Шауль в недоумении отхлебнул еще рома. «Ну и где?» – спросил он. «А вот то-то, – сказал Якоби. – Говорят, что грабил испанцев и копил деньги Куриэль не просто так». «Это они, как женщины, говорят, – ответил Шауль. – Мы вон испанцев грабим и деньги берем, и что?» «Так то мы, – сказал Якоби, – а то сам Куриэль. Тут разницу видеть надо. Мы для себя грабим». «А он, можно подумать, не для себя? – возразил Шауль. – Все для себя грабят». «А Куриэль нет, – уверенно ответил Якоби. – Он хотел собрать много денег, чтобы у султана купить землю в Палестине и сюда всех беженцев перевезти. И инквизиция тогда могла бы сама себя поджаривать». Шауль недоверчиво посмотрел на Якоби. «А еще, – сказал Якоби, – он собирался всех беженцев обучить морскому делу и построить в Хайфе большие фрегаты, и флоту испанского короля пришел бы тогда точный конец». «Ну это они явно брешут», – сказал Шауль уверенно. «Почему? – спросил Якоби. «Потому что, – ответил Шауль. – И где это всё – и земли, купленные у султана, и испанские евреи, и полный залив фрегатов? Где они, скажи мне? А вместо этого сидим мы здесь с тобой, пьем ром, вокруг девки да мальтийцы, а Куриэль этот один по Кармелю бродит». «Вот то-то и оно, – продолжил Якоби, понижая голос. – Потому что судьба не захотела. Наш боцман рассказывал, что Куриэль разделил сокровища и с половиной поплыл на флагмане в Палестину, но тут черт его и подкараулил. Потому что тогда порт в Хайфе был еще дерьмовее, чем сейчас, а буря была такая, какие и в Америке редкость. А лоцмана у него почему-то не было. Так вот прямо о подводные скалы нашего заливчика его флагман и разбило; из них из всех спасся только Куриэль да еще какой-то матрос, который потом куда-то делся. Потому Куриэль все и ходит по берегу, ждет свою команду со второй половиной сокровищ, может, даже надеется с их помощью добраться до первой там, на дне. Только кинули они его и никогда уже не приплывут. А он все не может в это поверить, всё ждет, всё земли в Палестине считает да на Ямайку смотрит. Только деньги те давно уже разошлись на выпивку да на ямайских шлюх».
Шауль сжал кулаки, отпил еще рома и даже вытащил нож, посмотрел на лезвие, убрал назад. «Суки, – сказал он зло и с чувством. – Все равно испанская сволочь, хоть и евреи. Жаль, Куриэль не скормил их акулам. Вот бы с ним поплавать. Мы бы таких дел наделали, – он замолчал и задумчиво погрузился назад в ром. – А с кораблем-то на дне что стало?» – вдруг спросил он. «Да кто ж его знает, – ответил Якоби. – Лежит он где-то там. Команду акулы съели, как, может, еще и нас съедят. Никто же точно и не знает, где он. Был корабль, и нет корабля. Куриэль вон знает, да ты пойди его спроси, – он встал и вытянулся во фрунт. – Ради праотцев наших Авраама, Исаака и Яакова расскажите мне, пожалуйста, призрак господина Адмирала, где это вы здесь фрегатик с несметными сокровищами прикопали». «Ты это, Куриэля не трогай, – на этот раз сказал уже Шауль. – Я теперь за него кому угодно глотку перережу». «А еще тот матросик знал, – продолжил Якоби, – только имени его никто не знает. Да матросик тот, наверное, боялся и пасть открыть, потому что с такими знаниями, открывши, и двух дней не проживешь». «А что же, не искали корабль?» – спросил Шауль. «Ну, поначалу нет. Местные же не знали, что на нем, – ответил Якоби. – А потом искали. Наш боцман говорил, тут куча людей перетонула. Крепкие были, и тоже пираты, только, видно, проклятие на нем лежит какое, или Куриэль за ним присматривает со своей горы. Да и как ты его найдешь, когда не знаешь, где он. Вон тут направо море, и налево море, и залив глубокий. Может, мы тут сидим и сейчас на него смотрим. А может, и не смотрим», – добавил он, подумав.
