– Никуда я не поеду! – возмутилась та, отпихиваясь. – Димыч пускай едет!
Отпихиваться от Гаранина было то же самое, что отпихиваться от айсберга, потопившего «Титаник».
– Никуда я не поеду! – в свою очередь, возмутился Хотьков, заводя мотор. – Что бы вы без меня делали в своей камере! Меня и моих зелий?
– Сдохли бы, – честно ответил Яр, – Димыч, дела серьезные – там был лич. По наши души.
– Ли-и-ич? – протянул Хотьков, выруливая на улицу и встраиваясь в утренний поток машин. – Дела… А он-то тут при чем?
– ХЗ, – лаконично ответил ведьмак и замолчал, крепко прижимая к себе Луку и глядя на улицу.
* * *
– Мне обязательно нужно заглянуть домой! – говорила девушка, глядя на Яра. – Ну как ты не понимаешь? Она же волноваться будет!
– Она просто твоя домохозяйка! – возразил Гаранин.
«Ну так годков мне много, умом слаба стала. Люблю с людьми поболтать – в старости это уже радость, а не необходимость».
«Иди-ка выпей чаю, иллюминация. Худющая ты какая стала за эти дни! Надо тебя откармливать!»
«Но когда в моем сердце колоколом звучит вопрос: „А как ТАМ?“, я смотрю именно эти, черно-белые… Я не скорблю о том, что это было, я радуюсь… Не знаю, поймешь ли ты меня?»
– Не просто домохозяйка! – твердо сказала Лука.
– Хорошо, – сдался Яр, – только быстро. Первое, куда отправятся менты, когда обнаружат, что нас нет, – к нам домой! Вот только мою хату они не найдут – Михал Кондратьич постарается, а твою – легко!
– У меня в паспорте прописка стоит, – покачала головой Лука, – даже если по фамилии проверят, меня там нет. Пока найдут…
– Время теряем, – философски заметил молчавший до этого Хотьков с заднего сиденья BMW.
Ехать к знакомым Гаранина без друзей он отказался напрочь.
Черный автомобиль низко заворчал и тронулся с места.
– Нам бы маскировку какую на машину, – пробормотал Гаранин.
Лука остановившимся взглядом смотрела перед собой. Так вот почему она видела девушку в ботильонах садящейся в лимузин, в то время как другие утверждали, будто та уехала в бордовой девятке!
Лимузин… Не тот, в котором она ехала к Эмме Висенте, но очень похожий… Тогда, на пике Дара, она смотрела на девушку как Видящая и как Видящая знала о ее скорой смерти! Потому и машину увидела настоящую! А сейчас, едва поняла, что произошло тогда, в голове будто что-то щелкнуло.
Их обогнал красный «Альфа-Ромео». Красивая машина, мечта любой девушки! Губы Луки тронула лукавая улыбка. Почему бы не попробовать?
Спустя несколько минут Гаранин покосился в боковое зеркало, в котором отразилось ярко-красное заднее крыло его автомобиля, затем на спутницу – и захохотал.
– Что? – возмутилась Лука.
– Супермаскировка! – констатировал Яр. – Машину запомнит даже слепой! Обещай мне в следующий раз выбрать что-нибудь попроще?
– Я могу исправить, – краснея, ответила она, – я только что поняла, как это делается!
– Не надо! – запротестовал Димыч, разглядывая отражение машины в витрине магазина, мимо которого проезжали. – Во-первых, я всегда мечтал прокатиться в такой, а во-вторых, нам будет легче сбить погоню со следа – только сменить запоминающуюся машину на скромную.
Спустя некоторое время Гаранин припарковал карнавальный BMW во дворе дома Луки, повернулся к Димычу:
– Пойдем с нами. Сейчас лучше не разделяться!
– Согласен, – кивнул тот, закидывая на плечо щегольской кожаный рюкзачок, который взял из своей машины.
Они вошли в подъезд и поднялись на этаж. И тут Гаранин замер и поднял руку. А в душе Луки уже ширилось, росло предчувствие беды. Предчувствие, которое, как наводнение, снесло все защитные барьеры, тревогу, страх, все то, что предостерегает человека от ошибок. Она обогнула ведьмака и метнулась к квартире. Дверь оказалась не заперта… Коридор… Кухня… Пусто!
Анфиса Павловна лежала у окна в своей комнате, беззащитно раскинув руки. Седая голова в крови, черепаховый гребень раздавлен чьим-то неуклюжим каблуком. Все перевернуто, ее любимые кружевные накидушки порваны, ящики комода выворочены, подушки и матрас вспороты…
Лука бросилась к старушке, коснулась дрожащими пальцами кровавой раны на голове.
– Подвинься! – Димыч уже опускался на колени рядом. – Яр, дай тряпку какую-нибудь чистую…
– Полотенце подойдет? – спросил тот, появляясь из коридора: осматривал остальные помещения.
– Вполне. Давай сюда.
Хотьков достал из своего рюкзака уже знакомый Луке пластиковый бокс с зельями и шприц. Быстро набрал раствор, сделал укол. Анфиса Павловна застонала и пошевелилась.
– Лука… – позвал Гаранин.
Она не слышала, с ужасом смотрела на черные тени глазниц Беловольской, на белые губы и полотенце, медленно намокающее кровью.
– Лука! – Яр рывком поднял ее на ноги и вытащил из комнаты. – Быстро собери что нужно. Я пока вызову «Скорую».
– Но она… но ее…
– Благодаря Димычу она продержится до врачей… Давай скорее!
Лука метнулась в комнату. Здесь будто торнадо прошел, не оставив ни одной целой вещи. По сердцу резануло болью – кот, а что с котом?
– Вольдемар! – дрожащим голосом позвала Лука.
Из-под дивана раздался леденящий душу вой. Спустя мгновение кот вылез наружу – шерсть вдоль хребта вздыблена, хвост похож на елку, уши прижаты, красные глаза горят, как угли. Лука упала на колени.
– Слава богу! Иди сюда, гад ушастый! Иди ко мне!
Мявкнув, кот кинулся к ней и запрыгнул на руки.
– Димыч, – раздался в коридоре голос Гаранина, – «Скорая» едет. У нас четыре минуты!
– Остановил кровь, давление нормализовал и сердечных добавил, – отрапортовал тот, выходя. – Можем валить!
Лука металась по комнате, не выпуская кота из рук и пытаясь отыскать хоть что-нибудь неполоманное. Все разбито, разорвано – в мелкие клочки! Как будто искали что-то, а не найдя – впали в бешенство!
– Уходим! – Яр появился на пороге. – Кота оставь, а?
Вольдемар взвыл и вцепился в Луку всеми когтями. От боли ей показалось, что их у него больше ста.
– С нами поедет! – Она выскочила из комнаты, так ничего, кроме кота, и не взяв. – Будет на болотах лягушек ловить!
– Куда едем? – деловито спросил Димыч, когда все сели в машину. – И кстати, Лука, пора менять окраску нашей лошадке!
Со двора выехал новенький «Опель Астра» цвета Noblesse Bronze металлик.
– В больницу, – коротко ответил Яр.
– В больницу? – удивился Хотьков. – А?..
Лука покосилась на Яра. Тот смотрел на дорогу и казался невозмутимым, но она видела, как подергиваются крылья его носа, как напряженно прищурены глаза. Гаранин почему-то опасался за сестру, видимо, рассуждал, что если опасность угрожает ему, значит, она может угрожать и Алусе!
