– Да нет, – он пожал плечами, – на городских гуляй, пожалуйста. Только помни, что ворота в семнадцать нуль-нуль закрывают. А вот от заброшенных держись подальше… Много там всякой дряни.
– Бомжи-наркоманы? – понимающе кивнула Лука. – Да, я понимаю. Правда, мне еще ни разу не доводилось бывать на заброшенном кладбище!
– Хочешь посмотреть? – глянул на нее блондин.
– Ты мне так и не сказал, откуда Муню знаешь, а уже на кладбище приглашаешь! – задумчиво протянула Лука.
– У нас с ней был роман, – улыбнулся Гаранин.
Лука как завороженная смотрела на его профиль. Улыбка неузнаваемо меняла лицо, будто откуда ни возьмись появился за рулем другой, какой-то очень особенный человек…
– А потом Вит ее у меня отбил, говнюк, – засмеялся парень.
– И ты не в обиде? – уточнила Лука.
– Нет. – Он мотнул давно не стриженной шевелюрой. – Я вижу, им хорошо вдвоем. Пусть будут счастливы.
Лука вспомнила недовольный взгляд Виталия при ее знакомстве с Гараниным. Должно быть, рядом с ним он не ощущал безопасности для его с Муней отношений.
Она посмотрела в окно и с удивлением убедилась, что район вовсе незнакомый.
– А куда мы едем?
– Хочу показать тебе заброшенное кладбище… От города недалеко, на работу не опоздаешь, не бойся!
– А откуда ты?.. – начала Лука и замолчала.
В «Черной кошке» народу иногда бывало так много, что она сбивалась с ног. Могла и не заметить этого парня, тем более что он явно был из тех людей, которых и не заметишь, если они того не хотят!
Ехали молча. В машине было тепло, за окном сыпала снежная крошка, гоняла поземку под колесами. Лука пригрелась и задремала. Снился ей сиамский кот Вольдемар, с которым она играла в шахматы. Шахматы были в форме рыбок – золотых и черных, с пышными вуалевыми хвостами и выпученными глазами.
Кстати сказать, кот с того самого дня, как поселился у Луки, более не произнес ни слова. Ничего не сказал, даже когда Анфиса Павловна, спавшая, как все пожилые люди, чутко и проснувшаяся от звона уроненных Лукой ключей, обозвала его костлявым недоразумением. Лука тогда забыла, как дышать… А ну как выгонит домохозяйка непутевую жиличку, притащившую в дом животину? Но старушка только покачала головой и, взглянув на нее поверх очков, заявила:
– Корм будешь за свой счет покупать! Ну и чтобы не гадил, мебель не драл! Понятно тебе? – Последние слова она произнесла, глядя на кота и непонятно к кому обращаясь – к нему или все-таки к девушке.
Ответить за нее решил Бакс. Негромко мяукнул, будто согласился, и направился прямиком к Луке в комнату…
– Эй, просыпайся!
Кто-то тряс Луку за плечо. Просыпаться она не хотела – кот уже в прямом смысле съел несколько ее рыбок, а она ни одной! Но крепкая рука и трясла крепко, как грушу, ей-богу. Тихонько зашипев от разочарования – уж очень хотелось съесть у Вольдемара одну из рыбок! – она разлепила глаза.
Машина стояла рядом с полуразрушенным зданием – то ли сараем, то ли коровником. Позади, на обочине шоссе, повис на покореженном столбе указатель с почти стершейся надписью: «Клх. Красная Явь». Впереди располагались еще несколько покосившихся домов, один, когда-то добротный и большой, отличался от остальных почерневшими от следов пожара стенами и провалившейся крышей. За домами, прямо перед перелеском, торчала из земли старая часовенка без креста и, из кое-где присыпанной снегом земли, – кресты и надгробия.
Лука вылезла из машины и зябко потерла руки. В области явно было холоднее, чем в городе.
– Мерзнешь, что ли? – удивился Гаранин.
Не успела она ответить, как он снял куртку и накинул ей на плечи, оставшись в одной футболке грязно-зеленого цвета с изображением хамелеона в смешной шапочке.
– А ты? – удивилась Лука, с наслаждением кутаясь в нагретую теплом его тела вещь.
– Мне не холодно, – пожал плечами он. – Идем.
Хорошо, что снега почти не было, а земля уже подмерзла, потому обуви ничего не угрожало.
Гаранин довел девушку до последнего покосившегося дома и остановился. Заброшенное кладбище выглядело не столько печально или устрашающе, сколько уныло.
– Ночью здесь несколько другая картина, – усмехнулся Яр, по-своему поняв вопросительный взгляд Луки. – Но ночью я бы тебя сюда не повел…
– Думаешь, испугаюсь? – поинтересовалась та.
– Давай сначала проверим, – чуть наклонил он голову, – посмотри!
Она вновь окинула взглядом погост. Три позеленевших от времени камня, надписи на которых уже не прочитаешь, какая-то яма в земле – явно треснувшая и обрушившаяся могильная плита, несколько потемневших от времени крестов, лишь один из которых стоял ровно и выглядел не просто добротно, но даже богато.
– Посмотрела! И что?
– Нет, ты не поняла, – покачал головой Гаранин. – ПОСМОТРИ!
А вот теперь до нее дошло. Только как это сделать по заказу?
Лука прищурилась… Закрыла глаза… От усердия даже высунула кончик языка… Но ничего не получалось! Ни-че-го.
– Ну? – Гаранин заглянул ей в лицо.
– Я не могу… не умею… – призналась Лука. – То есть у меня иногда получается само по себе, а специально – еще ни разу.
– А почему тебя родители не научили? – удивился Яр.
– Потому что… – Лука запнулась, – мои родители оказались приемными, а о настоящих я ничего не знаю!
– Оказались… – пробормотал Гаранин.
Парень явно умел выделить из потока слов – главные.
– Мне однажды Муня через себя показывала, – спохватилась Лука. – Я ее за руку держала и видела все ее глазами. Может быть…
– Я не Видящий, – покачал он головой, – со мной так не получится.
– А кто ты? – пришла очередь удивиться Луке.
– Смотритель кладбищ, – засмеялся парень и вдруг, резко изменившись в лице, ткнул пальцем куда-то ей за спину: – О боже, там!
Похолодев, она обернулась… И сама не заметила, как перешла на периферическое зрение. Заброшенная деревенька расцвела всполохами – желтого, голубого, сиреневого… Краски были неяркими, медленно перетекали друг в друга, воронкой вились на одном месте. Заброшенное, спящее место, энергия которого не прибывает и не убывает…
– А теперь посмотри назад, – тихо, чтобы не спугнуть, сказал Гаранин.
Лука даже забыла рассердиться за то, что он напугал ее. Взглянула на кладбище и… обомлела.
Над могилой с крестом, сохранившимся лучше других, висело облако… Больше всего оно напомнило Луке радужный гель, что переливался внутри китайских игрушек-попрыгунчиков, жутко вонявших резиной. Иногда облако отплывало в сторону, делало круг вдоль видимой ему одному границы и возвращалось к кресту.
