— Христа ради. Оно не производит ничего, чего не было раньше. Это ведь просто стимулятор.
— Все, что он стимулирует, толкает нас к нашим блядским могилам.
— Постой, я хочу сказать всего лишь вот что: мы можем составить разумный и хороший план и уже завтра отсюда свалить. О поездах я разузнаю. Я как следует поговорю с Людмилой, я даже заплачу ей за то, чтобы отвезла нас обратно в аэропорт, и мы вернемся к изначальному плану.
— Ну да, и она придет от тебя в такой восторг, что последует за тобой хоть на край света.
— Ну, я этого не говорил. И вообще, я хочу сказать — она ведь давала объявление, Заяц. Она действительно написала мне то письмо.
— Нет, друг. Вот что случилось: ты попал под воздействие одного из ебучих коктейлей и сказал, что мы едем в Испанию с целью оттянуться.
— Ну не надо. Об Испании я ни слова не сказал.
— Я, блядь, слишком замерз, чтобы спорить. При первых лучах солнца я иду домой. И карточку заберу — и если там денег только на один билет, этот билет мой, Блэр.
— Да-да-да.
Пока они говорили, Максим наблюдал за парочкой на фоне призрачного света лачуги, не упуская ни одной детали, взвешивая каждое движение, жест и вздох.
Людмила вышла во двор. Она постояла рядом с Ольгой, чьи завывания перешли в повизгивание и шипение, и руки она теперь выбрасывала не столь высоко. Видимо, представление подходило к своему логическому завершению. Людмила обхватила себя руками и подошла к мужчинам. Максим продолжал смотреть на братьев, потом пошел за лопатой. Он что-то бормотал, копая яму вокруг тела. Людмила не глядела на Зайку и Блэра, но стояла у них за спиной.
Блэр отклонился назад, почти ощущая ее дыхание у себя на спине.
— Англичанин! — рявкнул Максим, поднимая лопату.
— Ты попал, — сказал Зайка.
— Почему это? — Блэр осторожно прошел к могиле. — Я ничего не делаю!
— Это точно, но он тебя раскусил.
— Отъебись, Заяц.
— Потому что знаешь что, Блэр? Давай хоть минутку поговорим честно! Все это случилось потому, что ты девственник, который решил, что дома у тебя ни хуя не выйдет. Ты сумел выстроить в своей башке цепочку концепций, например, что бедная грязная девка ляжет у твоих ног, только почуяв запах бабла. — Зайка прямо посмотрел в глаза брату. — Признай: парень тебя раскусил. Ты пришел прижучить его сестру.
23
— То есть вы хотите сказать, что эта карта недействительна? — ворчливо спросил Абакумов в телефон. — Иначе почему вы отказываетесь произвести простейшую денежную операцию? — Он приложил руку к микрофону, опрокинул еще стопку водки и облокотился на стол, прошептав Любови: — Они говорят, что нельзя провести операцию без номера счета. У вас должен быть регистрационный номер, на который они смогут перевести деньги.
Любовь скрестила руки на груди, прислоняясь к косяку.
— Ну, я тут много лет веду дела без какой-либо регистрации. Уверена, что государство этого требовать не может.
Ее глаза захлопнулись под весом более важных проблем: где Григорий и — самое главное — Карел, который всегда приносил хлеб гораздо быстрее. У дверей уже слышались вопли голодных односельчан. Это и еще странное отсутствие солдат на улице, несмотря на близость линии огня, мешало ей сосредоточиться. Дело усложнялось тем, что она ужасно устала от жуткой аферы с ваучером Дерьевых.
— Я не говорю, что это государство, — бормотал Абакумов. — Я говорю, что было бы неплохо иметь счет, на который можно перевести средства. Это единственное, что стоит между нами и раскрытием этого запутанного дела, и здесь процесс можно подмазать только наличными.
— Извините, но мы не можем сделать перевод, — сказал голос в трубке. — Вам нужно обратиться к владельцу карты.
— Понятно, понятно. А тогда не сообщите ли баланс карты, прежде чем мы обратимся к клиенту за решением?
— Извините, не могу. Только владелец карты имеет доступ к такой информации.
— Ну, так владелец карты здесь. — Абакумов подмигнул Любови и пожал плечами с видом заправского мошенника. — Он по-русски не говорит, он турист, и мы помогаем ему выпутаться из истории.
Оператор немного помолчал, на заднем плане было слышно, как переговариваются другие операторы.
— Тогда, думаю, я дам вам другой номер, я вам ничем помочь не могу, я только переводами занимаюсь.
Абакумов повертел в руке пустой стакан и записал номер в блокнот. Выпил еще водки и набрал номер.
— Только владелец карты имеет доступ к подобной информации, — сообщил новый оператор. — Дайте ему трубку, потому что мы можем выполнить запрос по-английски.
— Знаете, он только что вышел. Вы можете посоветовать, как нам все-таки выполнить эту операцию?
— Снимите деньги в банкомате или в банке.
— Банкомат, да? — Абакумов снова повертел в руке стакан. — А где его найти?
— А где вы находитесь?
— Сорок первый административный округ Иблильска.
— Где?
— В Увиле, — сказал Абакумов, выпив еще водки и кивнув Любови, чтобы не отставала.
— Увила? Это на западе? Может быть, банкомат есть в Лабинске или Ставрополе.
— А как в нем деньги снять?
— Что? Послушайте, где владелец карты? Представьтесь, пожалуйста…
Абакумов повесил трубку.
— Ну? — подняла глаза Любовь.
Абакумов откинулся на спинку стула и закрыл глаза:
— Нужно везти иностранцев в Ставрополь.
За столом в доме Дерьевых с первыми хрупкими лучами солнца забрезжила доброжелательность. Голубой рассвет заполнил промерзшую местность; усталые, но согревшиеся, Хизы сидели у печи, отдыхая от кошмарных переживаний. Тепло и отсутствие в доме покойников взбодрило и самих Дерьевых, в их голосах зазвучала надежда, когда на столе появилась зажаренная коза.
Маленькую девочку по имени Киска достали из постели. Она сияла, словно самовар, купаясь в лучах внимания незнакомцев. Она тянула Блэра за рукав и размахивала куском мяса у него перед носом. Он отшатывался с притворным ужасом, она хихикала через дыру в молочных зубах.
Все лицо Зайки, казалось, участвовало в процессе жевания. Он снял очки, решив, что полумрак ему не повредит.
— Имей в виду, как доем, поговорю с нашей девкой насчет возвращения домой. Нам понадобится помощь.
— Знаешь, я сам с ней поговорю, Заяц. Ты лучше ешь, может быть, опять придется пешком идти.
— Да уж. Но, Блэр, после этого я соскакиваю, честное слово.
— Да ладно, ладно. — Блэр подобострастно улыбнулся, оглядывая собравшихся за столом.
Ольга показала в ответ десны. Максим враждебно выпятил в его сторону подбородок.
