— Тебе что, так надоело грабить нас у склада, что теперь ты пришла воровать у нас дома?
— Отправляйся к деду. Не заставляй моих мужчин тащить его силой.
— Ха! — засмеялся Макс. — Если только ссать перестанут!
— Хватит! — Ирина подошла вплотную к Любови. — Зачем тебе мой отец, что он такого сделал?
— Он подписал старый ваучер, и вы должны мне принести новый.
— Но ты же его обналичила, — сказала Ирина, скрещивая руки на груди.
— Потому что Бог проклял меня, наделив глупой доверчивостью.
— Это не доверчивость, это подписанный документ.
— Он старого образца! Я сказала ему об этом в прошлом месяце, но он, видимо, так ни хрена и не понял. А теперь давайте его сюда, прежде чем я заражусь от вас хер знает чем.
— В следующем месяце он подпишет два ваучера, — сказала Ольга.
— Нет, — сказала Любовь, делая шаг вперед. — Я сейчас пойду и найду его.
Ольга подняла руку.
— Нет, ты ответь, почему он не подписал его днем? Он старый, ему опасно видеть твою жирную мерзкую рожу у своей постели. Он может испугаться в темноте такого зрелища, и его удар хватит.
Любовь злобно выдохнула:
— Я тебе скажу, почему. Потому что сегодня инспектор района принес ваш мерзкий ваучер мне на склад и заставил меня открыть бухгалтерские книги со времен существования завода. Я знаю, что он до сих пор там сидит, размышляя над острыми вопросами касательно ваших счетов, пока мы тут стоим, как идиоты. — В голосе Любови прорезался скрытый страх, своего рода скрип.
— Ха! — проскрипела Ольга. — Даже Киска Иванова, которая спит, благослови Господь ее будущую нищету, умерла бы от смеха, скажи мы ей, что ты пришла хоть чем-то нам помочь. Что такого в твоих отчетах, что заставило тебя прискакать сюда за нашей помощью? Это ведь не череда преступлений тридцатилетней давности, обман и грубость по отношению к тем, чье наказание зависело от тебя?
— Придержи язык! Мои отчеты чисты, как тарелки, с которых вы жрете. Я просто не хочу, чтобы у меня была такая же рожа, как у тебя, к тому моменту, когда он просмотрит все и найдет ошибку только с этим вашим ваучером.
— Ха! — сказал Макс, делая шаг к женщине. — А разве это не твоя работа — смотреть, какие ваучеры принимаешь?
Мать бросила на него злобный взгляд.
«Не пыли, ради всех нас», — говорил он.
Макс ткнул в женщину пальцем:
— Ты предлагаешь разбудить старика, который весь день пахал так, как ты за год не работаешь, и все из-за того, что ты не можешь смотреть, правильные ли приняла ваучеры!
— Это неправда! — сказала Любовь.
— Врешь!
— Я пошла будить старика.
Киска появилась из спальни и с тихим нытьем подбежала спрятаться в юбки матери. Макс грозно встал на пути у Любови, над глазом у него висела прядь черных волос. Любовь повернулась к кухонному окну и сложила ладони рупором:
— Григорий! Карел! — позвала она.
В хибаре появились двое молодцев, лица которых были словно вырублены топором. Жуткие уроды. У одного из них было ружье. Любовь ткнула пальцем в сторону спальни:
— Притащите старика.
— Ты не имеешь права! — крикнула Ирина. — Я на тебя весь район напущу!
— Ха! Да я каждый день с этим районом дело имею. — Любовь нетерпеливо махнула парням рукой.
Макс, нахмурившись, встал у них на пути.
— Ни с места, пока я не разбил что-то, подозрительно похожее на…
Хрясть! Григорий ударил его прикладом ружья.
12
— Вот так вот, — сказал Блэр. Он пощекотал сосок девушки прядью ее волос. — Просто еще один консультант мирового рынка в Сити.
— Ха, — сказала девушка. — Ты большой человек. Богатый, умный парень.
Блэр хмыкнул и посмотрел через стол, где сидели его брат и Дональд Лэм. Он пристально взглянул на них, затем отвернулся, пытаясь впитать в себя глазами запах девушки, выдавить его, как соус на кусок белого хлеба.
Она убрала руку Блэра со своего бедра и наклонилась вперед, соблазнительно показав краешек узких трусиков. На мгновение мелькнула незагорелая полоска на попке.
— Потанцевать с тобой, Умный Мистер?
Зайка издал странный писк со своего места. Прикусил губу и оглянулся вокруг, стараясь отвлечься. Бар для членов «Уорлд энд Ойстер» представлял собой затуманенную комнату из зеркал, кожи и молодых девок в крошечных трусиках, от которых несло разнообразным парфюмом. Размер комнаты впечатлял. Воздух содрогался от ритмичной музыки, пьяный свет лился в бесконечность.
— Ты не любишь танцевать? — спросила девушка, проведя пальцами по груди Блэра.
Он быстро обежал зал глазами и придал голосу интригующие нотки:
— Ну, я хочу сказать, я не танцую там, где есть посторонние.
— Ты хочешь, чтобы я была только твоя? — Она провела пальчиком под резинкой своих трусиков. — Чтобы никого не было, только ты и твоя крошка? Мы можем пойти в отдельную комнату, вдвоем, только ты и я.
— Да, Наташа, мне бы этого очень хотелось. Даже словами не передать.
— У-у, ты очень необычный, — сказала Наташа, закатив глаза. — В России таких мужчин, как ты, нет. Русские мужчины только пьют, пока не упадут, и бьют женщин. Если бы я увидела в России такого мужчину, как ты, я бы никогда не приехала в Англию.
Блэр сжал ее руку.
— Ну, теперь-то ты нашла меня. — Он наклонился вперед и засунул нос в ее волосы. — Мы больше никогда не должны расставаться.
У Зайки начали дергаться плечи. Рука дернулась к лицу, чтобы скрыть усмешку, но даже через пальцы можно было услышать стоны.
Блэр подскочил со своего места.
— Послушай, я, блядь, через минуту до тебя доберусь.
— Эй, спокойно, — нахмурился Лэм с другого конца стола. — Нам лучше пойти вниз, в наше отделение, а то мне за вас голову снимут.
Зайка замахал руками, у него из-под очков потекли слезы.
— Отъебись, Зайка! Хорошо, хватит. Ну все, тебе пиздец.
Лэм привстал.
— Тихо, успокойся.
— Нет, ты только посмотри на него! Это ни в какие ворота не лезет!
Девушка нахмурилась и, поправив на бедрах трусики, откинулась на спинку подальше от скандала.
Лэм встал и за руку отвел Блэра в сторону.
— Тихо, успокойся, это всего лишь прикол. Извини, я недопонял ситуацию. Мы пойдем вниз и присоединимся к группе «Витаксис».
— Ну извини, но это не просто прикол. У меня здесь такое намечается, а этот ублюдок…