И тут Шауль вдруг вскочил. «Пойдем, – тихо сказал он Якоби, – быстро вставай и пойдем». «Куда?» – спросил Якоби. «Я знаю, где фрегат», – сказал Шауль еще тише. «Я знаю, где ром, – ответил Якоби, – у тебя в желудке». «Заткнись, – ответил Шауль с безумием во взгляде. – Я знаю, где фрегат». Они встали и вышли в один из переулков этого города, где только сумасшедший мог ходить без оружия. Какие-то прохожие их окликнули, они сразу же обнажили шпаги, и их мгновенные собеседники растворились в темноте. «Только дай клятву, что будешь молчать, что с ромом, что без рома». «Да ты же втрое против меня выпил», – ответил Якоби. «Про себя я знаю, – сказал Шауль. – У меня выпивка с языка стекает». «Ну так и за меня не бойся», – прорычал Якоби. Они вошли в дом. Шауль начал лихорадочно рыться в своих вещах. Наконец достал рваный лист бумаги с какими-то пометками и буквами на иврите. «С трупа снял», – похвастался он. Во всем, что он делал, вспыхивало и светилось страшное нервное возбуждение. Шауль разложил лист. «Видишь линию, – сказал он Якоби, – похоже на Хайфский залив?» «Похоже», – согласился тот. «Вот и я думал, что похоже, только не знал, что с этим делать. А видишь крест на воде? – спроси его Шауль снова. – И надпись “кур” слева? Так я уж и так, и эдак гадал, что это может значить. А теперь ясно, как субботняя молитва. Тут фрегат Куриэля и затонул». «Так это тот матросик нарисовал», – сказал Якоби, подумав. «Выходит, что так», – ответил Шауль и отхлебнул еще.
Теперь лихорадочное возбуждение горело уже в глазах Якоби. «Мне кажется, у меня есть план», – сказал он, и тут вошла Ребекка. «В драке были, – сказала она, посмотрев на обоих. – Есть, что перевязать?» «На этот раз нет», – ответил Шауль. «По глазам вижу, что да», – сказала Ребекка. «Мы теперь богачи, – ответил Якоби, – Мы нашли карту сокровищ Куриэля, которые он собирал для евреев. И тебя возьмем с собой». Шауль начал делать запрещающие жесты. «Но это же наша Ребекка, – ответил Якоби, – она же не проболтается, правда маленькая?» Ребекка кивнула. Якоби лихорадочно продолжал: «Так вот, мой план. Мы найдем капитана Самуэльса, с которым я плавал, и скажем ему, что знаем, где затонул фрегат Куриэля. И с его корабля все поднимем». «А ему можно верить?» – спросил Шауль с сомнением. «Можно, – ответил Якоби, – я с ним долго плавал. И Куриэля он чтит. Тем более что взять у Куриэля, да еще еврейское – это же на себя навести вечное проклятие. Кто на это пойдет. А с Самуэльсом нам ни мальтийцы, ни султан не будут страшны. Пусть они попробуют до нас посреди залива добраться». «А по-моему, – вмешалась Ребекка, – вы ему как карту отдадите, так сразу акул и начнете кормить. И я вместе с вами. А еврейских сокровищ не бывает. Бывает либо мое, либо твое, либо вашего Самуэльса или как его там, либо султана. Вот и все». «Ты, маленькая, не вмешивайся, – сказал Якоби, – я с Самуэльсом плавал». «Ну хорошо, – согласилась Ребекка, – вы два наивных дурака, но я вас не брошу, куда вы поплывете, туда и я. К вашему Самуэльсу, так к Самуэльсу». Она ушла. «Ты зачем ей рассказал?» – спросил Шауль, даже несколько протрезвев. «Но это же наша маленькая Ребекка, – ответил Якоби. – И ты же видишь, какая она верная».
Шауль проснулся в полной темноте от звука осторожных шагов и шепота. Он дернул Якоби за руку и зажал ему рот. «Мальтийцы», – прошептал он. Якоби тоже прислушался. «Карту», – ответил он одними губами. Шауль нащупал в темноте карту и положил ее в карман. Они оба услышали, как за дверью наступила тишина, и в ту же секунду выскочили в окно, ведущее в переулок. Они слышали, как гнилая дверь поддалась и рухнула внутрь комнаты. За окном их ждали четверо. Двое из поджидавших встретились с их шпагами сразу – еще когда Якоби и Шауль выходили из окна; третий, перед тем как упасть, успел броситься им навстречу, четвертый исчез за углом. «За ними – закричал кто-то за спиной. – Не дайте им уйти. У них карта». Пробежав несколько десятков метров, Шауль и Якоби спрятались в одном из соседних – брошенных – домов и услышали топот множества ног. Они лежали на полу пустой комнаты, и время стало казаться вечностью. Потом Шауль захрипел и попытался что-то положить в руку Якоби. «Что это?» – спросил Якоби шепотом. «Карта, – ответил Шауль. – Я ранен. Возьми ее». «Нет, – ответил Якоби, – зачем?» «По-моему, я умираю, – прошептал Шауль уже чужим голосом. – Поклянись, что отдашь золото Куриэлю». «Клянусь, – сказал Якоби. – Если найду. Минус доля Самуэльса». Шауль снова захрипел, потом затих. Он был почти невидим в темноте. Якоби приложил ухо к его груди; Шауль был мертв.
