— Ебаный род! Заяц? Зайка!
— Да я пошутил, — хмыкнул Блэр, запуская ботинком вниз по лестнице.
— Ну ты, блядь, и шутник. Заяц, дорогой, ты меня слышишь?
Николь нащупала выключатель, резко нажала его и увидела, что Зайка лежит на полу в кухне. На нем был черный костюм, белая рубашка и неизменные темные очки. Буйная грива волос, обычно распущенная, была забрана в хвост. Рядом с ним стояли бокал, бутылка бренди, почти пустая, и пепельница, переполненная полубычками «Ротманс» — выкурены все были наполовину, потому что между затяжками Зайка чувствовал себя с точки зрения сердечно-сосудистой деятельности в безопасности и всегда стремился к этому состоянию.
Он приподнял голову и томно оглядел Ники.
Она обвела взглядом комнату, сняла пальто и присела рядом с ним на корточки. Блэр смотрел, как заманчиво натянулись блестящие брюки на заднице, представил себе вид, который открывался Зайке, поддразнил себя мыслями, какой аромат ему, может быть, слышен.
— Ты как, Заяц? — Она протянула руку к его лбу. — Блядь, ну тебе же совсем нельзя пить. Господи, приятель. Ты вообще больше пить не должен, врубился? Зайка? Ты какого хуя в кухне делаешь?
Рот Зайки открылся, над губой показались торчащие зубы.
— Мы сегодня вечером собирались с Блэром на сеанс лечения. Но, судя по тому, как идут дела, мне, возможно, придется подзадержаться.
— Ну-ну, замолчи! — прогремел из-за скамейки Блэр. — Я же тебе доходчиво объяснил, что ни в какую Группу я больше не пойду. Извини, но с Ники эти хитрые уловки не пройдут.
— Ox-ox-ox, — надменно проскрипел Зайка, — скажите пожалуйста: он перерос Группу. Ну, Группа сегодня специально собирается у Саймона, так что далеко ехать не придется. Надеюсь, тебе полегчало. Пойдем, дружок. Саймон всегда оставлял мне пакетик своего вонючего дерьма, так что в моем мире ты мне тоже на хуй не нужен.
— Знаешь, ты договорился до того, что никакого сочувствия вызвать уже просто не можешь. Я с тобой больше в жизни никуда не пойду.
— Яйцами своими клянусь.
Ники хмуро взглянула на Блэра через скамейку, затем помогла Зайке приподняться и опереться спиной на плиту.
— Извини, Заяц, про Группу я понятия не имела. Ты же знал, что я с ним встречаюсь, почему же не позвонил?
— Да потому, что моя жизнь уже ни хуя не значит. У меня был самый настоящий сердечный приступ — хер его знает, какой силы.
— Так определи эту силу, а! — заорал Блэр. — Внезапная смерть или катание по полу с бутылкой бренди в обнимку?
Зайка скривился в сторону скамьи.
— Трудный день на работе, да? Достойное дело на заводе по активации сандвичей, да, Блэр?
— Отъебись! Ты знаешь, что я еще и не начал там толком. И вообще, мы не делаем эти аппликаторы, мы только предоставляем обзор рынка в целом.
Ники недовольно посмотрела на Блэра.
— Ты же сказал, что на неделю взял отпуск!
— Ну, опыт работы — это не работа, не ведись, Заяц тебя просто подъебывает.
— И все равно, блядь, тебе нужно туда идти.
— Я на больничном.
— A-а, — хмыкнул Зайка, — постоянное напряжение… в какой там руке, а?
— Да пошел ты! — С этими словами Блэр рухнул на диван.
Зайка вяло шарил в кармане, пытаясь нащупать «Ротманс». Сигарета дрожала, когда он взял ее в рот. Ники наблюдала за ним, потом нахмурилась.
— Я кого-нибудь позову.
— Не надо. Я пытался позвонить, — махнул рукой Зайка, — но там никого не было.
Глаза Ники сузились.
— Сколько ты выпил?
Зайка отвел глаза и невидящим взглядом уставился куда-то в сторону.
— Эй, Заяц! — Она потянула его за рукав и подняла бутылку. — Ты все выхлестал?
Блэр влетел в кухню, размахивая руками.
— Смотри, он же все выдул. Оставь его, ты просто ему подыгрываешь. Он весь вечер надирался, посмотри. Это же смешно.
Ники резко ударила Блэра по ноге.
— Отъеблись! Всё, оба!
— Нет, ты послушай, так дело не пойдет! — Блэр рухнул обратно на диван.
— Эй! — прикрикнула Ники. — Заткнулись оба, я сказала, сейчас будем решать.
Зайка вдохнул облако дыма и покосился на локоны Ники, скачущие по плечам. Его всегда трогала простота ее вида. «Я здесь, и это, блядь, я», — говорила она. Его взгляды достигли ее поясницы.
— Со мной все будет в порядке, — прошептал он, похлопывая ее по гладкой смуглой руке.
— Ага, но я, ебть, в этом по самые уши увязла. Давайте кого-нибудь позовем.
— Нет, не надо, — резко бросил Блэр. — Они нас обоих упекут, Христа ради.
Зайка прищелкнул языком:
— Блэр, мы теперь независимые личности, ты же это постоянно повторяешь. Никто за тобой не придет — эта болезнь касается меня, и я не могу не обращать на нее внимания, понял?
— Хитришь, мать твою, — ответил Блэр. — Вы сговорились, чтобы нас обоих снова заперли, а я этого не допущу. Слышите, не допущу!
— Эй! — взвизгнула Ники. — Ты что, правда думаешь, что я сижу и жду, пока окажется, что все происходящее — моя блядская ошибка?
— Христа ради! Но запомни, Зайка, если нас заберут в «Альбион» из-за этого, я тебя, ублюдок, удавлю собственными руками. Слышишь?
Зайка уставился на брата ничего не выражающим взглядом.
— У тебя мания. Попытайся успокоиться, слышь, Блэр?
— Да отъебись ты.
— Ты просто завелся, друг. Попомни мои слова, это начало безумия.
Зайка попытался вытащить бутылку из руки Ники. Она вцепилась в нее крепче, потянулась, чтобы поставить ее на скамейку. Ее пальцы нащупали телефон и потянули его к себе.
— И вообще, я пытался дозвониться, — сказал Зайка. — Никто не ответил.
— Кому ты пытался позвонить?
— Да всем.
— Ты знаешь, что все изменилось?
— Да, все не так, как раньше.
— Да нет, я про то, что это ж теперь «Витаксис». Нужно обращаться в другую систему и называть PIN-код.
— Значит, это государственная система здравоохранения?
— Да нет, я же говорю: «Витаксис» теперь частная система, так что надо набирать главный номер. — Ники с трудом заставила глаза Зайки оторваться от бутылки. — Ну чего ты, Заяц? — Она нажала несколько кнопок на телефоне и подождала. — Мой дед, мать его, едва помнит государственную систему здравоохранения. Не стой как пень, поставь чайник.
Блэр побледнел, сидя на диване. Бледность напрочь уничтожила результаты двухдневного курса дорогостоящего загара. Он явно почувствовал это, закрыл лицо руками и наклонился вперед.
