Херсвальд протянул им свое оружие.
– Я прошу вас передать его жителям Диверта. Скажите им, что я прошу у них прощения за все то, что им пришлось пережить по нашей вине.
– Я обязательно передам им это. – Кин Зи принял подарок и бережно поставил рядом, придерживая за рукоять.
– Поблагодарите их также за добрую память. И… Знают ли они о том, что произошло в нашей семье?
Санорра покачал головой.
– Расскажите им все. Пусть узнают правду.
– Хорошо, тарн Хольсварг.
Рог с крепостной стены пропел в третий раз. Послышалось громкое сопение. Тарн положил руку на шею пэва, которого подвели ему, и легко запрыгнул в седло.
– Будьте счастливы! – он натянул поводья и махнул рукой следующим за ним: – Нас ждут. Едем домой!
Его пэва легко зашагал по дороге, ведущей к холмам. Следом за ним проехали, сидя в одном седле, Ковтель и Хайен. Ковтель, проезжая помахал рукой, а Хайен приложил ладонь к груди и поклонился.
– Будьте счастливы! – крикнули они на прощание.
Последними, ведя пэва за собой, подошли Ольгрид и Саффат. Девушка была в светлом платье с оторванным рукавом. В руках у нее был аккуратно свернутый черный плащ.
– Спасибо тебе, – она протянула его Мэи Си. – Спасибо, за то, что согрела. И за то, что помогла.
– Не замерзнешь? – спросила Мэи Си
– Не замерзну. Я никогда-никогда больше не замерзну. – Ольгрид обняла Саффата, а он поднял ее и посадил на пэва.
Затем он повернулся к Кин Зи.
– Прости меня, друг, за то, что усомнился в тебе.
– Ничего, – улыбнулся тот, – Не каждый раз увидишь ашфарта, демонстрирующего искусство владения оружием.
Саффат прижал кулак к груди.
– Пусть священное пламя хранит тебя.
Он запрыгнул в седло. Обнял сидящую рядом Ольгрид.
– Будьте счастливы! – сказала она.
И их пэва быстрыми шагами поспешил следом за остальными.
Когда всадники отдалились от перекрестка, свет, тихо переливающийся над горизонтом, начал гаснуть. Ночь возвращалась, пряча в темноте силуэты стен и башен старой крепости. Гасли огни костров, превращаясь в мерцающие огоньки, в окнах домов. На фоне ярко вспыхнувших в потемневшем небе звезд задрожал огонь на конце венчающего крышу храма Диверта шпиля. Сквозь пыль дороги снова проступили старые, но все еще плотно пригнанные один к другому камни.
– Они ушли, – сказал Тэи Зи. – Я их больше не чувствую.
Мэи Си отдала Кин Зи его плащ и накинула на плечи свой. Кин Зи вздохнул.
– Эта история оказалась печальнее, чем я ожидал, – сказал он. – Но, по крайней мере, у нее счастливый конец.
– Давайте и мы будем заканчивать. – сказала Мэи Си.
– Действительно, праздник же, а мы мерзнем в чистом поле на лесной опушке. А в доме, между прочим, камин. Можно огонь развести, погреться.
Они в последний раз осмотрели перекресток. Над старыми дорогами в тишине вились светящиеся точки светлячков. Пахло травой и немного пылью. Огонек на могильном камне тарна Хольсварга спокойно горел, освещая высеченную надпись.
– А знаете, над чем я сейчас думаю? – спросил Кин Зи, когда они шли по дороге, ведущей к Диверту – Что это такое было в небе? И старая крепость… Что это? Что мы вообще видели? Прошлое? Тонкий Мир?
– Не думаю, что это было прошлое, – покачала головой Мэи Си. – А был ли это Тонкий мир… Кто знает – какой он? Возможно такой, каким каждый хочет его видеть?
– Сложно все это, – задумчиво ответил Тэи Зи – Могила тарна Хольсварга никуда с перекрестка не делась. Ольгрид и Саффат похоронены в лесу, а могилы Хайена и Ковтеля – около храма.
– Над этим я тоже думал. Они выглядели совершенно живыми, – согласился Кин Зи – По крайней мере Саффат вполне реально едва не расписался острием пики у меня на лице. Да и тельдар имеет вполне ощутимый вес. Тэи, хочешь понести?
Тэи Зи отодвинулся подальше.
– Тебе дали – ты и неси.
– Вот-вот. Между прочим, перекусить бы, а в доме нет ни крошки. В сумках-то у нас что-нибудь осталось?
– Не знаю. Может и осталось. Посмотреть нужно.
– Тэи, это же еда – что на нее смотреть? Ее есть нужно!
Так, разговаривая, они добрались до Диверта. На входе в город их встретил Херсвальд в сопровождении ополченцев.
– В домах пусто, город никто не покидал. Все в храме.
– Спасибо Херсвальд, – ответил Кин Зи. – Посты можно снимать. Более Диверт никто и никогда не потревожит.
– Рад это слышать! А уж тарн-то как обрадуется. Он в храме с остальными. Позвольте вопрос? – он указал на тельдар, который Кин Зи нес на плече: – Это… тот самый?
– Тот самый, – кивнул Кин Зи.
– А… А владелец?
Он недоверчиво оглядел санорра, словно пытаясь понять, куда они дели четвертого.
– Владелец… – Кин Зи, задумался на секунду, а затем улыбнулся – Знаете, Херсвальд, это такая невероятная история, что когда мы закончим ее рассказывать и вы зададите все вопросы будет уже полдень. Поэтому давайте оставим рассказ на утро? Взамен я обещаю вам самые необыкновенные Тэйцевас, какие только отмечали в Диверте.
– Так они уже начались, – пекарь посмотрел на звездное небо – время-то за полночь.
– Ну что же, тогда – айле Тэйцевас!
– Айле Тэйцевас!
ГЛАВА 8
Бездна бы взяла эти мощеные мостовые… Видно колесо снова попало на торчащий камень, повозка дернулась, и рывок снова неприятно отдался во всем теле. Один из двух пассажиров обернулся к прикрытому шторами окошку и болезненно поморщился.
Затем он достал из внутреннего кармана плоскую коробочку, вынул из нее маленький, не больше крупной горошины, зеленый шарик, держа двумя пальцами, посмотрел сквозь него на свет, пробивающийся сквозь занавески.
– Позвольте мне очередной раз напомнить, что наше предложение все еще в силе, алворд Ройзель, – услышал он и усмехнулся про себя: разумеется, эта фраза должна была прозвучать.
– Позвольте мне очередной раз от него отказаться, уважаемый Нье Анэ.
Он закинул шарик в рот, проглотил его и только потом обернулся к своему спутнику.
– Мы оба знаем, что болезнь неизлечима, да к тому же, как не жаль, но сохранить ваше вмешательство в тайне врятли получится. Рано или поздно наш несгибаемый эйцвас Решевельц прознает об этом, и… в общем, это может вызвать слишком много нудных вопросов, на которые мне совершенно не хочется отвечать.
Спокойный взгляд черных глаз был ему ответом. Шторки на окне снова колыхнулись, тонкий лучик света на секунду упал на лицо его соседа и на его темной коже тихонько блеснули пепельные искорки.
