Лука слушала их краем уха. Честно говоря, она хотела бы встретить этот праздник, лежа на груди Яра на скрипучей кровати в доме на болотах. И чтобы горели свечи и старинная керосиновая лампа, которую она нашла в кладовке и отчистила при помощи Михал Кондратьича. А за окнами на мягких лапах закружит тишина, лишь где-то вдали глухо заворчат петарды, привезенные дачниками, решившими отпраздновать за городом. Холодно не будет…
Лука очнулась от мечтаний именно потому, что ей стало холодно. Невыносимо, страшно холодно, будто она уже умерла и легла в гроб – такая же красивая и элегантная, как Эмма Висенте, и такая же ледяная. Она заозиралась, чувствуя, как от ужаса по спине бегут мурашки. Было тихо и светло, ничто не предвещало беды. Но рядом с вытянувшейся струной и сжавшей кулачки Олей Всеславской стояла… сестра Юлия. Тонкая и светящаяся, как огонек в той самой, керосиновой, лампадке… Вот она наклонилась к ее уху и что-то прошептала.
Лука застыла, ощущая, как заледенело все… От ужаса и присутствия того, чему на этой земле уже нет места!
Оля закричала и отшатнулась. В то же мгновение раздался мягкий хлопок, и Димыч схватился за окровавленную щеку:
– Черт! Это что такое?
– В клуб бегите! – закричала опомнившаяся Лука, метнулась к Оле, схватила на руку.
На мгновение оказалась рядом с безучастно стоящим призраком, заглянула ему в глаза и ощутила благодарность. Безмолвную. Чуждую.
Раздалась еще пара хлопков, однако ребята уже влетели в вестибюль. Охранники осторожно выглядывали наружу, один из них звонил по телефону. Димычу приложили к щеке салфетку и пакет со льдом для коктейлей. Старший из охранников все-таки вышел и скоро вернулся, неся в ладони вытянутый кругляшок. Человеку ни за что не найти пулю на темной улице, но охранник человеком не был – нашел по запаху пороха. Подошел к испуганно сгрудившимся у стены ребятам. Оля была на грани обморока, держалась лишь потому, что Лука, сама того не замечая, делилась с ней собственной жизненной силой.
– Полицию не вызываем, – бросил он, – звоните родителям или еще кому-нибудь, чтобы вас забрали отсюда.
– Да нас чуть не расстреляли! – Вит вышел вперед, сжав кулаки. – Кого-то из нас хотели убить!
Лука широко раскрытыми глазами смотрела на него. Она только что сообразила, кого пытались убить! Олю Всеславскую! Предназначавшаяся ей пуля пролетела мимо только потому, что Юля предупредила сестру! Пуля срикошетила о стену дома, отколов кусочек кирпича, который и поранил щеку Димычу!
– Кого здесь хотели убить? – вдруг раздался знакомый голос.
Капитан Арефьев, тыча красной корочкой в глаза двум дюжим охранникам, нагло теснил их внутрь.
По лицу старшего пробежала едва уловимая гримаса недовольства, однако он махнул ручищей, разрешая пропустить представителя закона, и сам встал у него на пути.
– Сожалею, но в отсутствие владельца заведения я не могу пустить вас в клуб. Господин Меркулов уже оповещен о случившемся и будет с минуты на минуту.
– Вы не можете мне запретить разговаривать с потерпевшими. Воспрепятствование осуществлению правосудия и производству предварительного расследования, совершенное лицом с использованием своего служебного положения, наказывается, если я постараюсь, лишением свободы на срок до четырех лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет или без такового, статья 294, часть 3 УК РФ. Могу применить, хотите? – по-волчьи оскалился капитан. – И пулю отдайте, зачем вы ее в карман сунули? Скрываете вещественные доказательства покушения на убийство? Ай-яй-яй, это чревато!
Старший неохотно протянул ему пулю. Арефьев умело подставил полиэтиленовый пакет, сунул его в карман и только теперь посмотрел на ребят. Встретившись глазами с Лукой, едва заметно качнул головой, мол, я предупреждал! На Муню даже не взглянул, однако Лука знала: первое, что он сделал, ступив на порог «Черной кошки», – убедился, что с ней все в порядке.
– Пойдемте вон туда, – капитан кивнул на диван, занимающий один из углов вестибюля, – девушке хорошо бы выпить чего-нибудь, она сейчас потеряет сознание. Паспорта у вас с собой?
В открытую дверь проникли синие всполохи полицейских мигалок – видимо, капитан Арефьев вызвал подкрепление.
– Паспорта с собой? – спросил он, оглядывая ребят. – Давайте… Вы, с пакетом, будьте так добры, покажите щеку… Ага!
Что «ага» – Лука не поняла. Торопливо писала в телефоне:
«В клубе только что чуть не убили Олю… Мне страшно!»
Ей действительно было страшно. Никто, кроме нее и Оли, не понял, что произошло, потому что никто не видел призрак Юли Всеславской. Но Оля была потомственным медиумом, а Лука, пообщавшись с духом умершей, ощущала себя так, будто по ней проехал асфальтоукладчик.
– Спасибо, – раздалось тихое.
Лука подняла глаза от телефона, где высветилось «Я сейчас приеду. Жди». Оля смотрела на нее, и взгляд, хоть и был затравленным, светился разумом.
– Ты тоже ее видела? Юлю…
– Да, – прошептала Лука, – ты не говори никому, ладно?
– Ладно, – кивнула Оля и вдруг сжала пальцами горло, – она не со мной, но она есть! Мне будет так тяжело без нее…
И заплакала. Громко, надрывно, по-живому… Не истерика без памяти и воли – одушевленная скорбь, целительные слезы, последнее прости и прощай.
Обнимая ее и прижимая к себе, Лука шептала что-то глупое и успокаивающее, понимая, что такие слезы – благо. Всеславские прибыли, как раз когда измученная Оля затихла у нее на плече.
– Я бы хотел поговорить с ней, – представившись, сказал им капитан, – но не буду настаивать, учитывая ее состояние. Однако, пока мы не пообщаемся, ей запрещено покидать город.
Забирая дочь, родители смотрели на него, как на убийцу. Ни один мускул не дрогнул в лице Мефодия. Ему приходилось выдерживать и не такие взгляды.
Дождавшись, пока Всеславские уйдут, он повернулся к ребятам, раздал паспорта и права – у кого что было, откуда переписывал данные в записную книжечку.
– Сейчас здесь станет жарко, – сказал он, – но я хочу, чтобы вы поняли всю серьезность положения и подумали, что вы можете поведать мне о закрытом приеме, недавно организованном в «Черной кошке»…
– О приеме? – удивился Саня. – Здесь не организовывают приемы…
– Гостей было порядка трехсот человек, – прищурился капитан, – многие заходили и выходили спустя десяток минут. Мужчины не скрывали, как расстроены, женщины плакали…
– Вы следили, что ли, капитан? Подсматривать нехорошо! – Вит демонстративно прижал к себе Муню. – Боюсь, нам нечего вам сообщить. Да, ребята?
Остальные дружно закивали.
– Что ж… Город не покидайте, вам придут приглашения на беседу со мной, – Арефьев изящно заломил бровь, – я только замечу, что со времени того приема Юлия Всеславская – уже пятый труп. И, видимо, в этом деле количество трупов стремится к увеличению!
