Потом он повез ее на дачу, и она, как обычно, пересела за руль, когда отъехали от Москвы. Прав у нее тогда не было, а водить машину Аля любила.
И скорость она любила, и любила дразнить Дениса, нарочно нарушая правила.
Почему-то с Костей она никогда так себя не вела.
Она не поняла, откуда прямо перед бампером появился темный силуэт. Она еще какое-то время не понимала, почему Денис рвет у нее руль и почему его лицо мгновенно стало серым.
– У нас будет ребенок, – прошептала Аля, когда мотор наконец заглох. Где-то рядом на дороге лежало тело, и она боялась выйти из машины. – Денис, у нас будет ребенок!
Господи, как ей было тогда страшно! Так страшно ей не было, даже когда она нажимала на курок в квартире Дениса.
Страх отступил, только когда она очутилась на даче. Вернее, нет. Страх уменьшился, когда Машка рассказала, что Дениса задержали, и совсем исчез, когда потом та же Машка рассказала, что Денису дали несколько лет.
– Он хотел видеть Данилу, – прошептала дочь.
– Естественно, – кивнул Анатолий Михайлович. – Я бы тоже хотел тебя видеть, если бы тебя у меня отняли.
– Что мне было делать? Папа, что мне было делать? – Аля подняла на него несчастные глаза, в глазах стояли слезы.
Смотреть на нее не было никаких сил, и Анатолий Михайлович посмотрел в окно.
По небу быстро перемещались облака, ветер дул с запада. Долго стоит тепло в этом году.
Анатолий Михайлович знал, Костя очень любит Данилку. Но… Черт его знает, как он поступил бы в такой щекотливой ситуации.
Дочери было что терять. Не факт, что ей удастся найти мужа перспективнее Кости.
– Денис хотел на тебе жениться? Чего он хотел?
Анатолий Михайлович посмотрел на дочь, она опять начала кусать губы.
– Сделать генетическую экспертизу, – наконец выдавила Аля.
Нужно было жалеть себя, в крайнем случае ее, но Анатолий Михайлович неожиданно пожалел Дениса. Парень сломал себе жизнь из-за его дочери. Угробил родных. Можно ли его осуждать за то, что он хотел видеть собственного сына?..
Аля закрыла лицо руками. Почти невозможно объяснить папе, что выхода у нее не было. Костя был слишком радостным, когда приходил по вечерам от Девки. Он бросил бы Алю, если бы не Данила.
Анатолий Михайлович опять посмотрел на облака.
– Тебя кто-нибудь видел?
– Нет. – Она правильно поняла вопрос. – Никто. Шел дождь, я… пряталась под зонтом. Даже в подъезде.
Черт… В многомиллионном городе невозможно подойти к подъезду незамеченным. Анатолий Михайлович вспомнил магазинчик «Фермерские продукты». Нужно узнать, есть ли там камера.
И в квартире она наверняка оставила следы.
Черт, черт, черт! Странно, что за ней уже не пришли!
Не пришли, потому что вообще о ней не знают? Кира не рассказала, что когда-то у Дениса была невеста? Скорее всего так.
– В чем ты несла пистолет?
– В сумке.
– Понимаю, что не в кармане! Пистолет был завернут?
– Да. – Она мелко кивала, как старая бабка. Анатолий Михайлович не мог на нее смотреть. – Он был в пакете. В целлофановом.
Ей нужно было достать пистолет. Не при Денисе же она это делала. Нужно было опять спрятать пистолет после выстрела. В сумке наверняка остались следы пороха.
– Где сумка?
Она кивнула в сторону прихожей.
– Сумку нужно немедленно выбросить. Но только так, чтобы это не казалось странным. Нянька может заметить. Сумка дорогая?
Это он спросил зря. Дочь не берет в руки недорогих вещей.
– Придумай, как выбросить сумку. Сломался замок, порвалась… Не знаю. Придумай! Поняла?
Она опять мелко закивала.
– И кофточку, в которой была, нужно выбросить. И тоже так, чтобы у няньки не было вопросов.
– Хорошо, папа. А зонт я уже выбросила. Сразу.
Облака продолжали нестись по небу, и это отчего-то раздражало.
– Все! – сказал Анатолий Михайлович. – Иди!
Але хотелось подойти к отцу. Ей было необходимо, чтобы он погладил ее, как маленькую. Ей необходимо было услышать, что все обойдется.
Господи, как он может быть таким жестоким?
Аля потопталась и тихо вышла.
Послышался голос жены, дочь что-то ответила. Хлопнула входная дверь.
Анатолий Михайлович закрыл глаза и неожиданно отстраненно подумал, захочется ли ему видеть Лену, когда весь этот ужас останется в прошлом.
Сейчас видеть Лену не хотелось. Он этого даже боялся.
От недавней любви не осталось ничего. Сейчас ему было не до любви.
Странно, Кира знала, что совершенно счастлива, а все равно было грустно.
– Мне нужно домой съездить, – сказал утром Коля.
Ему обязательно нужно было съездить домой, ему просто не во что было переодеться.
– Одевайся. Поедем.
– Нет, – покачала головой Кира.
– Почему? – не понял он и даже, кажется, обиделся.
– У меня дела, – объяснила Кира.
Он обиделся и поэтому помолчал. Он скучал по ней, он жутко психовал, потому что у нее не отвечал телефон, и ему казалось, что ее, ершистую и беззащитную, кто-нибудь обидел. Раньше у него не было потребности защищать знакомых девушек, девушки казались ему вполне способными сами себя защитить. Наверное, потому что к ним он не испытывал такой щемящей жалости, как к Кире.
Прежние эффектные девушки были чужими, несмотря на максимальную близость. А уставшая бледная Кира – своей.
Он спешил к ней, а она ему даже не рада.
– Какие дела? – все-таки выдавил он.
– Мне нужно встретиться с подругой.
Кира взяла пустую тарелку, которую он отодвинул. Завтрак она организовала простой и привычный – яичницу. Кира поставила тарелку в мойку, а мыть не стала – лень.
– Коля! – Она села за стол напротив него и прямо на него посмотрела. – Знаешь, чего мне хочется больше всего?
– Нет, – усмехнулся он. Он еще продолжал обижаться. – Откуда же мне знать?
– Мне хочется за тебя замуж, – вздохнула Кира и уточнила: – Это я не для того говорю, чтобы ты мне предложение сделал, а просто чтобы знал.
– Это можно организовать, – улыбнулся он.
Он перестал злиться.
Она не должна ему верить, такого не может быть, чтобы чужой мужчина зависел от ее настроения.
Она все равно ему верила.
– Я ненадолго, – пообещал он, поднимаясь.
– Ладно, – сказала Кира.
