Зайка еще туже затянул хвост из волос, одернул костюм и вприпрыжку поскакал вверх по ступенькам. За замороженным стеклом входной двери показалось расплывчатое пятно. Зайка открыл дверь и выглянул в тусклый, воняющий бензином мороз, стягивающий кожу, как молочная пенка. Прямо перед ним, совсем рядом, но почему-то странно низко, стоял щуплый мужчина среднего возраста. Вокруг тощих ног развевались серые брюки, скособоченный школьный галстук отбрасывал сгустки теней на лацканы пиджака.
Зайка сжал и разжал кулаки висящих по бокам рук.
— Трудная выдалась ночка, не так ли? — Мужчина поднял глаза на солнцезащитные очки Зайки.
Он бочком подвинулся ближе, покачиваясь, как морской конек. Его манера держаться указывала на то, что он несомненный меланхолик. Зайка почувствовал, что чувак остановился в развитии году эдак в семьдесят седьмом. И еще: что в своем мире человечек также мог быть очень высоким.
— Заходите, пожалуйста. — Зайка показал жестом вниз на лестницу.
— Должно быть, вы Гордон.
Зайка почувствовал холодок в голосе человечка и заметил, что тот словно с трудом выталкивает из себя слова. Интонации были изящно выложены на облатке дыхания, и, чтобы разобрать их, Зайке пришлось наклониться. Он несколько раз моргнул.
— Долго добирались?
— Баттерси, в паре миль отсюда. — Человечек закатил глаза и стал похож на стареющего младенца.
— Значит, вы не из «Альбиона»?
— «Альбион»? Нет, нет!
Зайка моргнул в сторону кухни. Блэр накрывал на стол и как раз выкладывал гренки на кусок какой-то зелени.
— У нас на подходе теплые amuse-bouches, — выдохнул он.
— Боюсь, моя диета ограничивает меня блюдами, названия которых я могу произнести, — сказал человечек. — Но заметьте, от освежающего напитка я не откажусь.
Зайка проглотил усмешку. Глаза Блэра прошлись по мятой фигуре человечка, прежде чем стремительно рвануть в окно, в самую изморось, пульсирующую под фонарями, как горячий планктон. Он тихо убрал гренки в пакет и поставил его открытым за лавку, решив не шуршать лишний раз.
— Вы проходили мимо мусорных ящиков? — спросил Зайка. — Можно сколотить состояние на том, что стоит в переулке. Совет к ним и пальцем не прикоснется, даже ради, мать ее, благотворительности. У нас был «Святой Винсент» на телефоне, и они спросили: «Что у вас есть?», а я ответил: «Превосходный трельяж в отличном состоянии и комод», а они сказали, что эта хуйня ничего не стоит и высылать за ней фургон они не намерены. Хотел я сказать: «Ну дайте знать, чем вам угодить, мы это закажем и пришлем на ваш адрес». Я, блядь, просто в шоке.
Человечек устроился в гостиной и обозревал интерьер.
— Нет, я не проходил мимо мусорки, — сказал он, откинувшись назад и устраивая локоть на спинке дивана.
Повисла тишина, как будто завершая первый раунд переговоров Хизов с таинственным должностным лицом.
Блэр протянул через лавку руку с большой порцией джина в детской кружке.
— Извините за стакан, но мы еще не полностью обустроились.
— Я так и подумал. Мы можем только порадоваться, что вы столько всего успели.
— Ну, раз уж вы упомянули, могу я спросить, кто это «мы»?
— Извините, я хотел сказать, что я могу порадоваться.
Блэр неловко переступил с ноги на ногу.
— Вы ведь не контролер, не так ли?
Не услышав ответа, близнецы уставились на человечка. Они увидели таинственную спокойную улыбку на его белом, как у горгульи, лице. Он смотрел прямо на них, не моргая. Глаза у него светились даже ярче, чем сначала. Он вдруг показался им куда более значимым человеком, его чудаковатость странным образом пропала.
Зайка сочувственно нахмурился:
— Вы что-то хотите спросить об «Альбионе»? Что-нибудь, что мы там видели? Младенца?
— Нет, — наконец ответил он.
— Ну и кто ж вы тогда такой? — спросил Блэр, скрестив руки на груди.
Человечек не отрываясь смотрел на близнецов.
— Дональд Лэм, — сказал он, слегка кивнув, и моргнул, опустив на секунду тяжелые веки.
Блэр подошел к лавке, сел так, чтобы не быть прямо напротив гостя. Зайка застыл за лавкой и смотрел поверх головы Блэра.
— Я вижу, что вам нравятся бальные танцы. — Лэм протянул руку к коробке с дисками около дивана.
Блэр сморщился.
— Танго, танго, танго, — равномерно, словно гипнотизируя, сказал Лэм, просматривая диски. — Танго, танго, танго, танго.
Легкость и прямота его тона поразила близнецов. Они напряглись. Зайка приоткрыл рот, показались торчащие зубы. Внезапно они увидели в Дональде Лэме что-то, говорящее не просто о его превосходстве, но о высшей природной касте.
Лэм взял в руки два последних диска. «Time То Say Goodbye» Андреа Бочелли и Сары Брайтман, «Иерусалим» в исполнении известного оркестра. Он поднес чашку с джином к губам, аккуратно сделал глоток и прижал чашку к груди, переводя взгляд с одного близнеца на другого.
— Разве первый фортепианный концерт Брамса не более точно описал бы ваше приключение?
Зайка сделал большой глоток из своего бокала.
— Ну, хм… Брамс в этом первом концерте вступает довольно резко. Это же почти что симфония.
— Конечно, он вступает резко, — монотонно заметил Лэм. — Очень даже резко.
Он сузил глаза и быстро взглянул на близнецов.
На секунду в комнате повисла тишина. Блэр изучал складки на своих брюках. Зайка за лавкой переминался с ноги на ногу. Он нацепил на нос очки и сложил на груди руки.
— Извините, что у нас так неприглядно, — наконец сказал он. — Я хочу сказать, боюсь, мы не производим впечатления слишком довольных жизнью, но мы не ожидали прихода гения зла.
Лицо Лэма учтиво дернулось, он глотнул еще джина.
— Извините, на секунду переклинило. Неделя выдалась длинной. Да, кстати. — Он наклонился вперед и понизил голос до шепота. — Я пришел с подарками.
Блэр зыркнул в сторону брата.
— Ну, это мило с вашей стороны, но мы по-прежнему не знаем, кто вы.
Лэм обвел комнату лучистыми глазами и помолчал.
— Я вас не разочарую. Просто, чтобы понять наши отношения в деталях, понадобится немного времени. Уверен, вы знаете, какой бардак начался с этой приватизацией. — Его лицо снова смягчилось и превратилось в мордашку стареющего младенца. — Пока что зовите меня Дон или Лэми. Я пришел из одного нечищеного угла правительства ее величества.
— И как этот ваш угол зовется? — спросил Блэр, наклоняясь вперед.
— Да, подловили. Если честно, я сбился с пути — они переименовывают эту блядскую контору каждый раз после дождичка в четверг. — Дон подал свою шутку с достоинством, выдав в честь ее три коротких смешка. — В общем, — продолжил он, — если без ненужных деталей, это не из той области, которую вы ожидали, не из социальной сферы. Моя сфера — министерство внутренних дел, в широком смысле. Чуть побольше влияния, чем у некоторых отделов, которые вами занимались. Отсюда и вот это.
