– Как? – растерялась Лука.
– Просто бер-ру и ем! – мурлыкнул кот. – Делай ход!
– Ах так! – возмутилась девушка и одну за другой съела сразу пять рыбок с кошачьего поля.
– Умр-р-румница, – покивал Вольдемар. – А теперь задай себе вопрос, почему ты меня слышишь? И найди на него самый простой ответ!
Как Лука ни старалась, ответ не находился. Видимо, понятия о логике у кошачьих и прямоходящих в корне различались.
Проснулась она от ощущения прохладной ладони на лбу. Мама всегда садилась рядом, когда она болела, клала ладонь ей на лоб, и та была узкой, прохладной и твердой… Шевельнулось в сердце чувство, очень похожее на надежду, что все с той памятной ночи – не более чем сон…
– На-ка, выпей, иллюминация, – услышала Лука ворчливый голос Анфисы Павловны, – вся горишь!
Старушка помогла ей приподняться и напоила каким-то пахучим травяным отваром, от которого Луку сразу бросило в еще больший жар. Довольный теплом Вольдемар громко урчал.
– Подруга твоя обзвонилась… – продолжала ворчать домохозяйка. – Ты уж прости, но на последний звонок я не выдержала – ответила, а то жужжит и жужжит телефон, будто комар мерзкий! Сказала, скоро будет – с лекарствами, апельсинами и Саней в придачу. Кто такой Саня? Ее парень?
Лука с трудом разлепила запекшиеся губы:
– Наш друг, целитель.
– Дело хорошее!
Анфиса Павловна замолчала, но не ушла. Сидя на краю дивана, на котором лежала Лука, задумчиво гладила довольного кота по голове, чесала под подбородком. Вольдемар задирал голову, отчего были видны острые белые клыки, торчащие из-под верхней губы. Вылитый Дракула!
– Мне Макс рассказывал о цветке папоротника, – прошептала Лука. Теперь ее бросало то в жар, то в холод, как при высокой температуре. На мгновение она даже поверила в то, что подцепила вирус, но вспомнила ощущение потери, накрывшее, когда она смотрела на садящуюся в машину незнакомку, и перестала думать об ОРВИ. – Мол, он желания исполняет… Разве такое может быть?
Старушка непонятно хмыкнула, помолчала, глядя в окно на ранние сумерки.
– Знаешь, иллюминация, а я ведь его видела однажды!
– Не может быть! – Лука даже приподнялась на локте, но тут же упала обратно на подушку.
– Правда, – как-то… мечтательно улыбнулась Анфиса Павловна.
– А желание? Желание загадали?
– Рано было… Он еще не расцвел. Бутон такой, размером с детский кулачок, черный, тугой, как шишка нераскрывшаяся, а внутри будто угли тлеют. Свет от них… теплый. Смотришь и понимаешь, что все будет хорошо! На Ивана Колдовского это было… Ночь, когда вода и огонь вступают в священный союз, наша ночь, ночь стихийников. Хотя ее все Хранители празднуют, мы – более остальных. Купание и прыжки через костер других очищают от дурных помыслов, а нам дают силу на год вперед. Сейчас-то сложно стало правильное место найти, а раньше, в какой лес ни зайди на Купалу – расцвечен кострами, воды венками из цветов украшены… Девушки травы целебные собирали до рассвета, росой умывались… Букеты из нарванных ночью цветов под подушку клали. Любились с парнями на берегах водоемов, под плеск волн…
Анфиса Павловна замолчала. Лука завороженно следила за ней. Блеклые от старости глаза пожилой дамы осветил волшебный свет, словно шедший изнутри. Свет памяти. Что она видела в эту минуту? Кого в воспоминаниях обнимали ее руки? Какие слова так и не были произнесены?
– А потом? – шепотом спросила Лука, боясь спугнуть это мгновение.
– На следующую ночь мы вернулись за ним, но не нашли, – мечтательно улыбнулась Анфиса Павловна, – наверное, кто-то нас опередил!
– И вы не жалеете?
Домохозяйка строго посмотрела на нее.
– О чем жалеть, иллюминация? Коли не пошел цветок в руки, значит, не судьба! Вещи такой силы от начала времен свою волю имеют, и не нам, людям, ее оспаривать! Звонит кто-то!..
В дверь действительно трезвонили изо всей силы.
Спустя несколько минут на пороге комнаты показался спасательный десант – Муня, Саня и Юля Всеславская.
– Анфиса Павловна, вот конфеты к чаю, вот апельсины, – говорила Муня, обернувшись к оставшейся в коридоре хозяйке, – можно я Луке соку свежего сделаю?
– Соковыжималка-то есть у меня, – отвечала та, – пойдем на кухню. Хорошо бы еще морковного добавить!
– Ну-ка, ну-ка, – Логинов тронул тыльной стороной ладони лоб Луки, отдернул, затряс, будто обжегся. – Ой-й! Пошел мыть руки!
– Ты чего разболелась? – поинтересовалась Юля, увидела лежащего за Лукой Вольдемара и всплеснула руками. – А это у нас кто?
Кот сел, внимательно глядя на гостью.
– Какой шикарный котище! Лука, можно его погладить?
– Гладь, – слабо улыбнулась та. От образовавшейся в комнате суеты у нее опять заболела голова.
Юля протянула к коту руку, тот прижал уши, но поглаживания стерпел. Затем, дернув недовольно хвостом, утек под диван большой бежево-черной каплей.
– Скажи: а-а! – с порога заявил вымывший руки целитель. – И давай я тебя послушаю! Свидетели утверждают, что у тебя ОРВИ! Это очень опасное заболевание, если вовремя не вылечить!
Лука только головой покачала. Смеяться сил не было.
– Я тебя не щупаю! – уточнил Саня, кладя одну руку ей на горло, а другую – на спину. – Это я на всякий случай, чтобы ты не заехала мне по морде…
Он замолчал, будто прислушивался к чему-то. Затем убрал руки и неохотно отодвинулся от Луки. Выражение лица у него было озадаченное.
На пороге появилась Муня со стаканом свежевыжатого сока.
– Ну что, Авиценна? Жить будет?
Подойдя, подруга чмокнула Луку в макушку и сунула ей в руки стакан.
– Давай пей! Не холодный!
Спорить с ней было бесполезно, это Лука уже знала, поэтому молча выпила сок.
– Ребята, идите чай с конфетами пить, – позвала с кухни Анфиса Павловна.
– Вы с Юлей идите, – махнул рукой Саня, – а я полечу ее и присоединюсь. Только конфеты все не слопайте!
Девушки ушли.
– Простуда у тебя и правда начиналась уже… – заметил Логинов. – Но чувствуешь ты себя погано не поэтому. Сама не догадываешься?
– Дар? – спросила Лука, внимательно глядя на него. – Это мой Дар дал о себе знать?
– Именно… Сильное проявление, однако! Раньше такого не было?
Вновь вспомнив, как мир вдруг заволокло ужасом и тоской, Лука отчаянно замотала головой. ТАКОЕ с ней было в первый раз!
– И как он проявился? – не отставал Саня.
– Как… Как у Видящей… – пробормотала Лука, ощущая, что окончательно запуталась в происходящем.
А как же стихии, что открылись ей одна за другой? Вода – в луже, земля – в головастике из глины, огонь – в печи и воздух – чуть не убивший Темку? Муня говорила, что она, Лука, сможет видеть что-то, но не так ясно, как сама Прядилова. Однако Лука знала, что в тот момент воспринимала все куда четче, чем тогда, когда подруга впервые показала ей периферический мир.
