Яр припарковал машину не у главного входа больницы, а позади нее, в каком-то проулке. Посмотрел на Луку, держащую кота на коленях. Она погладила ведьмака по щеке:
– Думаешь, Алусе в больнице небезопасно?
Он покачал головой.
– Не хочу рисковать. Сейчас у нее есть шанс на жизнь после операции, но лич или его напарник-ведьмак могут свести его на нет.
Лука молча прижалась лбом к его плечу. Яр не знал, что у девочки нет шанса, поскольку операция спасения не принесет. Жребий судьбой был брошен и прочитан Видящей по имени Лукерья Должикова, неизвестно чьей дочерью.
– Что тебе понадобится? – деловито спросил Димыч, открывая бокс с зельями.
Судя по тому, как он поглядывал на серое здание больницы, место было ему знакомо, но он предпочитал не задавать лишних вопросов.
– Маскировка для Алуси. Меня они не успеют увидеть.
Хотьков дал ему пару флакончиков, придержал за руку.
– Постарайся раздобыть схему ее лечения и лекарства возьми – перерыва нельзя допускать!
Гаранин благодарно кивнул и вылез из машины.
– Кто такая Алуся? – спросил Димыч, когда ведьмак одним прыжком перемахнул через забор и исчез за ним.
– Его младшая сестра, – пояснила Лука, полуобернувшись.
– А целители? – удивился Хотьков. – Смотрели ее?
Девушка молча покачала головой.
– Надо же… – пробормотал алхимик. – Редкий случай, но такие бывают. К сожалению…
– К сожалению… – эхом повторила Лука.
Потянулись минуты ожидания. Вольдемар перебрался на водительское сиденье и крутил ушастой головой, пытаясь уследить за воробьями, отчаянно верещащими в кустах под забором.
– Ты знаешь, – вдруг сказал Димыч, – если мы выберемся из этой истории живыми, я познакомлюсь с какой-нибудь девушкой и женюсь на ней! И ребенка ей сделаю сразу! И любить его буду!
– А девушку? – удивилась Лука.
Хотьков замялся.
– Ну… Если она меня будет, то и я ее!
Лука тихо засмеялась и погладила его по плечу.
– Смешной ты, Хотьков!
– На себя посмотри! – пробурчал тот.
Рядом с машиной раздался такой звук, будто упало что-то крупное. Лука не успела испугаться, как Гаранин уже открывал дверь и подсаживал в машину сестру. Бледненькое лицо Алуси не выглядело взволнованным, наоборот, выражало такой неподдельный восторг, что даже растерявшийся поначалу Димыч засмеялся.
– Лука! – девочка потянула к ней руки. – И ты здесь? Здорово!
Та сжала ее худые пальцы. Еще более худые, чем при прошлой встрече. На тыльной стороне ладони Алуси был закреплен внутривенный катетер. Лука знала, что второй введен прямо в подключичную артерию.
– Вот лекарства, посмотри. – Яр бросил Хотькову на колени пакет, передал кота Луке и сел за руль. – Если что, сможешь достать еще? Назначения лечащего врача чуть позже скину тебе в телефон.
Алхимик, ворча, как разбуженный медведь, полез в пакет.
– Ну… Попробую.
Машина тронулась с места. Из проулка выехал покоцанный темно-синий «Гранд Чероки».
– Куда мы едем? – на всякий случай уточнила Лука.
– Ко мне, – Яр смотрел на дорогу, – мне нужно взять кое-что для охоты на нежить. А дальше будем действовать по ситуации.
Лука повернулась к Алусе.
– Давайте знакомиться! Это Димыч… Дмитрий. А это Вольдемар. Вольдемар – это Алуся.
Кот прянул ушами, как лошадь, а затем вдруг потянул к ней длинные лапы. Та восхищенно выдохнула:
– Можно я его подержу?
– Держи!
Лука передала бежево-черное тело. Едва оказавшись у Алуси, кот улегся к ней на колени, свернувшись уютным клубком, и замурчал так громко, что перекрыл шум двигателя. Глаза девочки горели неземным светом. Лука подумала, что даже если это ее последние небольничные воспоминания, они все равно несут радость! И тут же одернула себя: знание знанием, однако думать о таком не следует!
– Алусь, ты не пугайся – дома… пусто почти, – вдруг сказал Яр, – я все твои игрушки в пакет упаковал, чтобы не пылились, и на чердак положил. А из мебели там мало что осталось.
– Это ничего, – церемонно кивнула сестра, – это я переживу.
Она старательно чесала кота под подбородком, нежно обводила пальцем острые шелковистые уши, хвост, который он завил черной петлей и аккуратно уложил себе на бок.
– Яр, а моя сирень, та, над Бимкиной могилкой, цвела летом? – вдруг спросила она. – Я только что про нее вспомнила…
– Цвела. Белыми такими цветочками…
– Яр, а сервант, который дядя Борис для мамы сделал, остался?
Лука, подняв брови, посмотрела на Гаранина. Тот покосился на нее, пожал плечами:
– Отец любил из дерева мастерить, резьбой увлекался. Раньше. Стоит, Алусь, куда ж такой монстр денется!
Сестра хихикнула.
Уже от калитки Лука увидела сиреневое пятно, прилипшее к перилам крыльца. Как только машина въехала во двор, оно кометой заметалось туда-сюда. Алуся пискнула, подхватила кота и, выскочив из машины, припустила к дому с крейсерской скоростью. К чести Вольдемара следует заметить, что он не выпустил ни одного когтя – философски болтался у нее под мышкой, подметая хвостом заснеженную дорожку.
– По дому соскучилась? – уточнил Димыч, с удивлением глядя, как она пританцовывает на крыльце.
И тут Лука поняла, что Михал Кондратьича Бабайку алхимик не видит.
– Покажись, старый пень, – крикнул Гаранин, – не вводи почтенную публику в заблуждение! Здесь все свои.
Спустя мгновение Димыч едва не уронил свой рюкзак и пакет с Алусиными лекарствами, открыл рот и свободной рукой потер глаза.
– Яр, да ладно! Я вижу то, что вижу?
– А что ты видишь? – улыбнулась Лука.
Они уже шли к дому.
– Волосатого коротышку в сиреневом спортивном костюме, летающего вокруг девочки, – пояснил Хотьков.
Михал Кондратьич погрозил ему с крыльца.
– Сам ты коротышка, боярин! Бабайка я! Михал Кондратьич!
– Домовой! Настоящий! – восхитился алхимик, торопясь к крыльцу. – Никогда ранее не видел, хотя слышал, что в домах ведьм всякое можно встретить! Михал Кондратьич, мое почтение!
– Ну коли вы к нам с уважением, так и мы к вам! – ухмыльнулся в бороду Бабайка. – Заходите в дом, откушайте с дороги! Алуся, ну-тко выпусти зверя и быстро мыть руки!
– Но…
– Сначала руки – потом в дом! – строго оборвал домовой. – Совсем в больницах этих понятие о гигиене потеряли!
Лука заметила, как подозрительно блестят его черные глаза. Михал Кондратьич, хоть и не был Видящим, но тоже откуда-то все знал и понимал. И, судя по тому, как внимательно посмотрел на Луку, знал, что и она – знает.
