– Покажи мне, о чём ты думаешь?
Вздрогнула, потому что впервые не почувствовала, как он вернулся. Медленно выдохнула, когда положил руки мне на плечи и слегка сжал, закрыла глаза, впуская его в свои мысли. Это так привычно – доверять ему настолько, чтобы мог читать меня в полном смысле этого слова.
Через несколько минут Нейл развернул меня к себе, и я провела по его щеке костяшками пальцев и опустила взгляд к массивной цепочке на шее с фамильными знаками Мортиферов. Чёрный оникс. Те, кто его добывает, умирают пачками, сгорают живьем в лавине, в которую срываются во время своего рабского труда, на который их обрекли чуть ли не с рождения.
– Я никто, Нейл. Как бы ты ни приблизил меня к себе – я все равно никто. Бесправная игрушка. Любимая. Но все же игрушка. И в этом мире никогда ничего не изменится… я не вижу смысла в себе, Нейл. – Подняла на него глаза и добавила: – Кроме того, чтобы выполнить свое предназначение. Я бессмысленна.
Улыбнулся мне уголком губ, проводя пальцами по ключицам:
– Ты ПОКА никто. Да. В этом мире, сейчас, ты пока никто. – Большим пальцем слегка надавил на выемку между ключиц, словно прислушиваясь к ударам моего сердца. – Но и я без тебя уже никто, малыш. В тебе нет смысла, понимаешь? – Склонился над моим лицом, коснувшись пальцами губ. – Но ты для меня и есть смысл всего этого мира.
Я верила. Иногда правду чувствуешь сердцем, как и ложь. Я верила, потому что в его глазах отражались все мои сомнения, страхи и моя боль. Он, как и всегда, забирал её себе. Делил со мной в равной степени.
– Я прожила годы в другом мире, Нейл. Я видела другую жизнь, где у людей есть смысл существования. Смысл жить завтра и послезавтра. Здесь только смерть вокруг. А я всего лишь твой нихил, Нейл. НМ13. После меня ничего не останется… ничего после НАС. Алерикс прорвется в другие миры, и смерти станет больше… Вот какую миссию я выполняю. Я бесправный проводник смерти.
Нейл схватил меня за руки и притянул к себе:
– Всё это время ты выполняла мои указания, малыш. И будь я проклят, если бы позволил рисковать так тобой ради амбиций Алерикса. – Его ладони непроизвольно сжались в кулаки: – Будь я проклят, если позволю ему сеять этот же хаос в других мирах. Он привел Континент к самой грани. Если бы ему удался хотя бы один переход… – Нейл отошел к столу и плеснул себе в бокал «Круонис» – один из самых крепких напитков на Континенте, которым могли наслаждаться только высшие Деусы, – император неумолимо ведет нас к пропасти. Сотни, тысячи нихилов со способностью к телепортации до тебя. Но ни один из них не мог провести с собой больше, чем одного Деуса в другой мир. Стоит ему узнать о твоих способностях всю правду, он без сожаления толкнет весь Континент вниз, в самую бездну.
Развернулся ко мне:
– А знаешь, что самое удручающее, малыш? Он понимает, что делает.
Я смотрела на Нейла, чувствуя, как дыхание учащается и от внезапного понимания сердце начинает биться быстрее. Неужели я сейчас реально думаю об этом? Неужели я могу не ошибаться и он…
– А ты… ты хочешь ему помешать? Ты хочешь изменить этот мир, Нейл? Ты пойдешь против императора?
И в эту же секунду все холодеет внутри, вспышку восторга сменяет липкий страх… Как же быстро меняются приоритеты. За секунду чаша весов рвется под грузом панического ужаса потерять самое дорогое, потерять то, ради чего я вообще дышу. Какой мелкой и неважной вдруг становится судьба целого мира, если в нём больше не будет ЕГО.
