– Я тебе сейчас рисунок скину, – сказала Кира. – Наташ, ты подумай, могла это быть та девушка под зонтом? Просто твои ощущения. Это она или не она?
Наташа перезвонила минут через десять.
– Не она, – не совсем уверенно решила девушка. – Эта вроде как худенькая, а та такая была… Не толстая, но и не худая. Обычная. И потом, я вспомнила, у той волосы длиннее были. Волосы светлые, пониже плеч.
– Версия себя не оправдала? – усмехнулся Николай, наблюдая за ее переговорами.
– Не оправдала, – подтвердила Кира. – Но это ничего, я буду думать над другими.
Больше он ни о чем не спрашивал. Он обнял ее, Кира прижалась к нему и впервые почувствовала, как хорошо находиться в старой бабушкиной квартире.
«Ни за что ее не продам», – пообещала себе Кира и больше не думала ни о чем, только о том, что губы у Коли сухие и обветренные и ей это очень нравится.
3 сентября, суббота
Анатолий Михайлович проснулся среди ночи и больше заснуть не смог. То, что вчера еще казалось ему дурным сном, бредом, тем, что никогда не может с ним произойти, ночью показалось реальностью.
Сейчас он больше всего жалел, что выбросил пистолет и не пересчитал патроны, и мучительно хотел вернуться в ту минуту, когда после убийства Дениса достал оружие.
Ему показалось тогда, что из пистолета стреляли. Просто он знал, что такого не могло быть, и не обратил внимания на собственные ощущения.
Время тянулось медленно. Анатолий Михайлович встал, выпил несчетное количество чашек чаю. Лучше было бы выпить водки, но голова ему нужна была ясная.
Встала жена, он перебросился с ней обычными словами.
Наконец часы показали девять, Анатолий Михайлович закрыл дверь своей комнаты и позвонил дочери.
– Иди к нам немедленно! – тихо сказал он, услышав недовольное «алло».
– Что?
– Иди к нам, – медленно повторил он. – Одна. Мне нужно с тобой поговорить.
– Что случилось, папа? – встревожилась Аля.
– Ты немедленно придешь сюда одна, или я сейчас приду к вам! Поняла? Только будет лучше, если Костя не услышит нашего разговора.
– Да что случилось? – Она начала по-настоящему злиться.
– Придешь – узнаешь!
То, что дочь начала злиться, успокаивало.
Она не боялась. Наверное, у него действительно едет крыша.
Она примчалась быстро, через несколько минут. Ненакрашенная, с небрежно сколотыми на затылке волосами. Он давно не видел дочь без макияжа и прически, и она показалась ему беззащитной, слабой, случайно брошенной в тяжелый водоворот жизни маленькой девочкой.
– Кать, у нас секретный разговор, – улыбнулся он жене, пропуская Алю в свою комнату.
Жена засмеялась, ушла на кухню. Он прикрыл дверь. Постоял и сел в компьютерное кресло, стоявшее у письменного стола.
Аля непонимающе смотрела на него, закусив нижнюю губу. Потопталась и села в другое кресло, напротив.
Она смотрела на отца с обидой и удивлением. Он не видел никакого страха.
«Я идиот», – констатировал Анатолий Михайлович.
– Тебя видели во дворе Дениса в момент убийства, – отвернувшись от дочери, произнес он и тут же быстро на нее посмотрел.
Лена зачем-то рассказывала ему все, что знала от Маши про убийство. Слушать ему не хотелось, но он слушал.
Аля побледнела сразу, мгновенно. Побледнела так, что даже губы стали казаться синими. У него тоскливо потянуло сердце. Он еще надеялся, что сейчас она все ему объяснит, и вместе с тем уже не верил, что то страшное, что он даже боялся до конца сформулировать, окажется простым недоразумением.
Он смотрел на дочь, которая сильно сжала губы, а потом так же сильно сцепила пальцы, и чувствовал жуткую, непереносимую усталость.
Анатолий Михайлович взял ее одной рукой за плечо, заглянул в глаза. Глаза Али показались ему пустыми, как у куклы.
– Я пересчитал патроны, – соврал он. – Рассказывай!
Она метнулась глазами влево, стараясь уйти из-под его взгляда.
Он видел, она еще судорожно придумывала, что ему соврать. И так же точно видел, что врать ей не хочется. Ей хочется свалить с себя страх и ужас и сделать так, чтобы за нее думал кто-то другой.
Думать придется ему, больше некому.
– Он меня шантажировал, – наконец прошептала дочь.
– Кончай! – поморщился Анатолий Михайлович. Ему еще трудно было привыкнуть к новой реальности, и он как будто балансировал на тонкой границе между прежней и новой жизнью. – Чем Денис мог тебя шантажировать?
Он произнес это и неожиданно понял. В Даниле не было ничего от Кости. Абсолютно ничего.
У Кости черные волосы и скошенные по-монгольски глаза. Данилка был светлым, как одуванчик.
Денис не был блондином, но темноволосым он был еще меньше.
– Данила сын Дениса?
Почему-то ему было противно смотреть на дочь, и он отвел глаза.
Она мелко закивала.
Когда она сказала Денису, что у них будет ребенок, она соврала. Тогда она еще не знала, что ребенок действительно будет. Через несколько дней ложь оказалась правдой.
Она долго не знала, Дениса это ребенок или Кости. Только когда Данила родился, сомнения отпали. Стерва-свекровь права, от Кости там ничего не было.
– Откуда он узнал, что это его сын?
Все это не имело значения, спрашивать нужно было о другом, но Анатолий Михайлович цеплялся за ненужные вопросы. Перейти к главному ему было страшно.
Аля судорожно вздохнула, и он опять понял, как все было на самом деле.
– Он знал об этом еще до… тюрьмы?
Она опять мелко закивала, и неожиданно он вспомнил, как они с женой ждали ее на даче, а она все не ехала и телефон у нее не отвечал. Она появилась поздно, часов в двенадцать, приехала на электричке, и они с матерью долго ей выговаривали, чтобы не болталась одна по ночам. Они говорили, а дочь угрюмо молчала, а потом надолго заперлась в ванной.
Через несколько дней он узнал от жены, что Денис той ночью совершил наезд.
Почему он раньше не сложил два и два?
Потому что с дочерью все было в порядке, а на Дениса ему было наплевать.
– За рулем была ты? – обреченно спросил Анатолий Михайлович.
Она опять резко вздохнула и опять решила не врать. Промолчала.
Аля устала от страха. Она ни в чем не была виновата, а судьба загоняла ее в угол.
Денис приехал к ней мириться. Он говорил, как устал без нее, а Аля дулась и всерьез решала, кого окончательно выбрать, его или Костю.
Она до сих помнила удовольствие от тайного знания, что судьба Дениски в ее руках. Будет так, как она решит.
