира. То есть она действительно не помнила.
– А… про Павла Денис ничего не говорил? – осторожно спросила подруга. – В связи с той историей?
– Не помню. Дениска со мной не откровенничал, ты же знаешь.
Подруга вздохнула, замолчала.
Кира отперла дверь очередной клиентке, улыбнулась женщине, торопливо проговорила в трубку:
– Извини, Маш, я занята.
– Давай встретимся как-нибудь.
– Давай, – торопливо пообещала Кира и снова улыбнулась клиентке.
Маша здорово помогла ей с похоронами, но встречаться с подругой не было никакого желания. О чем им говорить? О Денисе? Кира и так о брате ни на минуту не забывала.
Телефон звонил почти беспрерывно. Кира записывала женщин к мастерам, переносила время приема, ласково сочувствуя клиенткам, которые никак не могут явиться именно в назначенное время.
Коля за весь день ни разу не позвонил. От этого делалось тошно.
Мобильный зазвонил, когда до закрытия салона оставалось меньше часа.
– Это Лиза, – неуверенно сказал трубка, и Кира не сразу узнала подругу Нади.
Про вчерашнюю поездку думать было некогда, поездка казалась давней, ненастоящей.
– Знаешь, я вспомнила, – так же неуверенно заговорила Лиза. – Мы с Надькой однажды ее сестру в Москве встретили. Случайно, в метро. Я училась в Москве, а Наде надо было куртку купить, мы вместе на рынок ездили. Сестру Вика зовут, я вспомнила. Мы тогда в кафе посидели, а потом к сестре домой зашли. Адреса я, конечно, не помню, а дорогу, пожалуй, найду. Серый такой дом, старый. Напротив метро…
Лиза назвала станцию, объяснила, как пройти к дому.
– И номер квартиры помню, семьдесят семь. Две семерки. Для меня семерка счастливое число, вот и запомнила. Квартира у них хорошая, большая. Три комнаты, мне бы такую…
– Слушай, а фамилию Вики ты случайно не знаешь? – догадалась спросить Кира.
Лиза задумалась и неуверенно сказала:
– Похоже на Федосееву. Федорова, что ли? Да, кажется, Федорова.
– Спасибо тебе, – искренне поблагодарила Кира, радуясь, что догадалась оставить Лизе номер телефона.
– Не за что.
Коля не звонил. Подмывало позвонить самой, но Кира себя сдержала.
Она никогда никому не навязывалась и впредь не станет.
Ушла заведующая, потом разошлись мастера. Кира запирала дверь, когда наконец раздался звонок.
– Ты чего не звонишь? – недовольно спросил Николай. – Я заработался, а уже восемь.
– Уже девятый час, – уточнила Кира и засмеялась. – Когда человек работает, ему нельзя мешать. Меня так бабушка учила.
– Правильно учила, – похвалил он. – Выйдешь из салона, сверни налево…
Он рассказывал, как пройти к его работе, а она чувствовала, как уходят, отдаляются все ее проблемы, и только теперь заметила, как щебечут воробьи на растущих вдоль здания кустарниках. Под еле заметным ветерком тихо шуршали листья на ветках. Кира протянула руку, сорвала листочек, растерла пальцами. Листик ничем не пах, но она все равно вдыхала несуществующий аромат, как будто держала в руках ландыш.
На припаркованные рядом машины она не смотрела и, конечно, не заметила, что одна машина поехала за ней следом.
Маша звонила Ольге Сергеевне непрерывно, но телефон был недоступен.
Кира уверена, концы к убийце бесполезно искать на кафедре, но Машу терзали сомнения. Ей, наоборот, казалось, что все несчастья Дениса оттуда. Почему у нее была такая уверенность, она объяснить бы не смогла. Может быть, именно потому, что узнать о происшедшем в тихой научной среде никак не удавалось.
«Слушай свою интуицию и верь ей», – как-то с долей шутки сказала Лена маме. Родители тогда собирались к дальним родственникам на Урал, и ехать маме решительно не хотелось. Это было странно, поскольку идея поездки принадлежала как раз ей, и на то, чтобы уговорить папу даже потребовалось некоторое время.
Перед самой поездкой ехать мама передумала. «У тебя семь пятниц на неделе», – ворчал папа. Мама чувствовала себя виноватой, мучилась, но от поездки отказалась, долго извиняясь перед родственниками.
Отказалась совершенно правильно. В тот год на Урале была эпидемия энцефалита или чего-то в этом роде. А у папы на следующий день после предполагаемой поездки поднялась температура и он отболел тяжелым воспалением легких.
Мамина интуиция тогда не подвела.
Машина интуиция говорила, что про кафедральные дела нужно немедленно забыть. Жаль, что интуиция не подсказала, как это сделать. Машу тянуло в чужую тайну, как бабочку к горящей лампочке.
С кафедрой было связано кое-что еще, о чем Маша до сих пор никогда не вспоминала. У Павла до нее была девушка, и девушка работала там же, в университете.
Маша узнала об этом случайно. Павел говорил по телефону с каким-то приятелем, и тот передал привет Ксюше. Маша услышала это просто потому, что стояла близко к Павлу.
– Кто такая Ксюша? – ревниво спросила тогда Маша.
– Наша общая знакомая, – засмеялся Павел и крепко ее обнял. Они гуляли вдоль Москвы-реки.
Маше не было дела до какой-то Ксюши, она замирала от счастья, глядя на Павла. И втайне ужасно собой гордилась – Павел был очень умный и очень красивый, а про то, что он самый добрый и самый порядочный, и упоминать не стоило. И он очень любил Машу.
Она ни с кем не могла бы быть такой счастливой, как с ним.