– Я слишком большой эгоист, чтобы уступить кому бы то ни было свое. А это государство… оно по праву мое, малыш. Алерикс получил его тогда, когда я был слишком слаб, чтобы противостоять ему. Несколько столетий я служил императору только потому, что это значило служить Континенту. Только потому, что как никто другой знал все те ресурсы, которыми обладает Алерикс для удержания своей власти. Но я больше не позволю ему… – Шагнул к ко мне, пристально вглядываясь в глаза. – Проклятье, малыш! Мы чудовища по своей сути. Хладнокровные, беспощадные, кровожадные. Но даже у чудовищ должны быть принципы. – Закрыл глаза, словно собираясь с мыслями. – До тебя… до НАС, малыш, – провел рукой по моим скулам, по щеке, – я всего лишь хотел вернуть то, что по праву принадлежит мне. Но теперь, – прижал меня к себе, вдыхая аромат волос, – теперь мне нужно куда больше.
Я обняла его так сильно, что у меня заболели руки. Наверное, именно это признание оказалось для меня важнее всего, что я слышала от него когда-либо. Нет, я бы любила его любым. Я и любила его, даже когда считала самым кровожадным монстром во Вселенной, но в этот момент он дал мне возможность любить себя, любить свой выбор. Как бы ни была изначально печальна моя судьба и как бы ни была я мимолетна в его вечности, я всё же оставлю после себя хоть что-то. Возможно, эти самые перемены.
Как интересно устроен мир: когда ты полностью счастлив, обязательно случится то, что заставит тебя харкать кровью каждое мгновение, где ты парил в небе. Словно расшибая о землю снова и снова, до крови, вдребезги, до хруста сломанных костей, а потом, когда ты в агонии уже мечтаешь сдохнуть, не дать, воскрешая снова.
Я могла посчитать на пальцах, сколько дней и ночей была счастлива рядом с Нейлом.
Вечером, на приеме, который в очередной раз устроил император, поставив обязательное условие о моём присутствии Нейлу, меня представили Селене Мортифер как одного из самых лучших и перспективных нихилов Континента. Император пригласил её во дворец и теперь, наверняка наслаждался очередным вкусным десертом – моей дикой болью.
Ревность – это ничтожно мало в сравнении с тем, что почувствовала я, когда увидела её. И дело не в ослепительной красоте и прекрасных зеленых глазах, дело даже не в том, что она жена Нейла, а в том, что я вдруг своими глазами увидела то, чем никогда для него не стану. Увидела то, как могло бы быть и никогда не будет. У меня. Её выпирающий живот, который она с такой гордостью обхватила ладонями, и перстень с «красной слезой», сверкающий на большом пальце, – обручальное кольцо, и презрительный, высокомерный взгляд на меня – всё это покромсало меня на ошмётки. Я стояла напротив, склонив голову, и чувствовала, как внутри меня ручьями течет кровь. Я в ней тону и захлебываюсь.
Одно дело знать о ней как о чем-то далеком и эфемерном, а другое – видеть своими глазами его вечность в теле этой женщины.
Той, кем я никогда бы не стала для Нейла Мортифера. И никогда не родила бы ему ребенка. Мое происхождение мне не позволит. У НИКОГО не рождаются дети.
Селена Мортифер. Его жена и её еще не рожденный ребенок как доказательство того, что я никогда не займу это место. Доказательство того, что он ее трахал, зачал ей дитя, оберегал и… возможно, любил ее. Ведь мы никогда не говорили с ним о ней. Вполне возможно, что Нейл испытывает к ней сильные чувства.
Я не знаю, как выдержала окончание этого вечера, на котором я уже не сидела рядом с Нейлом, потому что теперь мое место занимала его жена, а точнее, это я его заняла и опять же – временно. Нейл ловил мой взгляд, он врывался ко мне в голову вихрем слов. Нет, конечно же, не оправдывался, но пытался показать, что ничего не изменилось и в то же время для меня изменилось многое. Я не могу назвать это болью, это хуже боли – это тоска. Дикая и страшная. Это ревность, от которой сворачивает все внутренности и хочется биться головой о стены, разорвать себя на куски, чтобы не болело, и это понимание, что мне мало. Мне ТАК мало того, что у меня есть, и я никогда не посмею и не смогу потребовать больше, но буду извечно сходить с ума от осознания этого.
